— Что — как? Кресло совратительное!

— Да причем тут кресло? — удивился он. — Посмотри на ручку! На двери!

— О-о-о… — только и смогла сказать я.

С ума сойти! Она была просто прекрасна. Выглядит так, как будто вылита из серебра. С одной стороны — львиная голова, с другой — птица с отбитой головой. Видимо, когда-то это был орел. Ручка огромная, как на дверях старого здания МГУ. По четыре заклепки в виде солнца и луны с каждой стороны, не болты, заклепки, их выдергивать надо.

— Гоша, это безнадежно! Они ее в жизни не продадут.

— Не продадут, — вздохнув, согласился он. — Я спрашивал. Придется взять так.

— Ты с ума сошел! В центре города, дверь магазина! У них тут точно сигнализация…

— И камеры слежения. Вон, сбоку, видишь?

— Что за глупости? — я начинала злиться. — Решил поиграть в голливудский боевичок про ограбление банка? Или произвести на меня впечатление таким бездарным способом? Тебе сколько лет?

— Я тоже тебя люблю.

Я задохнулась от неожиданности. Не сейчас, не сегодня, держи это в себе, мне не нужно… Дождь полил со всей силой, зонтик уже не спасал.

— Я подумал, что…

— Остановись, — тихо сказала я. Гоша тут же замолчал. — Это неправда, ты не любишь, тебе кажется.

— Мне не…

— Я еду в университет. Проводишь меня?

— Мне не тринадцать лет! Мне не кажется! — Но, заметив мой взгляд, остановился. — Я тебя напугал, малыш? Прости, не будем об этом. Я тебя провожу.

До университета добирались в тревожном молчании. Я все время боялась, что он опять начнет признаваться в любви, а Гоша не сводил с меня задумчивого взгляда. Любая почувствует себя стервой, если на нее так смотрят. Когда я, все еще в образе роковой женщины, зашла в аудиторию, до начала лекции был почти час. За первым столом сидел Митька и сосредоточенно изучал книжку с многообещающим названием «99 способов понять женщину».

— Мить, у тебя есть девушка?

— Ты думаешь, если бы она была, я бы приходил в университет на час раньше и читал эту макулатуру? — огрызнулся он, но тут же улыбнулся. — А что, есть предложения?

— Есть, — кажется, я нашла героя для рубрики.

Через полчаса, когда Митя позировал мне для двадцать восьмой фотографии (чтобы уже наверняка) и одновременно отвечал на вопрос «Опиши девушку, с которой ты согласился бы посмотреть «Бемби» второй раз», в аудитории нарисовалась Варежка.

— Обожаю «Бемби»! Мы с Лёликом уже раз пять смотрели, ему очень нравится!

Митька так расхохотался, что чуть не свалился со стола, на котором живописно устроился для двадцать девятого кадра.

— Ты чего ржешь?! Он сам предложил! — обиженно заявила Варя.

— Наверное, спер у нее свежий номерок YES! и прочел это в разделе полезных советов для мальчиков, — предположил Митя, пытаясь вернуться в картинную позу.

— Мы не даем советов, которые могут негативно сказаться на психическом здоровье читателя, — сурово заметила я.

Он снова потерял равновесие.

— Женька, ИЛ в буфете, — шепнула Варя. — Продефилируем?

Честное слово, я совсем не хочу смотреть на эту хитрую рожу. Он вчера заигрывал с моей матерью, и я его ненавижу! Но мне нужно поговорить с подругой…

— Пошли.

ИЛ заметил меня и нервно улыбнулся. Знает кошка, чье мясо съела. Мне сразу заорать: «Не лезь к моей маме, урод!» или это будет выглядеть странно? Демонстративно купила ромашковый чай и подошла к его столику.

— Привет. Можно к тебе?

— Конечно, садись… Как дела?

Я начала было подробно описывать сегодняшние проблемы с поиском парней-героев, но быстро спохватилась, что ему это вряд ли интересно, и испуганно замолчала. В образовавшуюся эффектную паузу вплыла красавица блондинка, которая шушукалась на днях с Томкой, длинной ногой отодвинула стул и размазала свой розовый блеск для губ по улыбающейся щеке ИЛа.

— Привет, сладкий!

Я поперхнулась ромашковым чаем. «Сладкий»?

— Мы пойдем, нам пора на лекцию, — бодро (нет, скорее нервно) заявила я и встала.

— Еще целых двадцать минут! — возразила Варя, но я уже выходила за дверь.

Ненавижу ИЛа почти так же сильно, как отвратительно-полезный ромашковый чай. Варежка осталась в буфете.

Отправилась в читальный зал — за два месяца до сессии это лучшее место для желающих уединиться. За столом выдачи дремала библиотекарша, в сползших на нос очках, а на последнем ряду парочка первокурсников представляли, что они в кинотеатре.

Я уселась на неудобный стул и достала совершенно случайно оказавшийся в сумке учебник. Первокурсница сзади нервно вздохнула.

— Может, вам и свет выключить? — предложила я.

Девушка пулей выскочила за дверь. Парень медленно выбрался из-за стола и, пробормотав что-то (мне вряд ли было бы приятно это услышать), тоже вышел.

— Так я и знала, что ты здесь, — с любопытством оглядываясь по сторонам, ко мне подошла Варя.

Не удивлюсь, если она тут в первый раз.

— Ты чего убежала, как ошпаренная? Я зато теперь знаю, что новую Томкину подружку зовут Оля, она учится на третьем курсе дневного отделения. А когда я их спросила, встречаются ли они, то они хором заорали, что нет. Правда, Оля потом покраснела. Ну она же моложе, Жень. Ты с ней в два счета справишься!

— Зачем мне с ней справляться? Мне этот урод не нужен!

— Урод. Ну-ну, — скептически кивнула Варя. — А Гоша тоже урод или как?

— Гоша тут при чем?

— А при том, что он протирает асфальт около универа. Минут пятнадцать плакался мне, что так жестоко тебя, бедненькую, нежную, слабенькую (это цитата, я о тебе куда худшего мнения!), обидел, а теперь не знает, как вину искупить. Кстати, очень боится, что ты можешь погибнуть от неразделенной к нему любви. Я попробовала намекнуть, что ты уже вылечилась и жить точно будешь, но он не верит. Ох уж это мужское самомнение, да? — Варежка сильно злилась. — Ты знаешь, он ведь работу нашел. Пашет теперь в каком-то офисе. И все из-за тебя. Хочет нормально обеспечивать свою прекрасную Лолиту.

— Лолите двенадцать лет было.

— Совершенно верно. А тебе двадцать, и ты не Лолита, а стерва! — голос у Варежки сорвался. — Выйди, успокой его! Немедленно выйди!

Библиотекарша за стойкой проснулась и посмотрела на часы.

— Девушки, мы закрываемся! Сдайте книги и покиньте читальный зал!

— Какие книги? — рявкнула на нее Варя. — Откуда у нас книги?!

Я вышла на улицу. Ливень ожесточенно трепал последние листья на измученных деревьях. Гоши не было.

Суббота. Слишком рано, чтобы понять, сколько сейчас времени.

За свою спасенную от dead line’a жизнь мне придется платить слишком большую цену. Два лучших дня в неделе провести со сводным братом — это не так приятно, как кажется. Или никому не кажется?

Полчаса назад позвонил папа, разбудил Лику и заявил, что мне пора приезжать за Тарасом. Лика в шоке. На мой невнятный лепет о том, что любимый папочка пожертвовал свой цифровой фотоаппарат, заявила, что купила бы мне фотостудию, если бы знала об угрозе появления в доме Тарасика.

Будем иметь в виду.

У бабушки еще вчера сработала интуиция, и она в очередной раз укатила на дачу — общаться с природой. Честное слово, лучше уж с природой в ноябре, чем с братишкой-оболтусом в период полового созревания. В прошлом году Тарас вступил в сию беспокойную пору, и житья от него совсем не стало.

8.00.

Что все эти люди делают в метро так рано утром? Почему они не спят? Или сегодня не суббота? Или они все должны забрать откуда-то сводных родственников? Пожилая женщина нависла надо мной в такой опасной близости, что из соображений вежливости и самосохранения пришлось уступить ей место. Садиться она и не подумала, а я получила за свою гипертрофированную заботу по заслугам.

— Я похожа на инвалида?! — бушевала она. — Вам только дай повод поиздеваться!

Вот так и делай добрые дела.

8.20.