В редакции получила сдержанную похвалу за фотосессию «Тертого шоколада» и воспользовалась моментом, чтобы отпроситься в универ. Там уселась рядом с кафедрой и поклялась выучить учебник наизусть. Без пятнадцати три, когда я, взъерошенная, с синяками под глазами, абсолютно без макияжа и в старом свитере, приготовилась любой ценой сдать экзамен, из-за угла вдруг выплыл… ИЛ! Бежать было поздно. Провалиться на первый этаж, прямо в буфет, и слопать там с горя два куска шоколадного торта…

— Отлично выглядишь!

Как там назывался реферат? Юмор, ирония, сатира и гротеск в комплиментах девушкам.

— Ха. Ха. Ха.

— Ты чего?

— Я всю ночь не спала, готовилась к пересдаче. Выгляжу отвратительно. И ты это прекрасно видишь.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Кстати, ты-то что тут делаешь?

— Я тут учусь. Что сдаешь?

— Фотожурналистику.

— Неужели? Одуванчикова? А-а-а… — догадался он. — Ты, случайно, не Дура?

— Да, я стала знаменита на весь факультет!

— Еще бы! Ее так никто не доводил. Давай я тебя попроверяю.

— Зачем? Терять мне уже нечего. Принимает, кстати, аспирант, у него еще такая смешная фамилия…

Попытка заговорить ему зубы с треском провалилась.

— Заканчивай болтать! Тринадцатый билет!

— Почему тринадцатый?

— Потому что я так сказал! — огрызнулся ИЛ, и у меня отпало всякое желание кокетничать. И правда, пусть пользу приносит. Через полчаса я ответила ему уже два билета, а аспирант Лилейко так и не появился.

— Достаточно, давай зачетку, — улыбнулся ИЛ.

— Конечно, конечно! — засмеялась я. — Ты поставишь мне «отлично выглядишь после бессонной ночи»? Я, наверное, побегу искать этого самого Лилейко, он забыл мне номер аудитории сказать, ждет сейчас где-нибудь… —

Мимо проплыл Гавриил Петрович со странным свертком, удивительно напоминающим завернутый в газеты меч.

— Гавриил Петрович!

— ГАВРИЛА! А, это ты, Дурочка! Нашла-таки аспиранта! Илья, зайди потом ко мне, — кивнул он ИЛу.

— Зачетку давай, — повторил ИЛ, доставая ручку из кармана пиджака.

Я молча протянула ему зачетку.

— Ну ты даешь! Аспирант. По фотожурналистике… Тогда я тебя прощаю!

— За что? — поинтересовался он, расписываясь в ведомости.

— Ты на презентации сказал, что в журналах для девочек фотографии хуже home video. А ты вон кто… Профессионал!

— Да ладно тебе! — расхохотался ИЛ. — В YES! неплохие фотографии… Просто я не знал, о чем разговаривать с этими моделями. Самый легкий путь был — кого-нибудь ругать. Они тогда прямо расцветают. Честно говоря, у них такой угрожающий вид во всем этом дорогом белье…

Точно профессионал. В общении с девушками. Терпеть таких не могу, но Лике понравится. Я глубоко вдохнула, как перед прыжком с вышки в бассейне, и перешла к активным действиям:

— Знаешь, у моей мамы послезавтра день рождения, и она хочет, чтобы я пригласила туда половину факультета. Аспиранты тоже приветствуются…

— Я постараюсь. Оставь мне адрес на кафедре, хорошо?

Хорошо! Отлично! Здорово, великолепно! Может, было бы удобнее продиктовать мне в конце концов номер своего мобильника?

У Лики сегодня тяжелый день — последний перед торжественным юбилеем. Десять лет из тридцати девяти, по мнению бабушки, прожиты зря, потому что прожиты не замужем. У меня, кстати, часики тоже тикают. Сегодня еще проснуться не успела, а уже получила ряд инструкций, как познакомиться с потенциальным женихом на вечеринке:

— Твоя мама хотя бы тем полезна, что привлекает мужчин своим внешним видом. Тебе, конечно, не так повезло (!!!), но что-нибудь сейчас придумаем.

Прямо сейчас? А я ведь даже не настолько проснулась, чтобы сопротивляться! Помогите! Бабушка, обрадованная моим испуганным молчанием, деловито и на удивление серьезно продолжала:

— Вы всегда на красивых бросаетесь, высоких, мускулистых.

— Что я, глупая, на мускулистых бросаться? — обретя наконец дар речи, попыталась отшутиться я. — Они же сдачи могут дать!

— Мужчина может быть красивым, — невозмутимо продолжала Ирина Родионовна. — Главное, чтобы он сам не понимал, что красив.

— Прыщавый, лопоухий, кривоногий, худющий, слабенький. А, забыла — ростом не выше полутора метров.

— Вот именно! Только такой будет любить тебя всю жизнь, а не сбежит при первом удобном случае.

— При первом удобном случае сбегу я. А сейчас пойду порыдаю в ванной, раз мне светит такое безрадостное будущее. Кривоногий!

— Не парься! — донесся из спальни голос Лики. — Мне она говорила то же самое!

— Тебе хотя бы с внешностью повезло! — съязвила я.

— А тебе с бабушкой!

— Спасибо, Ликусик. Так вот…

Я крайне невежливо выскочила из спальни и заперлась в ванной. Можно, я буду тут жить?

— Женя, тебя к телефону!

Кто не спит в такую рань?

— Жень, а ты знала, что танские монахи… — Томка, кто ж еще, — …могли не спать неделю?

— Ага, а ты достигла их уровня и теперь будешь будить меня? — огрызнулась я и бросила трубку.

Не могу дружить до полудня, и Варя это знает. Она заглянула только после обеда, хотя видно, что ей с утра не терпится что-то рассказать.

— Варенька, а ты замуж не собираешься? — плотоядно поинтересовалась бабушка с кухни.

У Вареньки заблестели глазки, как это всегда случалось, стоило кому-нибудь произнести рядом с ней слово «замуж». Надеюсь, она не захватила свою «свадебную тетрадку»…

— Ах, — вздохнула Варя, смущенно потупившись и даже слегка покраснев. — Как бы мне хотелось выйти замуж!

Лика удивленно приподняла брови. Ей явно незнакомо острое желание примерить белое платье с рюшечками.

Не дожидаясь, пока утихнут бабушкины восторги — «остались все-таки нормальные девочки», — Варежка утащила меня в спальню и там картинно разрыдалась, размазывая косметику по эксклюзивной диванной подушке.

— Эй, мне диван жалко, Варь! Я на него весь гонорар угробила, а ты тушью поправляешь работу дизайнера…

Я уже целый месяц на собственные деньги занимаюсь интерьером своей комнаты. Дело в том, что летом, пока мы с бабушкой поливали помидоры на даче (бесполезно, кстати, ни один помидорчик не созрел), Лика сделала ремонт во всей квартире. Моя спальня пала невинной жертвой недопониманий, потому что мама объявила ее «детской». Дизайнеры пришли к выводу, что тут обитает девочка дошкольного возраста. Результат — розовые стены с бабочками и эльфами, ковер с какой-то монстровидной принцессой и кровать с пологом, которая была короче меня сантиметров на двадцать, так что я при всем желании не могла в нее поместиться.

— А меня тебе не жалко?! — со слезами на глазах спрашивала Варя, оставив в покое подушку.

— Может, ты расскажешь, что случилось?

— Вот что случилось!!!

Варежка достала из огромного пакета, который притащила с собой, коробку, а из коробки — отвратительные красные лаковые сапоги.

— Можешь дальше портить мой диван, — разрешила я. — Это и правда слишком ужасно.

— Не издевайся, — всхлипнула Варя. — Это подарок от Лёлика!

— Чем ты ему так не угодила?

— Не знаю. Я вчера намекнула, что с удовольствием прошлась бы с ним по магазинам, вот он и решил мне сюрприз сделать…

Лёлик заявился сегодня к Варежке с утра пораньше, даже собраться как следует не дал и потащил в специализированный магазин то ли для девушек-байкеров, то ли для восходящих звезд стриптиза. Бедная Варя нашла в себе силы сдержать приступ паники и вежливо заявить, что у нее глаза разбежались от такого ассортимента (да уж, от такого ассортимента у кого хочешь глаза местами поменяются), и предложила зайти попозже. Но Лёлику, видимо, не терпелось ее порадовать, и он вспомнил, что Варежка на днях жаловалась, что у нее нет нормальных сапог. Сопротивление оказалось бесполезным, и подарок был вручен Варе силой. Проблема в том, что теперь сапоги волей-неволей придется надеть: Лёлик просто мечтает увидеть их «в действии».