— Здесь очередь, девочка! — заявила 16-летняя нимфетка и своим на удивление развитым бюстом ловко приперла меня к стенке. — Записывайся!
Мне протянули список из 132 несовершеннолетних моделей. Последней там значилась Женевьева Камешкина, 17 лет.
— У меня там папа, — робко пробормотала я.
— А у меня там все родственники по материнской линии, — не растерялась девочка. — Записывайся!
И быть бы мне в списке после Женевьевы Камешкиной, если бы в коридоре не появилась Ириска.
— Все отошли от двери на два метра! — размахивая пальчиком с обложкой YES! на ногте, прокричала она. — Вы, двое, что здесь делаете? Я же ясно сказала: только девушки с третьим размером! Не меньше!
Прижавшая меня к стенке девушка в раздражении хлопнула списком об пол, а Ириска наконец заметила меня. — Что, не пропустили? Я же говорила — подожди. Эти карьеристки кого хочешь съедят…
Я вошла в зал, подавленная сознанием того, что в Москве есть 132 девушки модельной внешности моложе 18 лет с третьим размером груди. Папа стоял ко мне спиной и без всякого интереса смотрел на девочку в белом кружевном платьице. Зачем в молодежной коллекции такие откровенные вещи? Девочка фамильярно улыбалась директору по кастингу и активно оправдывалась по неизвестному поводу. Интересно, если бы у меня был третий размер, я была бы такой же смелой?
— Я просто подумала…
— Вместо того чтобы просто думать, лучше просто пройдитесь, — предложил папа.
Ему никогда не нравилось, когда девушки начинали размышлять. Модель плавно поплыла вдоль подиума.
— Деточка, ты похожа на рыбу, — ехидно заметил он. — Тебе бы русские народные костюмы представлять! Будь добра, не выступай, словно пава, — и не оборачиваясь крикнул мне: — А ты что в пальто стоишь? Раздевайся!
— Пап, это я…
— О, привет, малыш! Можешь остаться одетой, я и так знаю, что ты красавица.
Модель на подиуме презрительно поджала губки и остановилась.
— Ну почему все останавливаются, стоит мне отвернуться? — разбушевался папа. — Почему ты встала, царевна Лебедь?! Ирис-кис-кис, принеси нам кофе, сласть моя!
Лариса расцвела от удовольствия и вышла из зала.
Через пять минут папа с опаской косился на странно пахнущий кофе и объяснял мне его происхождение:
— Обожаю Ларису, но кофеварку она выбрать не смогла.
И повернулся к очередной девушке на подиуме, которая наивно думала, что на нее никто не обращает внимания.
— Ну кто так поворачивается?! Электроник, мальчик на шарнирах? У нас тут не дискотека восьмидесятых! Кстати, как тебе мои девочки?
— Честно говоря, я ужасно завидую их фигурам, — призналась я. — Но они какие-то одинаковые… И глаза пустые, мысли в них нет.
Сложно удержаться от критики, когда модели все время смотрят на тебя с легким презрением.
— Какая там мысль! — рассмеялся папа. — Видишь, какая коллекция откровенная, неужели кого-то заинтересуют их глаза? Деточка, что у тебя на голове? Прическа в стиле «Болек и Лёлик» вышла из моды сразу после Второй мировой!
Я испуганно пригладила волосы, но он обращался к модели.
Кофе был отвратительный, девушки на подиуме меня явно ненавидели, так что я решила перейти к главному:
— Пап, я хотела попросить у тебя фотоаппарат на один день. Мне завтра сдавать материал, а мой аналоговый что-то бесится… Цифровой нужен.
— Ты не против, если я тобой тоже немного попользуюсь?
— Конечно, — не подумав, ответила я.
— Мне нужно кому-нибудь сбагрить Тараса на выходные…
Нет! Нет! Не-е-ет, только не это! Я не могу провести два дня в одной квартире с малолетним маньяком!
— Па-а-ап…
— Ладно тебе, он трудный подросток, но уже достаточно самостоятельный. Ты справишься, поверь мне! Возьми у Ириски ключи от квартиры, фотоаппарат у меня в кабинете. Кстати, можешь его забрать себе. Я им пользовался всего пару раз в отпуске, так что он только пыль собирает.
После такой щедрости сложно было ему в чем-то отказать. Здравствуй, цифровое чудо с разрешением в девять мегапикселей, прощайте, спокойные выходные.
— Я могу идти? — поинтересовалась девушка, беззастенчиво переодевающаяся рядом с подиумом.
— Ходить ты не можешь — это диагноз. Так что исчезни на сегодня с глаз моих и перестань трепать нервы!
— Пап, я тоже пойду…
— Иди, малыш, я привезу Тараса утром в субботу.
Боже, как можно было надеяться, что он забудет?!
До папиной квартиры от агентства было минут пятнадцать пешком (что не мешало ему регулярно опаздывать на работу). Я уже пыталась подобрать нужный ключ к одной из трех замочных скважин, когда дверь квартиры распахнула бледная и явно не выспавшаяся Сара. Выронив ключи от неожиданности, я бросилась их поднимать, но не успела — она схватила меня за плечи и слегка тряхнула:
— Господи, что с ним?!
Пока я с перепугу пыталась сообразить, о чем речь, Сара побледнела еще больше (я-то думала, больше некуда) и снова спросила:
— Что с Федором?
— Да что с ним может случиться? Сидит на работе, девушек рассматривает…
— У него мобильник не отвечает, — дрожащим голосом пожаловалась Сара.
До меня наконец дошло, что она по-настоящему переживает.
— Все в порядке, не волнуйся! Я его видела пятнадцать минут назад. У него кастинг, поэтому телефон отключен.
Господи, она что, первый раз не может до него дозвониться?!
— Слава богу, — она устало опустилась на маленький стульчик в коридоре. — Прости, Жень, я тебя, наверное, напугала. Он дома не ночевал…
— Что? — возмутилась я. — Как это не ночевал?
— Да все в порядке, так и раньше бывало. Просто обычно он звонил, придумывал какой-нибудь повод… Я хоть знала, что ничего не случилось. А вчера, видимо, просто забыл позвонить.
— Что значит — забыл? У него же другая женщина! — бушевала я. — Как ты можешь это терпеть?!
— У него не другая женщина, — устало улыбнулась она. — У него ДРУГИЕ ЖЕНЩИНЫ. И с этим невозможно бороться.
Я поплелась в папин кабинет. Лика его за «других» в порошок бы стерла. Оглянулась в поисках фотоаппарата и увидела мамину фотографию в рамочке на столе. Лика в роли Золушки танцует в обнимку со шваброй. Запачканное сажей платьице грамотно порвано в нужных местах — полный разврат. Я вытащила из ящика фотку маленького Тараса и вставила в рамку поверх Лики — может, папочка хоть раз в жизни задумается? Хотя вряд ли…
В поисках мальчика для «Выбора YES!» отправилась на Старый Арбат — единственное место в Москве, где можно встретить красивого одинокого парня прямо на улице.
Почти сразу наткнулась на загорелого красавчика в кожаном пальтишке — точно какой-нибудь тренер из спортзала. Рассматривает шапки-ушанки в ларечке на улице: видимо, готовится к зиме. Такие одинокими не бывают, но вдруг повезет?
— Простите, я…
— I’m sorry, I don’t speak Russian, — невозмутимо заявил парень и отвернулся, но я не сдавалась:
— I’m from YES!-magazine. Do you…
— I don’t speak English. I’m sorry.
Голову даю на отсечение, что в этот раз он все отлично понял.
— Се ля ви! — сочувственно добавила пухленькая продавщица.
Чуть позже какой-то нервный пятнадцатилетний модник заорал на всю улицу: «Да ты мне не нравишься совсем!» — чем довел меня до состояния, близкого к нервному срыву. Начинался дождь.
Я как раз думала, идти ли мне в редакцию прямо сейчас с повинной или дождаться завтрашнего утра казни, когда увидела Гошу. Он был во вчерашнем костюмчике, черном пальто и рыжем шарфе размером с хороший плед. Жаль, он для YES по возрасту не подходит…
— Привет! Как дела?
— Не очень. Нужно найти героя для рубрики, а парни от меня бегают как от огня.
— Вот идиоты! Пошли, я покажу тебе чудесный экспонат для коллекции дверных ручек. Тут совсем рядом.
Мы остановились у маленькой витрины антикварного магазинчика. В витрине стояло пыльное кресло с выцветшей коричневой обивкой. Ручек видно не было.
— Ну как? — явно гордясь собой, спросил Гоша.
