верно!

[154 — 155] Крупнейшим фактором разложения капиталистической системы является распад связи между империалистскими государствами и их многочисленными колониями. Так называемое «национальное государство» уже в довоенный период было чистейшей фикцией.

не чистейшей фикцией, а нечистой формой. Нарушение «диалектического материализма» состоит в логическом (не материальном) скачке через несколько конкретных стадий.

На самом деле, реально существовали субъекты колониальной политики, империалистские государства, представляющие из себя сложные системы, с крепким ядром и подчиненной периферией, и объекты этой колониальной политики с различными оттенками и степенями подчинения... Государственная спайка, в конечном счете опиравшаяся на вооруженную силу, имела решающее значение. Следовательно, по мере разложения государственной власти капитала, неизбежно должно начаться и разложение империалистских систем, отпадение колоний, дробление «великих держав», выделение самостоятельных «национальных государств»...

Автор забыл, что (1) наи>империал-ские государства выросли из национальных; (2) что «национальные» государства и в колониях формируются.

...колониальные восстания и национальные революции входят как составная часть

вот именно!

в великий мировой революционный процесс, который перемещает всю ось мирового хозяйства. Ибо объективно здесь налицо факторы общего распада капиталистических производственных отношений, распада, который облегчает победу пролетарской революции и диктатуры рабочего класса.

∑∑ [summa summarum, общий итог. — Ред.] = ложка дегтя в бочке меда.

Примечание 2 на странице 33 [См. выше, стр. 13, — Ред.] — наивно, почти по-детски наивно, Бухарин «взял «термины» «в том значении», в котором они употребляются тов. А. Богдановым» — — — и не подумал, что и термины и значение их у Богданова «фундированы» (да простит мне академик-автор это смешное, гелертерское слово) его философией, философией идеализма и эклектицизма. Поэтому очень часто, слишком часто автор впадает в противоречащий диалектическому материализму (т. е. марксизму) схоластицизм терминов (агностический, юмовско-кантовский по философским основам), в идеализм («логика», «точка зрения» и т. п. вне сознания их производности от материи, от объективной действительности) и т. п. Отсюда ряд как раз теоретических (к чему было претендовать на «общую теорию»?) неверностей, ученого сора, академических благоглупостей. Книга была бы совсем превосходной, если бы автор для второго издания выкинул подзаголовок, выкинул страниц 20 — 30 схоластики и бессознательно-идеалистических (в философском смысле) и эклектических упражнений в терминологии, заменил их 20 — 30 страницами фактов (из цитированной им же богатой экономической литературы). Тогда бы распухшее, нездоровое начало книги выздоровело, похудело, окрепло костьми, убавило антимарксистского жира и таким образом крепче бы «фундировало» (ха-ха)! превосходный конец книги.

Когда автор лично встает на голову — выходит очень мило и весело и непедантски. А когда он, слепо подражая богдановским «терминам» (на деле-то вовсе не «терминам», а философским ошибкам) сначала в своей книге, для ради важности, для ради академизма, частенько встает на голову, чтобы потом перевернуться и встать на ноги — вышло как раз по-педантски, некстати.

По-зво-ли-тель-но на-де-ять-ся, что во вто-ром из-да-ни-и и т. д. и т. д.

На страницах 131 и 132 ясно «выпячивается» марксизм в отличие от «богдановизма». (Ленин, Замечания на кн. Н. Бухарина, Экономика переходного периода, стр. 5 — 6, 13 — 14, 18 — 19, 20, 25, 42 — 45, 49 — 50, 58, 60 и т. д.)

Здесь я должен остановиться на одном, чтобы не было недоразумения. Что мы можем подразумевать под марксизмом? Под ним можно подразумевать две вещи: или перед нами методология — система методов исследования общественных явлений, или это определенная сумма идей; — скажем, мы сюда включаем теорию исторического материализма, учение о развитии капиталистических отношений и пр. и кроме того включаем целый ряд конкретных положений, т. е. берем марксизм не только как метод или теоретически-сформулированную методологию, но берем целый ряд конкретных приложений этого метода, всю сумму идей, которые получились в результате этого приложения. С последней точки зрения совершенно ясно, что ленинский марксизм есть поле гораздо более широкое, чем марксизм Маркса. Понятно, почему. Потому что к той сумме идей, которая была тогда, прибавилась как результат анализа совершенно новых явлений, совершенно новой исторической полосы новая сумма конкретных положений. В этом условном смысле ленинизм есть вывод за грань марксизма. Но если мы под марксизмом будем подразумевать не сумму идей, какова она была у Маркса, а тот инструмент, ту методологию, которая заложена в марксизме, то само собой разумеется, что ленинизм не есть нечто видоизменяющее или ревизующее методологию марксова учения. Наоборот, в этом смысле ленинизм есть полный возврат к тому марксизму, который был сформулирован самими Марксом и Энгельсом. (Бухарин, Сб. «Атака», стр. 255, Гиз, изд. 2-е.)

...Самое большое и самое великое, что внес в теоретическую и практическую сокровищницу марксизма т. Ленин, можно формулировать таким образом: у Маркса была главным образом алгебра капиталистического развития и революционной практики, а у Ленина есть и эта алгебра, и алгебра новых явлений (разрушительного и положительного порядка), и их арифметика, т. е. расшифровка алгебраической формулы под более конкретным и под еще более практическим углом зрения. (Бухарин, Сб. «Атака», стр. 258, Гиз, изд. 2-е.)

В течение нескольких последних лет т. Деборин и его школа ведут наступление против ортодоксального марксизма.

Как и полагается ревизионизму, это наступление ведется именем классиков марксизма. Но история повторяется не только в этом, а также и в следующем чрезвычайно показательном факте: деборинцы вынуждены противопоставлять одних классиков диалектического материализма другим.

Как в свое время ревизионисты II Интернационала противопоставили Энгельса Марксу, как Богданов и прочие эмпириокритики противопоставили Энгельса Плеханову, так ныне деборинцы проделывают ту же процедуру с Плехановым и Лениным. Нечего и говорить, что по существу вопроса, по всем основным проблемам марксистской философии между Лениным и Плехановым, как и их учителями, нет ровно никаких разногласий.

Нечего и говорить, что теория познания всеми ими разрешается одинаково, как одинаково разрешаются и все центральные проблемы материалистической диалектики.

Если бы Ленин расходился с Плехановым по существу, он не стал бы рекомендовать философские работы последнего как лучшие в марксистской литературе. (Сарабьянов, В защиту философии марксизма, Предисловие, стр. V, Гиз, 1929 г.)

Четвертая ошибка т. Бухарина касается вопроса о нэпе. Ошибка т. Бухарина состоит здесь в том, что он не видит двусторонности нэпа, он видит только одну сторону нэпа. Когда мы вводили нэп в 1921 г., мы направляли тогда его острие против военного коммунизма, против такого режима и порядков, которые исключают какую бы то ни было свободу торговли. Мы считали и считаем, что нэп означает известную свободу торговли. Эту сторону дела т. Бухарин запомнил. И это очень хорошо. Но т. Бухарин ошибается, полагая, что эта сторона дела исчерпывает нэп. Тов. Бухарин забывает, что нэп имеет еще другую сторону. Дело в том, что нэп вовсе не означает полной свободы торговли, свободной игры цен на рынке. Нэп есть свобода торговли в известных пределах, в известных рангах, при обеспечении регулирующей роли государства и его роли на рынке. В этом именно и состоит вторая сторона нэпа. Причем эта сторона нэпа не менее, если не более, важна, чем первая его сторона. У нас нет на рынке свободной игры цен, как это бывает обычно в капиталистических странах. Мы определяем цены на хлеб в основном. Мы определяем цены на промтовары. Мы стараемся проводить политику снижения себестоимости и снижения цен на промтовары, стремясь сохранить стабильность цен на продукты сельского хозяйства. Разве не ясно, что таких особых и специфических порядков на рынке не бывает вообще в капиталистических странах.