Время текло незаметно, казалось, что оно вообще исчезло. Алан успел рассказать о многом, задать кучу интересующих вопросов. На что-то мама ответила, о чем-то пожелала промолчать. Они вместе смеялись и грустили, обсуждали прошлую и нынешнюю жизнь. Но момент прощания все-таки настал.

— Я знаю, что ты вырастешь достойным человеком, — женщина с тоской посмотрела на сына, обняла и поцеловала в лоб. — И ты сможешь изменить свой мир.

- Мам, я буду скучать, — всхлипнул мальчик. — Очень…

— Я тоже, — мама отстранилась, присела и заглянула сыну в глаза. — Приходи на следующий год, думаю, Смерть будет не против. Твой поступок ее впечатлил.

Алан горько хмыкнул и смущенно опустил взгляд. А когда поднял голову, с удивлением обнаружил, что стоит напротив здания интерната. Сумрак ночи резал свет находящихся радом фонарей. В спину ударил холодный ветер. Паренек повернул голову и увидел лик исчезающей цыганки.

— С рождеством, храбрец, — донеслось сквозь завывание ветра. Он почувствовал, как в кулаке появилось нечто твердое. Варежка раскрылась — на бежевой шерсти блестел осколок льда.

Алан легонько кивнул, улыбнулся краешком рта, затем сделал пару шагов и скрылся за воротами интерната.

2010 год.

2 января

— А если род смерти не установлен, Владимир Иваныч, то в 18 пункте так и будет звучать: «мною установлены причины смерти»? — спросил практикант, заполняющий свидетельство, у врача-патологоанатома, только что вышедшего из прозекторской и не успевшего еще снять резиновые перчатки, вымазанные чем-то неприятно бурым.

— Да, Антонов, так и пиши. Бланки казенные, не исправить ничего.

— Ага, — застрочил тот шариковой ручкой по сероватой бумаге, оставляя на удивление разборчивые буквы — как того требовало постановление о заполнение подобного рода документов. — Владимир Иваныч, а какая фамилия?

— Вот дурак, — беззлобно отозвался врач, с неприятным звуком стягивая перчатки. — Сначала имя-фамилию пиши и пол, а потом уже все остальное.

— Так тут ментами неразборчиво написано, — пожаловался практикант.

— Дай сюда, — вырвал патологоанатом документ, в котором значились личные данные очередного трупа. — Прочитаю. Ты не то, что с телами, что с документами неспособен работать.

2009 год.

28 декабря.

Плохие события происходят тогда, когда их никто не ждет, и с необыкновенной легкостью становятся ударом в самое сердце, а, может, и в самую душу. Диана, девочка из «золотой молодежи», всегда беспечная, веселая, привыкшая получать желаемое по первому требованию, в полдень 28 декабря получила смертельное ранение именно в свою душу. От самого близкого человека: любимого.

Еще вчера они были самой яркой парой университета, ходили за руку, нежно обнимали друг друга, обменивались милыми смс-сообщениями, где он был «зайкой», а она «солнышком», клянясь в любви и верности, а сегодня, едва ли не в канун Нового года, все резко переменилось.

Он позвонил и просто сказал, с едва заметным сожалением в голосе:

— Прости, Ди. Нам придется расстаться.

— Что? — Только и смогла выговорить она, застыв посреди атриума торгового центра, около огромной нарядной елки, уходящий под купол.

— Я очень сожалею. Но мы не можем больше встречаться. — Чуть помедлив, вновь сказал он. — Прости, Диана.

— Ты о чем, Саша? — Одними губами прошептала она. Серые глаза стали почти голубыми — они всегда меняли цвет, когда наливались слезами.

— Прости. Я не смог сказать тебе это лично, — помедлив, ответил Саша. — По телефону проще. Прошу, прости меня, Ди, прости и забудь. Хорошо?

— Саша! Милый, что случилось?! — Закричала она. — Почему ты так говоришь?!

Стоявший рядом с девушкой высокий черноволосый молодой человек, держащий ее многочисленные покупки в пластиковых пакетах, с изумлением глянул на Диану.

— Потому что я нашел другую. — Деланно равнодушно произнес ее парень — уже бывший парень. — Я влюбился в другую девушку, и не хочу больше обманывать тебя.

— Кто? — пересохшими губами спросила Диана. — Кто это? Ты врешь! Ты ведь любил меня! Меня!

— Прости, не вижу смысла продолжать наш разговор, — отозвался Саша. — И пока нам не стоит видеться. Прощай, Ди. Да, я не хотел портить тебе праздник. Обещай, что проведешь этот Новый год хорошо?

И в трубке послышались частые гудки. Остальные звуки куда-то пропали. А цвета померкли, и весь мир стал черно-белым.

Девушка в изнеможении опустила руку, пальцы ее разжались, телефон выпал — со звоном ударился о мраморный пол. Черноволосый спутник, тут же ловко подхватил его свободной рукой.

— Что с тобой? Что случилось? Это был Саша? — С тревогой глядя на бледную девушку, начал расспрашивать он. — Диана, что он сказал тебе?

Вместо ответа девушка неожиданно разрыдалась, некрасиво, сморщив нос и кривя губы, пролепетала:

— Он… он… бро-броросил… меня… Саша…

А Рома — так звали брюнета, растерялся, но в следующий миг, отбросив покупки, обнял подругу детства и, поняв, в чем дело, принялся успокаивающе гладить ее по мягким светлым волосам. От девушки приятно пахло сладкими духами, и у него слегка закружилась голова, но парень сразу отогнал от себя мысль о том, что Ди прекрасна даже тогда, когда плачет. Сейчас ей было плохо. Плохо ей — плохо и ему.

— Тише, Диана, тише, успокойся, — говорил Рома, не обращая внимания на проходящих мимо посетителей Торгового центра, с любопытством оборачивающихся на них. — Это недоразумение.

— Он… он, правда, бросил… меня, — прошептала она сквозь слезы. — Господи, я… я хочу уме-умереть… Не могу…

Мимо них важно прошагали два снеговика с глазами-бусинками, неестественно добрыми улыбками и с яркими листовками в руках. Тут же над сводами атриума раздалось громкое и по-праздничному восторженное:

— Внимание всем посетителям и гостям. Наш торговый центр проводит новогоднюю акцию: «Исполняем желание». Для детей и взрослых! Участвуйте в нашей акции прямо сейчас, загадывайте ваши желания и получайте их исполнение! Подарите себе новогоднее настроение! Конкурс провод…

Снеговик вразвалочку подошел к судорожно рыдающей Диане и к обескураженному Роману и сунул в руки девушки ярко-оранжевую, как и его нос, бумажку. Та машинально засунула ее в карман.

Маленький мальчик, проходивший с родителями мимо, восторженно посмотрел на Снеговика и вдруг вскрикнул. У того вместо улыбки появился вдруг хищный оскал, а глаза-пуговки превратились в угольки тлеющей сигареты. Снеговик заметил испуганный взгляд мальчика и показал ему лиловый склизкий язык.