Налившись водой, пустились мы в Эгейское море, но дальше Лемноса тихие ветры замедляли наше плавание, и только третьего мая вступили мы в Архипелаг. Цветущие берега Аттики возбуждали мысли и переносили воображение в эпохи древности. Мы подошли к мысу Матапану, на оконечности котораго, как утверждали, сохранялись еще руины святилища Посейдонова. Два течения сходятся от Дарданелл и Адриатики и встречаются здесь, действуя попеременно то в ту, то в другую сторону. Отсюда Морейския берега кажутся унылыми и пустынными. Словно в золотистой дымке проплыл невдалеке остров Цитера, называемый ныне Цериго, где увидела свет прекрасная Елена, красота которой послужила причиною самой известной из всех войн, которые только знал мир, и вот уже с праваго борту белел домами своими Пилос, обитель славнаго Нестора. Смотря на сии достопамятныя в истории места, представлялись мыслям развалины древняго великолепия Греции, взирая на них только издали, невозможно было не сожалеть, что проходишь мимо.

Адмирал Николай Иванович Сенявин, отец Дмитрия Николаевича, создавая Черноморский флот, давал кораблям названия "Гектор", "Парис", "Троил", и все в таком духе, и как тут не припомнить вещия слова императрицы Екатерины, которая написала адмиралу: "Троянской истории имена, кои дал Сенявин кораблям, им построенным, показывает, что у него в голове твердо есть повидаться с теми местами, где оная производилась". Судьба мореходца такова, что предначертанное отцом возложила она на сына…

В то время, как адмирал находился в Триесте, генерал Лористон, перешед через турецкую границу, мая пятнадцатого дня занял Новую Рагузу и, уничтожив древние ея вольности, следующим днем объявил именем Бонапарта, что не прежде независимость и неутралитет Рагузской республики будет признан, пока российские войска не оставят Катарро и Корфу и пока флот наш не удалится от берегов Далмации. Понеже адмирал и не был в мыслях следовать дерзкому сему ультиматуму, то Лористон объявил Рагузу присоединенной ко Франции. Не умею сказать, чем генерал Лористон склонил рагузинцев на свою сторону. Это тот Лористон, бывший товарищ Наполеона в артиллерийской школе, который перед нашествием в Россию занимал в Санкт-Петербурге должность посла, а во время отступления Великой армии из пределов наших командовал ариергардом и приезжал для переговоров к Кутузову в Тарутинский лагерь.

Когда мы обогнули Паксо, сильный ветер развел волнение, и корабли, идучи брейдевинд, качались подобно легким челнокам. Идучи к Корфу при северном ветре держали мы на северную оконечность его, для того, что в Ионическом море течение вместе с ветром стремится или в Адриатическое море, или к югу вдоль берегов Мореи. Возвышенные горы Албании, в древности Эпира, касаясь до небес, были у нас вправе, влеве – прекрасный остров Корфа. Плавание из Чёрного моря до Корфы считая под парусами, совершили мы в четырнадцать дней. Главнокомандующим оставлен был здесь контр-адмирал Грейг с кораблем "Ретвизаном" и фрегатом "Автроилом". Мы лихо обрезали корму адмиральскому кораблю, и прошли по правому борту, неистово галдя "Ура!" Все наши суда в знак вступления под начальство Сенявина спустили белый флаг и подняли красный. Не могу описать всеобщую радость при виде Черноморских наших кораблей. Первый день пребывания в Корфе провели мы во взаимных посещениях, шлюпки беспрестанно переезжали с корабля на корабль, всякий спешил видеть товарища, друг и брата. Смело сказать можно, что никогда еще не бывало в Средиземном море столь большого флота российскаго и что Российский флаг преимуществовал здесь над всеми прочими. Радость, надежда сразиться с французами была общая на всем флоте. Молодость не думала об опасностях, а токмо о славе отечества.

Не простираясь до садов Армидиных, стоит сказать хотя несколько слов о том, насколько важно в отношении политическом было наше пребывание здесь.

Кому из читателей истории Петра Великого не известен его заздравный кубок, который должны были пить до дна в его столах; а он вмещал в себе не одну бутылку венгерскаго вина. Тогда введены, за круговою чашею, вместо прежних молитвенных возгласов, тосты по образцу Европейских. Первым был «призвание милости Божией», а вторым благоденствия семейству Ивана Михайловича Головина, то есть флота. Последний тост Петр почитал столь важным, что обещал шуту своему Лакосту сто тысяч рублей, еслиб когда-нибудь случилось пропустить этот заветный кубок.

Пётр Великий, взяв в соображение выгоды торговли и для достижения наилучшего ея развития учредив флот, собственной рукой начертал военный морской герб. Двуглавый орел держит в клювах и лапах своих карты четырех морей, кои суть: Балтийское, Белое, Азовское и Каспийское. Человеку даже и неискушенному ясно становится, что обладание сими морями еще далеко до господства подлинного. Первые два имеют короткую навигацию, третье, без обладания морем Черным, остается озером, последнее же суть настоящее озеро и не имеет сообщения с мировым океаном. Поэтому великий преобразователь наш имел намерение приобресть где-нибудь в южных широтах порт, дабы мореходцы российские возможность имели навыки свои совершенствовать во всякое время года. Как Даниель Вильстер из шведской перешел в русскую службу, то рассказал императору, что корсеры мадагаскарские искали покровительства шведского короля Карла, для чего корсерский "адмирал" Морган ездил даже в Швецию. Но понеже по смерти короля Карла то пресеклось, то Пётр Великий предложил протекцию свою "королю Мадагаскарскому", для чего осенью 1723 года посылаем был отряд кораблей к Мадагаскару, но по встреченным в Балтийском море ветрам принужден был возвернуться в Ревель, а за смертью императора дело это приостановилось. Екатерина в тех же видах признала уместным посылать ежегодно в Средиземное море эскадру, что служило одновременно к упражнению моряков и к ознакомлению их с чужими краями. В тех же видах, что и великий ея предшественник, вела она переговоры с венецианами о покупке острова Итаки, родины Улисса, а с королем Неаполитанским – Лампедузы и Линозы. Цель ея заключалась в том, чтобы иметь промежуточный пункт между Балтийским и Черными морями, куда бы могли приставать для отдыха русския корабли, но по разным неблагоприятным обстоятельствам столь же мало в том преуспела.

Ныне же намерение сих выдающихся монархов сбылось. Корфа представляет почти русский город, большая часть жителей понимает русский язык, а молодые порядочно уже говорят по-русски. Итальянцы и греки составляют население его. Товарищи мои, видавшие Неаполь и Мессину, утверждают, что местный театр по сравнению с прочими италианскими театрами далеко хуже, мне же он представил зрелище сколь любопытное, толико же и удивительное: балет, составленный из лучших италианских танцоров, показался мне превосходным, первый танцор и прекрасная Гаэтани летали на сцене. В опере речитатив наскучил не одному мне, ибо на сцену горстями летели орехи, что служит здесь знаком неодобрения, и бедные актеры приведены были сим возмущением в столь жалкий вид, что нельзя было не брать участие в страдальцах. Впрочем, по незнанию языка я мало имел удовольствия, для сего решился как можно скорее выучиться по италиански.

Мая шестнадцатого дня, покончив с разгрузкой некоторых материалов, получили мы от контр-адмирала Грейга приказ выступить в Катарро. Лёгкие ветры, в полдень дующие с моря, а в полночь с берега, постоянно нам благоприятствовали. Седоглавые исполины древняго Эпира точно парили в бездонной пропасти небес. С праваго борту оставили мы Акрокеравнския горы. В глубине их лежит славное во всей Греции Додонское святилище со священным дубом. По указаниям древних писателей, старые женщины, называемыя голубицами, толковали как указания бога шелест его ветвей и журчание ручья, вытекающаго из его корня, и сам Геракл в свое время получил здесь божье слово.

К немалому нашему удивлению, пришлось нам удостовериться, что французы происками своими и золотом побудили Али-пашу предоставить им бухты свои для укрытия кораблей и устройства батарей. У Превеза две канонирские лодки, вышедшие оттуда, на безобидном расстоянии сделали несколько выстрелов на воздух. По мелководью мы не могли приблизиться на решительную дистанцию, а как лодки вошли в устье реки Луры, то барказ спускать было поздно. Место это замечательно тем, что в семи верстах от бухты лежат останки Никополиса, построенного императором Августом в память битвы при Акциуме, положившей конец римской республике и давшей начало римской империи.