О, эти тренинги, они давались труднее всего! Да ведь я же чернокнижник, колдун, продавший душу сатане, убийца… а они мне: закройте глазки, представьте себя отдыхающим на летней лужайке. Это всё равно, что заставлять дракона одеть чепчик! Я чуть было всех там не поубивал со злости, честное слово… но потом обратил внимание на Ирину, мы с ней занимались в одной группе.

Слово за слово — познакомились, подружились. Она оказалась очень милой и интересной барышней, и чем больше я узнавал её, тем больше мне нравилось проводить с ней время. Странно представить, но для её соблазнения даже не пришлось пользоваться магией. Да и самого соблазнения я не заметил, настолько наше сближение было естественным и необходимым. Нам просто было хорошо вместе, и всё тут.

Я понял, что люблю Ирину, люблю по-настоящему. Но не успел я этому как следует обрадоваться, как нахлынула тоска. Она идеально подходила для жертвы — теперь я это отлично чувствовал — но, подумать только, я совершенно не способен был причинить ей вред!

Что-то вроде депрессии накрыло меня на пару недель. Предстоял нелёгкий выбор. Ведь понятно, что нельзя просто отказаться от одного заклятья — придётся сразу бросить всю магию целиком. А я уже успел привыкнуть к многочисленным преимуществам, которые она даёт.

Но вы, добрые люди, знаете ведь, как это бывает? Сердцу не прикажешь! Погрустил я, погрустил о прошлой жизни — да и сделал любимой предложение, которое она охотно приняла. Я устроился на работу по своей основной специальности, завёл друзей, ходил к ним в гости. Помогал Ирине по дому, баловал её скромными подарками и чувствовал, как стремительно меняюсь внутри. То есть, представляете, если кто-то в автобусе наступал мне на ногу, это вовсе не было ему смертным приговором, как раньше. Ведь я уже был не бессердечный чернокнижник, а счастливый семейный человек. Трудно поверить — но даже более счастливый, чем во время первых удачных опытов и проклятьями.

Наверное, ослеплённый этим счастьем и слишком занятый размышлениями о сравнительных достоинствах семейной жизни и чёрной магии, я и не заметил приближающейся беды. Чего-то, видно, моей любимой жене не хватало. Примерно через год после свадьбы мы стали чаще ссориться из-за ерунды, подолгу обижаться друг на друга…

И вот однажды я узнал, что у неё есть другой. Как это бывает, пораньше вернулся из командировки… ну, знаете, решил обрадовать, новый год всё-таки, а она так не хотела встречать его без меня.

Разумеется, последовал развод, она уехала, я снова остался один.

Я всё правильно сделал, выгнав её. А всё равно было больно. Что поделать — я любил свою жену. А она меня, наверное, нет — ведь не просила же простить её, не говорила ни разу, что хотела бы всё вернуть. Целый год прошёл, и вот — снова витрины украшают гирляндами, а моя боль всё так же сильна.

Но даже если бы она позвонила, я всё равно не смог бы простить её, вот в чём дело. Я любил Ирину — и ненавидел её.

Решил выпить на новый год — и крошечная песчинка-алкоголь вызвала в моей голове грандиозную лавину новых мыслей. Люблю и ненавижу, хм… Я сделал кое-какие выводы, разглядывая виски в своём стакане. Кажется, головоломка поддалась мне. Сейчас я допью вот это, начерчу по памяти знаки на полу (книгу я сжёг после свадьбы) и попрошу любимую заглянуть на днях, обсудить что-нибудь срочное и важное.

А если не сработает — проверю другую теорию. Ведь может, дело во мне? Может, я и правда не способен любить никого, кроме себя?

Тьма окутывала притихший лес. Он казался живым, угрожающим. Темные громады древних сосен, припорошенных снегом, своими верхушками почти царапали затянутое тяжелыми, черными тучами небо. И ничто не нарушало сонной тишины, только иногда раздавался громкий хруст ломающихся деревьев, не выдержавших крепкого мороза.

Девушки радостно взвизгнули, когда пробка с громким хлопком вылетела из бутылки. Шампанское, вырвавшись и бутылки брызнуло в разные стороны.

— Итак, — Руслан склонился в шутливом полупоклоне, улыбаясь во весь рот. Блики от костра плясал по его лицу. Он поднял ворот дубленки и тут же стал похож на большего медведя. Высокий, массивный, с коротким ежиком волос. Мужчина чуть сутулился и косолапил. Руслан выглядел таким же надежным, как скала. Нерушимый и гордый. — Наполним наши пластиковые стаканчики и проводим уходящий год.

— Пусть он будет не самым лучшим в нашей жизни, — высокая девушка в смешной шапке тряхнула головой. Рыжие в мелкую кудряшку волосы тяжелой копной спускались почти до пояса. Карие, теплые глаза в обрамлении густых ресниц, казалось, прожигали до самого нутра. Лариса была красивой женщиной, и умело этим пользовалась. Ее щеки раскраснелись от мороза, глаза сверкали искренней радостью. Она приплясывала на месте, стараясь согреться, ловя на себе восхищенные взгляды друзей.

Надя слабо улыбнулась, видя такое веселье. Ей так хотелось присоединиться к празднику, но страх, что змеей свернулся вокруг ее сердца, не давал насладиться праздником.

— Все-таки хорошо, что мы добрались до этого домика. Он как ничто другое подходит для новогодней пирушки, — Головастик взял свой стакан, пригубил напиток и поморщился от пузырьков, бьющих в нос. Его худое лицо со впалыми щеками выражало высшую степень удовольствия от ситуации.

— Я уже боялся, что все праздники накроются из-за нашей поездочки. Это же надо было застрять во время штормового предупреждения где-то посреди леса в одной машине с вами.

— Ты-то чего радуешься? Может, это был твой единственный шанс поприжиматься к девушке, — ухмыльнулся Руслан, подталкивая локтем в бок Головастика.

Парень поднял серые, как сталь глаза, и внезапно вскочил на ноги, будто к чему-то прислушиваясь:

— Вы слышите? Какой-то странный звук, — Головастик озорно прищурился, прижав тонкие, как птичьи лапки, руки к ушам будто вслушиваясь в тишину леса, и закончил, — Это, Руслан, пролетела твоя курсовая, которую ты просил, чтобы я написал.

Друзья расхохотались, видя вытянувшееся лицо друга, представившего, что придется писать все самому.

Надя одним глотком осушила стакан шампанского и поморщилась от холода. Она взглянула на Кита. Мужчина стоял, нахмурившись, и не спешил предаваться веселью. Он напряженно всматривался в черные провалы окон, ожидая любого проявления угрозы. Но дом безмолвствовал. Девушка щелкнула кнопкой подсветки на дешевеньких электронных часах. Без пятнадцати двенадцать. Еще не время. Если она права по поводу переходов, то все начнется ровно в полночь.

Надя уже и не помнила, кому принадлежала идея поехать смотреть ледяные скульптуры в небольшом горном поселке. Они с друзьями решили на каникулах покататься на лыжах, сняв номера в гостинице на две недели. Вскоре просто покорять вершины стало не интересно и они, взяв старый автомобиль на прокат, поехали осматривать округу.

Но только не учли быструю смену погоды в горах. Мгновение назад могло сиять яркое солнце и через секунду начинал валить снег.

Весть о приближающейся метели застала их врасплох. Не зная дорог, только сумасшедший бы решился возвращаться в буран по серпантинам. Друзья хотели остаться в поселке, но местные жители, углядев странную компанию из двух амбалов — лицо одного из которых обколото пирсингом — двух смазливеньких девиц и Головастика, не решились пустить их в свои дома.

Надя не могла их винить, хотя очень хотелось. Они выглядели, мягко говоря, неблагонадежно. Хорошо хоть местные обряд экзорцизма не стали проводить.

И когда надежда на ночлег была почти потеряна, старый пьяница шепотом предложил им сдать охотничий домик всего в нескольких километрах от поселка. Девушке он еще тогда не понравился. Обрюзгшая фигура, маленькие вороватые глаза и трясущиеся руки, которыми он судорожно сжал протянутые деньги. Мужчина еще что-то бормотал про переходы и опасность, но друзья едва его слышали, радуясь возможности спать под крышей.