23:59:50
23:59:51
23:59:52
23:59:53
23:59:54
23:59:55
— Да, Иггдрассиль уходит… Придется продолжать уже без него.
Тихие, горькие слова эхом разошлись по замершей площади.
23:59:57
23:59:58
Мощный взрыв сотряс небо, расцветая в последнем, самом ярком взрыве феерверков.
Талик крепко сжал перила балкона и зажмурился. Реальность придется принять, так или иначе. Глупо было закрывать глаза — пропустил последний салют. Но не было душевных сил видеть, как виртуальность поблекнет, рассыплется пикселями. Не хотелось портить последние мгновения. Сейчас будет легкое головокружение, затем пустота и анатомическая кушетка в бетонном муравейнике.
Прощай, Иггдрассиль. Я правда любил тебя…
Последняя секунда все тянулась и тянулась. Талик был даже рад этому, но в какой-то момент понял, что что-то не так.
Было шумно. Шум воды в фонтанах, смех, гомон, обрывки песен. Лицо поглаживал прохладный ветер.
Не открывая глаз, Талик с наслаждением вдохнул свежего воздуха.
— Что за херня?
Глаза открывать не хотелось. Галлюцинация была прекрасна. Он мерно и глубоко вдыхал и выдыхал воздух. Чистый, прохладный, чуть влажный. Без горьковатого, чуть удушливого привкуса, который должен был присутствовать. И без химически-медикаментозного, который тоже имел право быть. Свежий вечерний воздух. Очень, очень дорогое удовольствие.
«Интересно, я в коме? Это было бы не очень хорошо…»
Талик ощущал себя стоящим. Осязание работало на всю катушку, сообщая о прилегании одежды и обуви. О давлении на стопы. О прохладных перилах, на которых лежали руки. Подобного в Иггдрассиле не было предусмотрено по куче причин, не только технических. Была, конечно, тактильная и вестибулярная эмуляция, просто чтобы сохранять ориентацию в пространстве, но таких ощущений не было даже в проекте. Даже в более продвинутых играх.
Было страшно разрушать столь прекрасные ощущения. Хотелось просто стоять, дышать и слушать.
Снизу доносились поздравления, крики радости и легкий, непринужденный смех.
«Вот, значит, как сходят с ума, да? Ну, я даже не против.»
Талик долго не решался сменить позу. Вдруг все исчезнет? С другой стороны, было бы глупо застыть вот так навсегда. Он осторожно переместил вес с ноги на ногу, потом выпрямился, сцепив руки за спиной, еще раз вдохнул полной грудью и решился открыть глаза.
Ночное небо, с облаками и звездами. Городские улицы, освещенные мерцающими гирляндами. Люди. Очень много людей. И не только людей, да. Трудно рассмотреть детали одежды, но по всему выходит, что универсальный покрой, разработанный Кадзучи. Хороший покрой, подходящий под любые пропорции. Достаточно изменить расцветку, чтобы одинаковые костюмы стали совершенно разными. Здорово экономил системный ресурс, кстати.
Какая-то девчушка игриво танцует на бортике центрального фонтана, вокруг нее маленькая толпа хлопает в ладоши. Вот она наступила на подол платья и, не удержав равновесие, с веселым визгом полетела в воду. Раздаются одобрительные возгласы и хохот, несколько человек тянут руки, чтобы помочь выбраться. Она брызгается в них.
На другом конце площади открыта дверь ресторана, и несколько человек под руководством какого-то упитанного коротышки выносят объемистые бутыли. Бутыли распечатываются и уходят «в народ». Тот факт, что ресторанная дверь не может быть открыта, потому что это текстурная оболочка, попросту игнорируется.
По улице идет музыкант с лютней. Талик не был уверен, что этот предмет антуража именно лютня, но проверить при проектировании не было возможности. И вот идет человек, играет забавную мелодию и приятным баритоном горланит что-то с двойным смыслом. Женщины провожают смущенными взглядами, мужчины подпевают. Из переулка вынырнула компания, сграбастала музыканта, вручила ему бутыль и унесла куда-то прочь.
У Талика не сразу нашлись слова, чтобы прокомментировать все это.
— Ох-ре-неть.
Он не сразу вспомнил, что на этом балконе, по идее, не один.
Обернулся, и увидел четыре знакомые фигуры, преклонившие колено перед ним. Он рассматривал их несколько минут, но те даже не шелохнулись.
— Вильгельм.
— Да, Пророк? — Пророкотал здоровяк в латах, подняв голову. Талик с интересом изучал его лицо.
Мимика. Вот что отделяет текущую ситуацию от здравого смысла. Ну, помимо всего прочего. Мимики не должно быть, движок Иггдрассиля не позволял делать реалистичную мимику. Разработчики хотели выкатить мимический патч, но на тест-серверах это привело к сильному приросту системных требований, и патч не взлетел. А здесь вполне видно изменение выражений лица.
Талик оперся спиной о перила.
— Вильгельм, что ты думаешь о происходящем?
— Я восхищен вашим решением продлить наше существование.
— Вот как. Почему ты думаешь, что это мое решение?
— Это же очевидно. В последние мгновения мира вы провозгласили, что жизнь продолжится даже после гибели нашего мира. И вот мы здесь, и мы существуем.
Талик когда-то слышал о тесте Тьюринга, но понятия не имел, как его проводить. Но пока что его галлюцинация вполне уверенно отвечала на вопросы, которых в игре просто не могло быть. Интересно, что сейчас с его телом? Оно пускает пузыри в шлеме, бьется в судорогах, или просто лежит бревном? Найдут его самое большее — к утру. Интересно, как быстро его откачают?
Пожалуйста, ребята, не спешите с этим.
— Дрэга.
— Я вся внимание, Пророк.
Какой глубокий голос. В настройках написано, что у нее глубокий и сильный голос, но, конечно же, на самом деле у нее была стандартная озвучка. Даже речь для Вильгельма пришлось отдельно монтировать.
— Дрэга, что думаешь о происходящем ты?
— Я солидарна с Королем. Лишь смею надеяться, что вы не оставите нас на последующем пути.
— Почему?
— Без вашей воли существование теряет смысл.
— Уверена?
— Абсолютно.
Говоря, она смотрела на Талика. О, это лицо было прекрасным, завораживающим. Его автором был 4еJl, лучший художник из известных Талику. Стандартный кастомизатор Талика, ну, никак не устраивал, и он смог припахать старого приятеля, уже давно забившего на игру, нарисовать несколько лиц.
Тонкие, черные брови, высокий лоб, большие, бездонные глаза. Изящная хрупкая переносица, чувственные губы… Пытаясь создать в своей голове словесный портрет, Талик понял, что не может подобрать нужных слов, чтобы описать хищную красоту Дрэги.
А какой взгляд… Глядя в глаза, с едва заметным обожанием, снизу вверх, она выбивала Талика из колеи. Было трудно удержать ровное дыхание, а сердце буквально горело. Подобный взгляд можно было увидеть разве что в кино, и он обязательно адресовался бы первейшему из мачо.
Подсознание, подсознание, что же ты со мной делаешь, а? Эй, ребята из скорой, я не хочу просыпаться, лучше сразу меня убейте. Я за это подарю вам все свои органы. Пожалуйста.
— Пророк желает спросить у своей слуги еще что-нибудь?
— Продолжал разрушать самообладание Талика волшебный голос Дрэги.
— Возможно, позже.
Та грациозно уткнулась взглядом в пол.
— Варбосс.
— Я жажду твоих слов, Пророк.
— Что ты думаешь о происходящем?
— Я не знаю, Пророк. Я не думаю. Мы есть — и это хорошо. Я жажду твоих приказов и надеюсь на новые славные битвы.
Когда подбирался подходящий сетап под быструю зачистку временных локаций, Талик долгое время подбирал имидж для «войск». Прообразом выступили классические фэнтезийные орки западного образца. Темно-зеленые клыкастые бугаи с топорами и без тормозов. Интеллект на минимум, силу и скорость на максимум, здоровье среднее. Было не очень легко всунуть такой образ в кастомизацию Иггдрассиля. Все-таки у японцев «орки» — это помесь человека и свиньи. Талик всегда считал, что это тупо, и было сломано множество копий в баталиях с Кацубой на эту тему. К общему мнению не пришли, и в итоге Талик все-таки использовал запрещенный прием. Статус главы гильдии. Кацуба потом обижался недели три, вопил, что это подло и возмущался, что Родас, уходя в реал, отдал статус такому беспринципному мудаку, но потом остыл, конечно.