Не выдержав тяжести жизни и унижений, от инфаркта умер отец.

Начала болеть мать. Денег почти не было.

И Светочка решилась.

Она принесёт себя в жертву ради матери и будет жить с этим ничтожеством, пусть даже это будет нестерпимо противно.

И она пошла к нему в кабинет, якобы в поисках работы, чтобы потом перевести разговор на нужную тему.

Владимир Михайлович, а теперь его только так называли, расспрашивал, что она умеет, и что и как понимает.

– Света. Перестройка началась пятнадцать лет тому назад. Ну почему ты не учила английский, бухгалтерию, коммуникабельность. Ты же дама из позапрошлого века. Если хочешь, я могу попросить товарища. Им нужна женщина в дом. Он будет платить тысячу долларов, но ты должна знать там своё место, а не учить их жить и смотреть, кто и что там неправильно делает. Одну такую они недавно выгнали. Так что, если хочешь, я поговорю.

И тогда она решилась

– Вова, а может быть, пойдём с тобой в ресторан? – она положила свою ладонь на его руку и пристально посмотрела в глаза.

– Света! Ты чего вообще не врубаешься. Ты что совсем не понимаешь, где ты живёшь. Во-первых, я недавно женился на дочери своего компаньона, которая с нами работает. А во-вторых, я давно уже не трахаю сорокалетних. Извини, пожалуйста, но я вижу, что до тебя иначе не доходит. Вот тебе телефон, позвони от моего имени, но повторяю, спустись на землю и начни трудиться, как все. Нет стыдных работ. Стыдно быть бедным из-за лени и самомнения. Всё! Давай! Будь здорова. Извини, дела.

Светочка медленно шла домой.

– Да как он посмел с ней так разговаривать! Нищета беспризорная! Забыл, как заглядывал через забор, чтобы увидеть, что у нас на столе. Говнюк, сволочь беспородная! Хам! Буратино до конца не прочитал. Да, чтобы я пошла в служанки к этим безродным выскочкам. Никогда! Лучше умереть.

Она пришла домой и повесилась в покосившемся сарае на старой бельевой верёвке.

Анна Сергеевна не представляла, что мужчина может так плакать.

Он не мог успокоиться даже после того, как Анна Сергеевна дала ему выпить воды прямо из бутылки.

И только, когда он умылся, его всхлипывания стали понемногу затихать.

– Простите меня, Бога ради. Я совсем расклеился. Не каждый день тебя бросает любимая женщина, Павлик, – и он робко протянул руку Анне Сергеевне.

Выяснилось, что Павлика бросила жена. Ушла к успешному бизнесмену. Ушла от неустроенности, безденежья и безнадёжно больной матери Павлика.

«Я бы тоже от такого ушла» – подумала Анна Сергеевна.

Но вслух сказала:

– Мужчина не должен быть таким убогим. Как только не стыдно. Ну что вы, право, так расклеились. От меня тоже ушёл муж. Я же не плачу на всю улицу.

– Ой! Простите меня. Действительно стыдно. Ну, я пойду?

– Вы у меня спрашиваете разрешение? Идите, я вас не держу.

– Мне нужно. У меня мама дома совсем больная. Она волнуется, когда меня долго нет.

Весь вечер Павлик не выходил из головы Анны Сергеевны.

– Ну как можно быть таким рохлей. Чучело какое-то. А одет, как пенсионер-интеллигент. И где он такой берет выкопал? А ведь вполне симпатичный мужчина. Правильно говорят, что мужчина – это характер.

Через несколько дней, она снова встретила по дороге из школы Павлика.

Он прогуливал небольшую собачонку.

– Вот и собака какая-то недоделанная, хозяину под стать. Павлик произнёс целую речь с извинениями за свою слабость.

– Вы не подумайте, что я вообще слабак, я в молодости боксом занимался. Это так сразу всё навалилось.

– Да ничего я и не подумала. У всех бывают периоды.

Так они дошли до её дома, и Павлик поцеловал ей на прощание руку.

– Ты посмотри на него. Он ещё на что-то способен – подумала Анна Сергеевна.

Так появился в её жизни Павлик.

После многих мужчин, замужества и тяжёлого развода, Анна Сергеевна долго не хотела себя обременять мужской компанией. Не было сил. Но Павлик – другое дело. Он не напрягал, ничего не хотел, ни к чему не обязывал.

Ему просто не с кем было так откровенно поговорить.

Анна Сергеевна, как и всякий хороший педагог со стажем, слушать умела.

А Павлика ещё и интересно было слушать, настолько он был начитан и разносторонен. Будь он мужиком, цены бы ему не было.

Но мужиком он оказался тоже неплохим, что выяснилось, когда Анна Сергеевна пригласила его домой.

Она выпила чуть больше обычного, и оказалась с Павликом в постели.

Наутро он просил у неё прощение, но Анна Сергеевна поцеловала его в лоб и сказала, что всё было прекрасно.

Она была удивлена.

С тех пор они стали любовниками.

Но о том, чтобы жить вместе Павлик и слушать не хотел.

– Я маму никогда не оставлю. Она для меня всё. Это вообще не в моих правилах предавать людей. Если люди близкие, они должны отдавать друг другу себя без остатка. Иначе, зачем жить? Вот моя жена думала иначе, и первые трудности сделали из неё предательницу. Больше в моей жизни такой ошибки не будет. Если я когда-нибудь женюсь, то только на настоящем человеке. Чтобы и в радости и в беде вместе.

Не такой он уж и рохля. Правильно говорят, что эта гнилая интеллигенция переворачивает жизнь и устраивает революции. Потому что имеет принципы, за которые готова умереть.

Павлик всё больше удивлял и привлекал Анну Сергеевну.

«Видимо, обо мне, как о человеке, он не очень высокого мнения. Раз не верит в меня».

С мужчинами ей никогда не везло. В молодости её, чемпионку республики по стендовой стрельбе, мужчины особо не занимали. Было не до того.

А когда карьера закончилась, то время уже немного не соответствовало её представлениям о любви, дружбе и семейной жизни.

Мир стал другим.

Как ещё сохранились такие динозавры, как Павлик, в этом мире денег и показного успеха… Но ей, похоже, повезло, и она встретила этого вымирающего экспоната.

Не всё, конечно, ей в Павлике нравилось, но крепкая закваска в нём явно чувствовалась. Да и мужчина он был сильный и нежный. Нет, такого она не упустит.

А Павлик большую часть их разговора посвящал маме.

Они оба готовились к операции по пересадке Павликовой почки его матери.

Остановка была за деньгами. Хирургам нужно было отдать двадцать тысяч долларов, а у Павлика набралось только десять. Они решили разменять свою трёхкомнатную квартиру на меньшую, и найти недостающие деньги.

И тогда Анна Сергеевна предложила свою помощь.

После развода и разменов у неё остались деньги, но Павлик категорически отказался, пока она чужой ему человек. Вот, если распишемся, тогда соглашусь.

Но расписаться не получалась, потому что Павлика жена была за рубежом и возвращаться, похоже, не торопилась. А матери становилось всё хуже.

Когда они с Павликом зашли к ним домой, мать то ли спала, то ли была без сознания. Медицинская сестра суетилась возле её кровати.

Зрелище было не для слабонервных. Шприцы, пузырьки, капельница, специфические запахи.

– А ведь ему так приходится жить сутками.

Неудивительно, что жена сбежала.

Но сама она не такая дешёвка. Она не позволит, чтобы Павлик думал о ней так же. У неё всегда были и будут принципы. А дальше всё произошло быстро, как в немом ускоренном кино.

Павлик прибежал растерянный и удручённый. Врачи оставили матери месяц жизни, а проведённые анализы показали, что его почки недостаточно здоровы для пересадки.

И тогда Анна Сергеевна решилась:

– Павлик! У меня ведь тоже третья группа крови и положительный резус, как и у вас с мамой. Давай я дам ей почку. У меня обе в порядке.

Но Павлик назвал её предложение бредом и даже, уходя, хлопнул дверью, чего прежде никогда не было.

– Какой всё-таки он порядочный человек. Даже ради любимой матери не хочет изменять своим принципам.

Павлик перестал приходить.

Она застала его дома пьяным и в слезах. Такое было впервые.

– Мама умирает в больнице. Осталась неделя.