В своем сочинении «Людвиг Фейербах» он (Ф. Энгельс. — Ред.) делит философов на «два больших лагеря»: материалистов и идеалистов. Основное отличие между ними Энгельс, принимающий во внимание гораздо более развитые, разнообразные и богатые содержанием теории обоих направлений, чем Фрейзер, — видит в том, что для материалистов природа есть первичное, а дух вторичное, а для идеалистов наоборот. Между теми и другими Энгельс ставит сторонников Юма и Канта, как отрицающих возможность познания мира или по крайней мере полного его познания, называя их агностиками. В своем «Л. Фейербах» Энгельс применяет этот последний термин только к сторонникам Юма (тем самым, которых Фрейзер называет и которые сами себя любят называть «позитивистами»), но в статье «Об историческом материализме» Энгельс прямо говорит про точку зрения «неокантианского агностика», рассматривая неокантианство, как разновидность агностицизма [Fr. Engels, Ueber historischen Materialismus, «Neue Zeit», XI Jg., Bd. I (1892 — 1893), № I, S. 18 (Фр. Энгельс, Об историческом материализме, «Новое Время», XI г. изд., т. I, 1892 — 1893 гг., № 1, стр. 18. — Ред.). Перевод с английского сделан самим Энгельсом. Русский перевод в сборнике «Исторический материализм» (стр. 167, Спб. 1908 г.) не точен (см. Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке, «Библиотека марксиста», стр. 12 — 36, вып. 11, изд. 2-е, Гиз, 1928 г. — Ред.).].

Мы не можем здесь останавливаться на этом замечательно правильном и глубоком рассуждении Энгельса (рассуждении, беззастенчиво игнорируемом махистами). Подробно об этом будет речь дальше. Пока мы ограничимся указанием на эту марксистскую терминологию и на это совпадение крайностей: взгляда последовательного материалиста и последовательного идеалиста на основные философские направления. Чтобы иллюстрировать эти направления (с которыми нам постоянно придется иметь дело в дальнейшем изложении), отметим вкратце взгляды крупнейших философов XVIII в., шедших по иному пути, чем Беркли.

Вот рассуждения Юма в «Исследовании относительно человеческого познания» в главе (12-й) о скептической философии: «Можно считать очевидным, что люди склонны в силу естественного инстинкта или предрасположения доверять своим чувствам и что, без всякого рассуждения или даже перед тем, как прибегать к рассуждению, мы всегда предполагаем внешний мир (external universe), который не зависит от нашего восприятия, который существовал бы и в том случае, если бы мы и все другие способные ощущать создания исчезли или были бы уничтожены. Даже животные руководятся подобным мнением и сохраняют эту веру во внешние объекты во всех своих помыслах, планах и действиях... Но это всеобщее и первоначальное мнение всех людей скоро разрушается самой легкой (slightest) философией, которая учит нас, что нашему уму никогда не может быть доступно что-либо, кроме образа или восприятия, и что чувства являются лишь каналами (inlets), чрез которые эти образы пересылаются, не будучи в состоянии устанавливать какое-либо непосредственное отношение (intercourse) между умом и объектом. Стол, который мы видим, кажется меньшим, если мы отойдем дальше от него, но реальный стол, существующий независимо от нас, не изменяется; следовательно, нашему уму являлось не что иное, как только образ стола (image). Таковы очевидные указания разума; и ни один человек, который рассуждает, никогда не сомневался в том, что предметы (existences), о которых мы говорим: «этот стол», «это дерево», суть не что иное, как восприятия нашего ума... Каким доводом можно доказать, что восприятия в нашем уме должны быть вызываемы внешними предметами, совершенно отличными от этих восприятий, хотя и сходными с ними (если это возможно), а не проистекают либо от энергии самого ума, либо от действия какого-либо невидимого и неизвестного духа, либо от какой-нибудь другой причины, еще более неизвестной нам?.. Каким образом этот вопрос может быть решен? Разумеется, посредством опыта, как и все другие вопросы подобного рода. Но в этом пункте опыт молчит и не может не молчать. Ум никогда не имеет перед собой никаких вещей кроме восприятий, и он никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами. Поэтому предположение такого соотношения лишено всякого логического основания. Прибегать к правдивости верховного существа для доказательства правдивости наших чувств — значит обходить вопрос совершенно неожиданным образом... Раз мы поставим вопрос о внешнем мире, мы потеряем все аргументы, которыми можно бы было доказать бытие такого существа [David Нuте, An Enquiry Concerning Human Understanding, Essays and Treatises, vol. II, p. 150 — 153, Lond. 1882 (Юм Давид, Исследование человеческого познания. Опыты и рассуждения, т. II, стр. 150 — 153, Лондон, 1882. — Ред.).].

И то же самое говорит Юм в «Трактате о человеческой природе», часть IV, отдел II: «О скептицизме по отношению к чувствам». «Наши восприятия суть наши единственные объекты» (стр. 281 франц. перевода Ренувье и Пильона, 1878 г.). Скептицизмом называет Юм отказ от объяснения ощущений воздействием вещей, духа и т. п., отказ от сведения восприятий к внешнему миру, с одной стороны, к божеству или неизвестному духу, с другой. И автор предисловия к французскому переводу Юма, Пиллон (F. Pillon), философ родственного Маху направления (как увидим ниже), справедливо говорит, что для Юма субъект и объект сводятся к «группам различных восприятий», к «элементам сознания, впечатлениям, идеям и т. д.», что речь должна идти только о «группировке и комбинации этих элементов» [Psychologie de Hume. Traité de la nature humaine etc. Trad. par Ch. Renouvier et F. Pillon, Paris 1878. Introduction, p. X (Психологические работы Юма. Трактат о человеческой природе. Перевод Ш. Ренувье и Ф. Пиллона. Париж 1878. Введение, стр. X. — Ред.).]. Равным образом английский юмист Гексли, основатель меткого и верного выражения «агностицизм», подчеркивает в своей книге о Юме, что этот последний, принимая «ощущения» за «первоначальные, неразложимые состояния сознания», не вполне последователен по вопросу о том, воздействием ли объектов на человека или творческой силой ума следует объяснять происхождение ощущений. «Реализм и идеализм он (Юм) допускает как одинаково вероятные гипотезы» [Th. Huxley, «Hume», p. 74, London 1879 (Т. Гекcли, Юм, стр. 74, Лондон, 1879 г. — Ред.).]. Юм не идет дальше ощущений. «Цвета красный и синий, запах розы, это — простые восприятия... Красная роза дает нам сложное восприятие (complex impression), которое может быть разложено на простые восприятия красного цвета, запаха розы и др.» (стр. 64 — 65, там же). Юм допускает и «материалистическую позицию», и «идеалистическую» (стр. 82): «коллекция восприятий» может быть порождаема фихтевским «я», может быть «изображением или хоть символом» чего-то реального (real something). Так толкует Юма Гексли. (Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, Соч., т. XIII, стр. 26 — 28, изд. 3-е.)

В статье «Об историческом материализме» [Предисловие к английскому переводу «Развитие социализма из утопии в науку», переведенное самим Энгельсом на немецкий язык в «Neue Zeit», XI, 1 (1892 — 1893, № 1), S. 15 и сл. Русский перевод, если я не ошибаюсь, единственный — в сборнике: «Исторический материализм», стр. 162 и след. Цитата приводится Базаровым в «Очерках» «по» философии марксизма», стр. 64.] Энгельс говорит об английских агностиках (философах линии Юма) следующее:

«...Наш агностик соглашается, что все наше знание основано на тех сообщениях (Mitteilungen), которые мы получаем через посредство наших чувств»... (N. Z., S. 18).

Итак, отметим для наших махистов, что агностик (юмист) тоже исходит из ощущений и не признает никакого иного источника знаний. Агностик — чистый «позитивист», к сведению сторонников «новейшего позитивизма»!