Теперь же этого человека, мечом и собственной волей проложившего себе путь к престолу, начавшего свое правление с полномасштабной войны против конклава Белой Башни, наголову разгромив их армии и сровняв это проклятое место с землей, уничтожившего крупнейшее пиратское гнедо в Поясе Колхиды, остановившего немало внутренних войн на самом Рейсвальде одним только своим словом, было невозможно узнать. От него осталась только изможденная оболочка, слишком упрямая, чтобы просто сдаться и умереть, а болезнь и те лекарства, какими его лечили, сжигали изнутри его тело, оставляя только кости и кожу, едва державшиеся под собственным весом. Возможно, для него самого скорая смерть станет настоящим облегчением после всех тех мучений, что переживал сейчас, но не мог просто так уйти, оставив трон Рейнсвальда и все свои незавершенные дела на произвол судьбы, заставляя нервно грызть ногти всех тех, кто уже метит на его место. Король знал о тех закулисных играх, какими охвачена политическая арена Рейнсвальда, из которой его вычеркнули раньше времени, но которая все еще оставалась его личной ареной, где решающим было только его слово.
Встречавшие постепенно смещались к машинам, направлявшимся обратно во дворец, где должно состояться продолжение церемонии, и Эдварду была оказана большая честь лично помочь королю дойти до его машины. Упорный старик принципиально отказывался принимать помощь инвалидного кресла, избавившего бы его от такого напряжения, но все равно, задорно улыбнувшись, сказал молодому барону, что скорее даст отрезать себе ноги, чем добровольно откажется от возможности ходить.
- Встретимся во дворце, мой мальчик, - он попытался потрепать Эдварда по голове, но рука не поднялась так высоко. Король с трудом даже дышал, передвигаясь на собственных ногах. Те триста метров, что он прошел пешком при поддержке Эдварда, дорого ему стоили, и рядом уже ждала медсестра со шприцем с лекарством. С мученическим видом принимая ее помощь, Иинан добавил: - Мне надо о многом с тобой поговорить, мой мальчик. Ты нужен мне...
- Конечно, Ваше величество, - поклонился Эдвард и закрыл дверь его машины. Не успел, правда, даже развернуться, как ему на шею буквально прыгнула Изабелла, в пышном и красочном наряде придворной дамы, в цветах Кариского бароната, но с шалью с цветами Тристана. Она уже долго шла за ним, барон ее заметил несколько раньше, но все же не посмела отвлекать от разговора с королем. Только теперь, когда эта последняя преграда между ними устранена, больше не могла скрывать все нахлынувшие на нее чувство, буквально разразившись потоком слов.
- Эдвард! Ты даже не представляешь, как же я скучала! - она обвила его шею своими руками и прижалась к груди: - Ты улетел так быстро, да и меня заставил уехать! Я не знала, что и думать, каждый день ждала новостей, но даже их почти не было. Я так боялась за тебя, за папу, за Райсора... за всех. Мы боялись, что Респир все-таки нападет... Или нападут на тот остров, куда ты улетел!
- Я тоже все время думал о тебе! - Эдвард впервые за очень долгое время почувствовал себя действительно счастливым, прижимая к себе любимую девушку. В такие моменты казалось, что ничто не имеет большей цены, чем она, сейчас стоявшая рядом с ним, такая близкая и родная, часть его самого, которую не хочется больше отпускать. Никакие проблемы, политика и войны не стоили и пары секунд, проведенных рядом с ней. Барон так мог бы стоять вечно, просто прижимая ее к себе, пусть даже и ловил неодобрительные взгляды от проходивших мимо чопорных придворных господ и дам, медленно вышагивающих к своим машинам, все равно они не играли никакой роли. Важна была лишь только она, и больше ничего на свете не имело значения.
- Эдвард! - к ним все же подошел Рокфор, и под строгим взглядом своего отца его дочь все же отпустила жениха, потупив взгляд и немного отойдя в сторону. - Ты не представляешь, как рад тебя видеть! - привычно обменявшись приветствиями, Рокфор все-таки сумел отобрать Эдварда у своей дочери хотя бы на несколько минут: - Рассказывай, все-таки это твое дело, события у Самрии? Тут все из-за него на ушах стоят, а Вассарий взглядом способен воду вскипятить, у него от эскадры остались только обломки, и никаких доказательств нет. И с Самрийскими верфями разругался, угрожает им силой, если не пустят его эмиссаров в порт, но его местные послали далеко и надолго...
Карийский барон внимательно посмотрел на Эдварда, словно ожидал честного и быстрого ответа.
- Неужели? - тот в ответ сделал удивленное лицо, словно услышал эти новости в первый раз. - Что же там произошло? Нападение или авария?
- Он утверждает, что на его силы напали тристанцы под твоим руководством, - прищурившись, сказал Рокфор, удивленный таким ответом. - Только вот доказательств у него нет никаких, кроме сбивчивых докладов его выживших солдат. Будешь утверждать, что ты к этому происшествию никакого отношения не имеешь?
- О таких вещах не стоит здесь говорить, - сказал Эдвард и посмотрел на Изабеллу, стоявшую с обиженным видом и исподлобья смотревшую на своего отца, снова утаскивавшего ее жениха в бесконечные разговоры о политике, которые опять могли занять целый день. Молодой барон улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. - Я честно вам скажу, что сегодня у меня совершенно нет желания разговаривать о политике. Слишком долго был вдали от дома и, не буду скрывать, от вашей дочери, так что позвольте посвятить сегодняшний вечер ей.
- Конечно, - Рокфор смутился, сообразив, что влез в идиллию между двумя влюбленными, слишком давно не видевшими друг друга. Усмехнувшись, он махнул рукой, отпуская их на все четыре сторон:. - Эдвард, только не увлекайся слишком сильно. Я, быть может, от тебя и отстану, но здесь слишком много других людей, какие хотят с тобой поговорить. Может быть, тебе стоит задержаться здесь еще на несколько дней?
- Я не могу, господин, - отрицательно покачал головой молодой барон, сам искренне сожалея, что действительно не может изменить свой график пребывания здесь. - «Сакрал» отправляется меньше, чем через месяц, и я должен быть на его борту, когда он прибудет на Аверию, особенно после сегодняшнего дня... - он замолчал, снова возвращаясь мыслями к словам короля о даровании ему титула герцога, - Вряд ли я теперь могу более свободно относиться к делам колонии...
Рокфор кивнул, понимая его положение, но, кажется, знал немного больше, чем сам Эдвард, пусть и не торопился об этом рассказывать. Какая-то часть барона Тристанского жалела, что решил сегодняшний день полностью посвятить Изабелле, поскольку дел, требующих его личного участия, действительно оставалось очень много, но достаточно только посмотреть на свою невесту, как все сожаление моментально растворялось в потоке теплых и добрых чувств, моментально заполнявших его душу. Правда, до возвращения во дворец им все равно следовало расстаться.
В машине Эдварда уже поджидал Северед с выражением нетерпения на лице, но все же давший ему усадить Изабеллу в кортеж Карийского бароната и вежливо проститься до новой встречи. Корсар не сильно поменяллся за время, проведенное при дворе, только борода стала аккуратнее подстрижена, да и несколько изменились жесты, ставшие более плавными и спокойными, на чем сказывались царившие при королевском дворе порядки и правила этикета.
- Очень рад вас видеть, барон, - кивнул корсар, как только Эдвард, сев на свое место, хлопнул дверцей, следом за чем раздался щелкой автоматического замка. - Равно как тороплюсь поздравить вас с победой у Самрийских верфей. Честно, я не ожидал, что вы все-таки решитесь на подобное.
- Капитан! Не думаю, что здесь стоит разговаривать о подобном, - Эдвард опасливо покосился на прозрачное бронестекло дверцы, после чего опустил жалюзи, - Вокруг слишком много сплетников, только и готовых, чтобы разнести во все уши очередную новость, лишь бы стать центром всеобщего внимания.
- Не волнуйтесь по этому поводу, - покачал корсар головой, - Эту машину мне предоставили ваши автомеханики. В ней несколько слоев шумоизоляции и защитных систем от прослушки и сканирования, так что можете говорить, никого и ничего не опасаясь, гарантируют вам полную безопасность.
