Единственным, что омрачало настроение бывшего веналия во время его продолжительных прогулок, было неустанное наблюдение со стороны споглядчика, без всяких сомнений, приставленного к нему по велению его величества. Орадо вовсе не противился тому, что повсюду за ним ходил маленький, угрюмый субъект, однако, на третий день после своего освобождения из-под стражи, ахеронец решил избавиться от внимания этого мрачного стигийца.

Ранним утром Орадо расплатился с хозяином таверны за свое проживание и, отправился в Нижний город, в те городские трущобы, которые достаточно хорошо изучил за время своих прогулок по узеньким, темным улочкам. На главной площади Орадо появился уже один, будучи переодетым, в хламиде жреца Черного Храма.

Теперь, пряча лицо под капюшоном, он держался в стороне от большого скопления людей и старался не попадаться на глаза, как стражникам, так и змеепоклонникам. Убедившись в том, что слежение за ним прекратилась, молодой человек направился к храму Героса - хранителя всех прибрежных вод Стигии. Здесь, в тени пальм, он решил дожидаться того часа, когда из главных ворот Сета, в сторону Черной пирамиды двинется траурная процессия. Орадо выбрал это место по той причине, что оно располагалось на возвышении, с которого хорошо просматривалась вся юго-западная часть города, включая и печально знаменитые ворота Смерти.

Поправляя время от времени капюшон, ахеронец неторопливо ходил из стороны в сторону по нагретым солнечными лучами камням, раскуривая трубку с благовониями, купленными им нынешним утром, в городских трущобах. Сегодня молодому человеку пришлось расстаться с большей частью своей наличности, однако, о покупках он ничуть жалел. Напротив, Орадо считал огромной удачей для себя повстречать в тени царской усыпальницы торговца лотосом, который за определенную плату был способен не задавать лишних вопросов.

Ахеронец часто поглядывал на тень от высокого шпиля храма, пытаясь определить по ее положению время, однако испытывал все большее сомнение в правильности своих действий. Если сегодня жрецы не отнесут в Черный Храм тело Аки-Ваши, то молодому человеку придется покинуть город, чтобы избежать неприятностей из-за возможного ареста. Следить же за хорошо защищенными от постороннего взгляда вратами змеиного божества, из темных песков, прячась при этом от песчаной стражи, Орадо казалось делом безнадежным. Однако, выбора у него не оставалось. Время, отведенное ему для пребывания в пределах блистательного города, таяло также стремительно, как и лед под жарким солнцем Стигии.

Не уставая разглядывать город с высоты, молодой человек остановился в тени гигантского развесистого дерева, видевшего, может быть, рождение самого Кеми. Взгляд его случайно упал на чайку, что летала над речной гладью священного Стикса, а потом скользнул по парусам какого-то судна, стоявшего у причала. Парусина была странного, зеленоватого цвета, характерного не для утлых речных суденышек, а для тяжеловесных кораблей, ходивших по морским водам, вдоль всего побережья. Как и говорил Амен-Каури, сегодня, в последний день великого празднества, устроенного правителем темных песков и вод по случаю вознесения царственной его дочери на небеса, в "поля Иалу", Кеми посетил правитель диких юго-восточных земель, лежавших к юго-востоку от Стикса.

Чуть погодя Орадо услышал звучание множества труб, возвещавших о прибытии в город царя объединенных городов Пондава. И на дороге, что пролегала к царскому дворцу, появились темнокожие всадники, одетые в разноцветные одежды - представители воинственного равнинного народа, изгнавшего из лесов Кьямака чудовищных обезьян-людоедов. За всадниками шли неуклюжие, огромные, похожие на слонов звери, которых Орадо никогда прежде не видел. И только потом в ворота портового города внесли носилки, на которых лежал сам легендарный царь. Одетый в звериные шкуры, покрытый множеством татуировок, Юдхиштхир походил скорее на дикаря, нежели на цивилизованного человека. Впрочем, он и был настоящим варваром, завоевавшим трон собственным мечом. За правителем объединенных городов шагали верные его подданные: жрецы, сановники, жены-наложницы, танцовщицы и рабы, коих было несколько десятков. Чтобы посмотреть на причудливое шествие, на странных зверей, никогда не водившихся в Стигии, со всего города к главным воротам начал стекаться народ.

Орадо так же, с любопытством рассматривал процессию, медленно тянувшуюся по дороге из белого камня, отчего едва не упустил из виду четырех, одетых в черные одежды людей, вышедших из малозаметного храма, примыкавшего к царскому дворцу. Жрецы Черного Храма, державшие в руках какие-то носилки, накрытые бархатом, избегая людных мест, двинулись ко вратам Смерти, через которые не дозволялось проходить никому, кроме змеепоклонников. Таким образом, без почестей и всех подобающих ритуальных церемоний, Аки-Ваша покидала мир подлунный, чтобы навсегда остаться в мире подземном, среди скорби теней и праха сотен стигийских царей и их верноподданных...

Не медля ни минуты, Орадо быстрыми шагами спустился к Вратам Смерти. Угрюмая стража не стала задавать ахеронцу каких-либо вопросов и выпустила его из города, на запретные для всякого простого смертного, территории. Теперь Орадо шел дорогой, которой пользовались только жрецы царского некрополя.

Догонять траурную процессию, однако, ахеронец не стал, поскольку предположил, что путь до Черных Пирамид хорошо охранялся Стражами Пустынь. Он утвердился в мысли об этом, заметив среди барханов огромных ящериц, охотившихся на каких-то мелких животных. Когда же, ступив под тень огромного обелиска, Орадо услышал негромкую человеческую речь, он поплотнее закутался в свои одежды и ускорил свой шаг. Ахеронцу не оставалось ничего, кроме как надеяться на то, что никто не остановит его по пути к царской усыпальнице.

Подходя к стене, выстроенной вокруг усыпальницы, Орадо увидел, как жрецы внесли в раскрытые ворота носилки с телом неупокоенной принцессы. Он поспешил следом за ними, однако остановился в тени одного из обелисков, поскольку увидел, что змеепоклонники вели беседу со стражниками, близ дверей храма, примыкавшего к царской усыпальнице. Разговор, впрочем, не затянулся. Охрана расступилась и поклонники змеиного божества беспрепятственно поднялись по ступенькам в храм. Уже после этого Орадо нащупал в кармане лепесток розового лотоса, вдохнул из трубки благовония и ступил на территорию храмового комплекса. Сгорбившись, стараясь скрыть под капюшоном свое лицо, он хотел пройти, через распахнутые ворота, однако один из воинов перегородил ему дорогу.

- Ну и воняет от тебя, - произнес храмовник, морщась от запаха благовоний, исходивших от ахеронца.

- Так пахнут лечебные мази, - прогнусавил тот. - Те, которые лечат от проказы и тропической кори...

- Прокаженный..., - страж с испугом отшатнулся от Орадо. С облегчением вздохнув, тот выпустил из руки лепесток лотоса, однако снова сжал его в кулаке, когда услышал голос другого охранника:

- Тропическая корь, говоришь? Повернись к нам и открой свое лицо!

- Ох, не для вас я его хранил, - прошептал ахеронец. Он с неохотой вдавил в лепесток лотоса свои пальцы, выжимая сок, после чего бросил его к своим ногам. Еще некоторое время ахеронец постоял у дверей, наблюдая за тем, как корчатся на полу, от всепроникающего аромата стражники, потом глубоко вдохнул из трубки запах благовоний.

- Тебе надо было пропустить меня, стигийская цепная собака. - Молодой человек посмотрел в остекленевшие глаза лежавшего у его ног человека. - Засыпай же, храмовник. От тебя мне ничего не нужно.

Сказав это, бывший веналий прошел в главный зал. Здесь он ненадолго задержался, разглядывая часовню из алебастра и жертвенный алтарь, посвященный богу мертвых. Взгляд Орадо скользнул по изваяниям богов и древних царей, по стенам, испещренным древними письменами, тексты которых он не понимал. Заметив в тени одного из изваяний черный провал открытой двери, ведущей из храма в черную усыпальницу, ахеронец зашагал к нему.