- И все на мою свадьбу! - в сердцах простонал Эдвард, - надо было все же пристрелить его еще там, когда явился на помолвку, тогда бы было гораздо меньше проблем. А теперь этот псих получил ничем не связанные руки и к ним еще протекторат Гористара!
В сумрачном сознании Респира, куда накладывалась его не совсем здоровая психика и больная фантазия, рождался какой-то план, и барон даже не мог предугадать какой. Именно этим сумасшедшие и страшнее всех остальных, нельзя даже представить, на что они способны, действуя каким угодно способом, но только не тем, что подсказывала логика.
- Может быть, это даже куда более важный момент, чем вы думаете, - сказал Северед. - Судьба вещь непредсказуемая, кто знает, куда могут завести ее повороты.
- А сами как думаете? - поинтересовался Эдвард, - Еще год назад я бы и представить не мог, что стану вводить в круг своих приближенных корсара, да еще в столь важных вопросах, но сейчас сижу и разговариваю с вами, поскольку кажетесь мне намного честнее, чем большинство окружающих меня людей. Я даже подозреваю, что начинаю вам доверять.
Барон сам улыбнулся от этой мысли, но хотя бы здесь абсурдной она ему не казалась. Скорее, более разумной, чем многое из того, что делал в последние дни.
- Кстати о доверии, - кивнул корсар. - О Ярвике можете больше не вспоминать. Как вы и сказали, мы снабдили его дезинформацией настолько, что еще немного, и начала бы из ушей лезть.. В итоге не прошло и суток, как он оставил нас, переметнувшись к графу Розмийскому, да еще с таким счастливым видом, что мне даже стало завидно. Не знаю, как долго сможет ездить по ушам этому человеку, прежде чем окажется, что все то, что говорит, на деле полная ерунда, но в любом случае, ваш прогноз оказался верным.
Северед снова переключил планшет на другую фотографию, где Ярвик уже в парадном камзоле, явно совсем новом, стоял в свите графа, очень гордый собой. Зная на собственном опыте, чем может обернуться общение с этим человеком, Эдвард даже испытал нечто вроде жалости к графу. Бывший пират здесь почувствует себя на раздолье, первым же делом начав обворовывать казну графа и его вассалов, что может зайти очень далеко. Как на это отреагируют остальные, понятно, непонятно лишь, отдаст ли граф перебежчика своим подданным, восстанавливая справедливость, либо же все-таки решится его защищать, рассчитывая на него как на оружие в будущей борьбе за престол. Наверняка Ярвик пообещал ему помощь других пиратов в случае открытых военных действий, оплатить какую можно одними трофеями, что вполне устроит обе стороны.
- Это было ожидаемо, - кивнул Эдвард, - однако надеюсь, сегодня мне его увидеть не придется. Не хочется осквернять этот вечер никому не нужным трупом, - вернув планшет корсару, он одернул камзол, - Все-таки дома чувствуешь себя совершенно по-другому...
Королевский дворец был одним из самых грандиозных сооружений во всем Рейнсвальде, созданный лучшими мастерами архитектуры, скульптуры и настенной росписи, какие вообще были в Известном Пространстве. Приближавшимся к нему путникам открывался великолепный вид на высокие изящные башни, завершающиеся многоярусными пагодами, чьи стены украшали многочисленные статуи, изображающие аллегории человеческих чувств, грехов и благородных дел. Центральный арочный проход сделан в виде многоуровневых ворот, каждая пара створок при этом была неповторима, сильно отличаясь от предыдущих, а над головой смыкались опорные арки, похожие на ребра неизвестного животного, украшенные рельефными изображениями и огромными металлическими люстрами, свисавшими на толстых цепях. Ворота были столь большими, что сквозь них могли проехать даже сверхтяжелые супертанки, и то показавшиеся бы совсем маленькими на фоне подобных размеров. Проход дважды поворачивался под прямым углом, отдавая дань традициям фортификации, и только после этого машины въезжали в Нижний двор, первый из семи, на какие делилась вся территория дворца. Он был отдан военному гарнизону, целой армии, что находилась здесь, охраняя покой и безопасность короля Рейнсвальда. Танковые и воздушные ангары, казармы и бараки для солдат были выстроены в единую структуру с внешними фортификациями, оборонительными стенами и плацами для техники и пехоты. И даже они не были простыми постройками чисто прагматического содержания, чтобы не выбиваться из общего стиля, каждое такое здание представляло собой отдельное произведение архитектуры, соединенное с другими арочными переходами и башенками. Каждый плац или открытая площадка обязательно украшены каменными или бронзовыми статуями, изображавшими героев Рейнсвальда, а каждый расположенный здесь полк или рота имели собственное имя, посвященное одному из них.
Кортежи здесь не останавливались, проезжая один уровень за другим, пока не остановились перед широкой парадной лестницей той частьи комплекса, что являлась самой королевской резиденцией, включавшей в себя несколько соединенных друг с другом зданий с большими панормаными окнами и просторными залами. Бал, посвященный успешному открытию колонии на Аверии должен проходить в Зале Героев, одном из самых больших и красиво украшенных залов, посвященном прошлым королям Рейнсвальда, тем из них, кто остался в истории как человек, много сделавший для анклава и его процветания. Герои прошлого в сияющих доспехах, отлитых мастерами из платины и золота, смотрели со своих постаментов на людей внизу, окруженные фресками с изображением их подвигов, а потолок зала с изображением освещенного неба, взятого из старых легенд, удерживали на своих плечах гигантские титаны, символизирующие лучшие стороны человеческого характера. На этом фоне терялись даже самые яркие и красивые наряды придворных дам, не способные тягаться с помпезностью и роскошью окружающих стен, видевших самые яркие моменты в истории Рейнсвальда. И одно лишь то, что король сам решил провести здесь торжество по случаю открытия колонии, говорило и об его отношении к самому проекту «Сакрал», и тем, кто его курировал. Это отметил и Эдвард, и его союзники, и, конечно, его соперники.
Здесь барон принес официальную клятву престолу и Рейнсвальду, уже не как барон Тристанский, а как герцог Аверийский, новый феодал острова. Новый герб, который позже геральдистами будет вплетен в основной герб Тристанского дома, уже был подготовлен и представлен, висевший сейчас на широком полотнище рядом с гербами королевского дома и самого Рейнсвальда. Яркое черно-белое поле, в центре которого размещался треугольный красный геральдический щит, окантованный стилистической золотой вязью из вьющихся растений с крупными цветками, с одной стороны удерживаемый вставший на задние лапы панцирным волком, а с другой химерой. В центре был изображен шлем с острым забралом и большим плюмажем из красных, белых и золотых перьев, позади которого перекрещены три прямых меча с широкими эфесами. Под ним новый девиз, который так же станет частью и девиза Тристана «несем свет во тьму, не зная страха». Геральдисты явно старались, новые гербы были не частым явлением, и могли быть созданы лишь по прямому разрешению короля, хотя обычно с подачи прошения будущими феодалами. Здесь же все происходящее было подготовлено заранее, и Эдвард не мог не чувствовать гордости, глядя на герб своего нового феода, по деяниям заслужив подобную честь.
- Своей кровью, душой и телом я приношу клятву королю и народу Рейнсвальда, - в парадном одеянии, специально переодевшись для этого момента, Эдвард встал на одно колено перед королевским троном, вытащив шпагу из ножен и поставив его перед собой, уперев острием в пол и взявшись двумя руками за эфес. Его глаза смотрели прямо на короля, на лице которого читалась ничем не скрываемая радость и гордость за стоящего перед ним человека, - Словом, делом и помыслом служить Рейнсвальду и короне, не щадя ни жизни, ни души своей, и лишь воля короля и законы королевства будут для меня путеводным светом в вечной тьме. И буду я проклят и забыт, если нарушу данное здесь и сейчас слово, преступив законы Рейнсвальда, ослушавшись воли короля, либо присоединившись к врагам королевства. Клянусь на том и никогда не забуду клятвы этой...
