«Снова вызрела звезд семья…» Снова вызрела звезд семья. Только двое нас: ночь и я. Только двое нас на земле: Ночь в сиянии, я – во мгле. Только двое нас в этот час — Опрокинулся звездный вальс. В кружевной накидке сквозной — Ночь со звездами заодно. Только двое нас: ночь и я Перед пропастью бытия. Только двое нас, кроме звезд, Кроме нежности тихих слез. Скажи мне еще раз… Скажи мне еще раз: «До завтра. До встречи. Пока». Не надо менять ничего ни в душе, ни в природе. Пусть так же лениво по небу плывут облака, Кроя силуэты согласно причудливой моде… Скажи мне еще раз — и больше не будет потерь, И снова растают тяжелые вечные льдины, И я приоткрою уже заржавевшую дверь, И ветошью белою с сердца смахну паутину, И, сдавшись на милость не раз обманувшей судьбы, Я снова подслушаю полночи тайные звуки… На этой войне, слава Богу, никто не убит, А только обманут предчувствием легкой разлуки… «Когда о любви будет все уже сказано…» Когда о любви будет все уже сказано, Жар сердца погаснет, надежда умолкнет, Я буду ничем никому не обязана: Ни близкому другу, ни серому волку, Ни звездам, что с нами смеялись и плакали, Ни в рамке портрету на белой стене, Ни раннего дождика капельке лаковой, Ни миру, который забыл обо мне. Я выпорхну в поле, чтоб петь и бродяжничать — И ветер весенний расчешет мне волосы. И стану я горсточкой пуха лебяжьего, И стану мелодии трепетным голосом. «Нет, мы не повинны, конечно, с тобою…» Нет, мы не повинны, конечно, с тобою: Так звезды сложились и солнце с луною, Так встали планеты в шеренгу беспечно. А мы – не планеты, а мы – человечки. И там, среди звезд, на места наши – вето. Мы бродим в потемках по белому свету, По разным углам – мы уже не знакомы, И ветер гуляет в заброшенном доме. «Не изумруды, лалы и сапфиры…» Не изумруды, лалы и сапфиры — К твоим ногам бросаю струны лиры. Пускай дрожат, изодранные в клочья, Тебя воруя для бессонной ночки. Пускай звенят до самого рассвета, Сметая и границы, и запреты. Пусть до утра рыдают, не смолкая, И свет, и боль до плоти обнажая. Взойдет заря, окрасив веки синью, И лира-плач навек тебя покинет. Но ты поймешь, до двери провожая: И свет горит, и боль еще живая. «Помолчи, луна-разлучница…»
Помолчи, луна-разлучница, И о том не говори, Как устало сердце мучиться От заката до зари. Помолчи, луна-печальница. Диск твой – плаха иль костер? Это ж надо – так отчаяться, Чтобы душу – под топор! Помолчи, а утром ясное Солнце медленно взойдет. Жизнь – она всегда прекрасная. Лишь порой наоборот. «За это прекрасное лето…» За это прекрасное лето, За лето прекрасное Плачу неразменной монетой И бывшею сказкою. За этот ручей и каналы, За белое облако Я душу слегка растоптала И спрятала в войлоке. Пускай отдохнет и наплачется В покое таинственном. Жизнь – слезы, любовь и чудачества. И выбор – единственный. По русским пословицам Во пиру чужом похмеляться, пить — Все равно для всех нелюбимым быть. Ибо пир – не твой и расклад не тот. Да и на пирог зря раскроешь рот, Если крошек горсть иль собачья кость — Все врагов твоих вызывает злость Или зависть, что, впрочем, все равно… Нелюбви не пей горькое вино. Быть женщиной Быть женщиной – и, значит, быть актрисой, В любой момент идти на компромиссы, Играть – и страстно, и самозабвенно. И жить в плену. И воспарить над пленом. Игрушкой быть и игроком – все вместе. Задорно врать и много сеять лести… Иначе – нет, не выжить в битвах грозных. Такая вот, увы, у жизни проза. «Вбираю мгновенья и слухом, и зреньем…» Вбираю мгновенья и слухом, и зреньем, И клеточкой каждой израненной кожи — Летят они, словно бы сна дуновенья, Летят, друг на друга ничуть не похожи. Но каждое что-то мне все же приносит, И каждое что-то меняет в сознанье. Так мир обновляет пришедшая осень, Так город растет с каждым с выросшим зданьем. И я вроде та же – и вовсе не та же В любую минуту, секунду, мгновенье. А Бог милосердный, конечно, подскажет, Что надо душе для ее возрожденья. |
