Анна Сергеевна умоляла его принять её предложение. Никогда и никого она так не просила. Она буквально валялась у Павлика в ногах.

И он согласился.

Они обнимались и плакали от радости и восторга от их родства и близости. Теперь они будут связаны кровью, и их ничто не разлучит.

Потом была больница.

Анна Сергеевна подписывала какие-то бумаги. Потом её уложили на каталку и надели маску.

Операция прошла успешно. Но у мамы Павлика не всё было благополучно, и она лежала в реанимационном отделении. Анну Сергеевну выписали из больницы, и Павлик отвёз её домой, а сам снова убежал в больницу к матери.

А потом он пропал.

Анна Сергеевна прождав три дня, отправилась к нему домой, но дверь открыла незнакомая молодая женщина и сказала, что они с мужем снимают уже дней десять эту квартиру.

В душе у Анны Сергеевны поселился ужас.

Неужели её обманули?

Так просто и бесцеремонно.

Она поехала в больницу, где ей делали операцию.

Женщина-юрист показала ей бумаги, где было написано, что она добровольно соглашается на пересадку своей правой почки гражданке Толмачёвой. Все подписи и печати на месте.

Тогда она пошла в милицию.

Молодой лейтенант, выслушав её рассказ и сделав несколько пометок в блокноте, сказал, что такое нередко случается. Что мошенники пользуются доверчивостью граждан, чтобы продавать их органы с соблюдением всех юридических правил и с согласия потерпевших.

– К сожалению, законодательство несовершенное, и даже, если их и задерживают, то до суда дела не доходят. Тем более, что они располагают огромными деньгами и лучшими адвокатами. Ведь только за вашу почку они получили тысяч двести долларов. А сколько таких, как вы. К тому же возможно Ваш аферист совсем из другого города. Уверен, что у него даже имя другое.

Анна Сергеевна была раздавлена.

Жить не хотелось. Хотелось только увидеть Павлика и посмотреть ему в глаза. Ничего не говорить. Только посмотреть.

Увидела она его через полгода.

Она случайно попала на встречу с кандидатом в губернаторы и среди гостей, вдруг, увидела Павлика.

Только не того несчастного интеллигента из прошлого, а вполне современного и респектабельного.

Павлик был с женой и десятилетней дочерью.

В жене Анна Сергеевна узнала «медсестру».

После окончания встречи, Анна Сергеевна встала на пути Павлика и перегородила ему дорогу.

– Ой! Анечка, как я рад, что у тебя всё нормально.

И уже тише:

– Анечка, давай без сцен. Мы же интеллигентные люди. Пойдём за столик.

Они вдвоём сели за столик и Анна Сергеевна посмотрела ему в глаза:

– И как ты можешь с этим жить? Не боишься, что Бог тебя не простит?

– Ой, Анечка! Посмотри вокруг. Он такое прощает, что тебе и не снилось. Так что ты успокойся и живи дальше. В этом мире или ты, или тебя. Ничего личного. Будь здорова.

И он наклонился, чтобы поцеловать её в лоб.

– Хорошее всё-таки у нас с тобой было время.

Она сидела, боясь пошевелиться.

«Господи! Неужели такое может быть на земле? И ты такое допускаешь! Павлик, или как его там, сказал, что твоей милости нет предела. Напрасно он это сказал. Напрасно!»

Анна Сергеевна вдруг очнулась.

А чего это она распустилась. Она сильная женщина. Хорошая спортсменка.

Чего это она уцепилась за свою бездарную и серую жизнь? Это цепляние за жизнь вяжет её по рукам и ногам. Она никому ничего не должна. Ни людям, ни Богу. Она свободна и перед людьми и перед Богом. Да! И перед Богом, который всё прощает. Если у Павлика всё так прекрасно. Что ей эта жизнь? Какая разница умереть сегодня или через двадцать лет? Плевать! Она свободна от жизни и от смерти. Напрасно он, всё-таки, сказал, что Господь всё прощает. Она ему это докажет.

Теперь она никуда не торопилась.

Не торопясь продала свою квартиру. Не торопясь у старых знакомых приобрела пистолет. И не спеша стала разыскивать Павлика. Пришлось даже нанять частного детектива.

За всеми заботами пошёл год.

Весь этот год Анна Сергеевна была счастлива. Она была свободна и у неё была цель в жизни. Настоящая цель. Впервые.

Павлик с женой и дочерью вышли из машины и направились к воротам своего дома.

Анну Сергеевну он сначала не узнал, а потом, рассмеявшись, сказал:

– Анечка! Ну, мы же, кажется, попрощались.

И тут он увидел в её руке пистолет:

– Аня! Не дури. Всё равно ничего не изменишь. Тебя посадят до конца жизни.

– Успокойся Анатолий Петрович, так, кажется? Я тебя убивать не собираюсь. Я тебя заставлю мучиться до конца жизни. А с Господом я договорюсь. Он же всё прощает? Так кажется?

И она выстрелила в голову его дочери.

Затем она прострелила Павлику и его жене в коленные чашечки.

И уже не глядя на упавших и вопящих супругов, пошла вдоль улицы.

В конце улицы она вставила себе в рот ствол и нажала на курок.

Саша Хрулёв был дворянином.

Вернее дворянкой была только его мать Елена Фёдоровна Соковнина. А отец был рабочим, который дослужился до полковника и возглавил Николаевское лётное училище имени Леваневского.

Жили они на втором этаже в двухэтажном старинном особняке рядом с мебельной фабрикой, которой до революции владела их семья. Остальную часть огромного дома занимали многочисленные родственники.

Елена Фёдоровна была директором музыкального училища и выглядела, как актриса Ермолова на портрете Серова, только моложе. О Сашином дворянстве никто не говорил. Это подразумевалось само собой.

Он никогда и никуда не спешил, не суетился. Говорил тихо и правильно. Шутил с друзьями всегда по-доброму, не выказывая своего превосходства. Но превосходство это лезло из всех щелей.

Когда его сверстники упивались романами Дюма и Вальтера Скотта, Саша уже прочитал всего Мопассана и Золя, знал почти наизусть всего Швейка и Остапа Бендера, и вообще знал многое из того, что его друзьям не приходило в голову.

Их квартира была наполнена массой интересных вещей от трофейного парадного оружия до огромной библиотеки, которая собиралась много десятилетий разными поколениями дворян Соковниных.

И одевался Саша по-особому. В те времена, когда магазины были завалены немыслимо убогой серостью, на нём было всё иностранное, что для окружающих было просто непостижимо.

Когда Сашина семья вернулась из Балтийска в Николаев, и Саша появился в 9-м классе, все девочки только о нём и шептались. Не участвовала в этих разговора лишь первая красавица школы Роза Шульруфер. Она не позволяла себе эти девичьи пересуды.

Она не влюбилась в Сашу, как все остальные девчонки. Она просто полюбила его, однажды и навсегда.

Но Саша был со всеми одинаково прост и дружелюбен. Он сразу подружился со всеми ребятами из класса.

Запросто водил и ребят и девчонок к себе домой, где его мама устраивала грандиозные обеды на невиданной дотоле посуде.

И папа ничем не напоминал заслуженного человека с десятком орденов и медалей. И старший брат Юрий, будущий лётчик, был простой и весёлый парень. Ничего не напоминало в этом доме о том, что Сашины родители большие и важные начальники.

Всегда там было уютно и весело.

Об этих визитах постоянно шли разговоры в школе, и только Роза не участвовала в этих разговорах. Она не могла быть, как все. Она решила завоевать Сашу и шла к этой цели продуманно и твёрдо.

Однажды на уроке физкультуры она подала Саше, выкатившийся за площадку, волейбольный мяч, и задержала его в руках чудь дольше необходимого. Руки их соприкоснулись. Саша посмотрел ей в глаза. И произошло то, что иногда происходит между людьми в 16 лет, когда все чувства живут ожиданием любви.

Что бы теперь ни делал Саша, о чём бы ни рассказывал, он всё время чувствовал её взгляд.

Они почти не общались, но между ними шёл постоянный диалог, где обоим всё было понятно.

Как-то, само собой случилось, что весь класс понял, что эти двое любят друг друга, и относились к этому, как к естественному и закономерному факту.