— Мы не станем использовать ядерное оружие без моего прямого приказа, — категорично сказал он. — И в настоящий момент я полагаю, что нам не нужно рассматривать такой вариант.

— Враг заполучит его через несколько лет, — сказал Карпов. — И они применят его не задумываясь. Мы ясно это видели.

— Мы не будем применять ядерное оружие против кого бы то ни было, — твердо сказал адмирал. — Возможность его использования будет рассмотрена только в самом крайнем случае и после полного рассмотрения возможного влияния на события в будущем. Пока это не более чем досужие фантазии, господа. Но если те два приближающихся к нам корабля окажутся не современными крейсером и эсминцем британского флота, то мы столкнемся с решениями, принятие которых возымеет большие последствия, чем когда-либо в истории. Мы должны оправдать возложенную на нас ответственность. Потому что все мы тоже однажды умрем.

— И все же, мы должны учитывать все наши преимущества, — сказал Карпов. — Идет война. Это война, в которой все действовали с беспощадностью и единодушной решимостью. Разве мы не люди? Все мы поклялись защищать свою родину.

— И мы будем защищать ее, — сказал адмирал. — Тем более, что мы можем сделать это, не сбрасывая 15-килотонную бомбу на Лондон или Нью-Йорк. Я хотел бы напомнить вам, что не Великобритания, ни Соединенные Штаты не являются врагами Советского Союза в 1941 году, и у нас есть достаточно обычного вооружения, чтобы защититься в случае нападения. Кроме того, у нас есть наши мозги, в сочетании со знанием всех значимым событий в истории, начиная с этого дня. С Федоровым и его книгами, у нас есть знания, которые могут дать нам решающее преимущество, по крайней мере, на некоторое время.

— Какой еще книги? — Посмотрел Карпов на штурмана. — Что вы там читаете, лейтенант?

— Капитан…

— Не берите в голову, — оборвал его адмирал. — Господа, я собрал вас здесь, чтобы обсудить этот вопрос и выслушать ваши соображения, но должен вам напомнить, что у нас не демократия. Цепочка командования никуда не делась, и мое решение остается окончательным при любых обстоятельствах. Вам ясно?

Карпов напрягся, но не решился бросить вызов адмиралу. Орлов посмотрел на него и также ничего не сказал.

— Итак, — сказал Вольский. — Федоров, рассчитайте курс сближения с двумя кораблями, направляющимися в нашу сторону. Доказательство, собранные на Ян-Майене убедительны, но, похоже, что нужно немного больше масла на хлеб, чтобы все мы были удовлетворены. Мы должны определить, что реально, а что нет при первой же возможности.

— Если позволите, адмирал, — сказал Федоров. — То у нас есть и другие варианты. Мы могли бы подойти к Исландии и облететь Рейкьявик, как мы сделали на Ян-Майене. Если все это психологическая операция НАТО, то они ведь не могли ради нее скрыть целый современный город?

— Да, мы могли бы сделать так, но я полагаю, что ответ намного ближе. Что за корабли по-вашему приближаются к нам?

— Эсминец, HMS «Энтони». «Эдвенчер» — минный заградитель, вооружен слабо. Он вооружен четырьмя 120-мм орудиями, используемыми, в основном, в качестве зенитных, и артиллерия меньшего калибра. Дальность 120-мм орудий составляет приблизительно 14 500 метров. Эсминец вооружен аналогично, а также имеет восемь 533-мм торпедных аппаратов. Нам даже не придется использовать ракеты, если они попытаются атаковать нас — наши орудия при наведении радаром накроют их задолго до того, как они приблизятся на дальность поражения собственных орудий.

— Или мы могли бы отправить Ка-226, чтобы осмотреть их. Вы смогли бы опознать их?

— Думаю, да, адмирал.

— Нет, — сказал Карпов. — Мне нужны вещественные доказательства, а не просто оценка человека с камерой. Мне нужно увидеть эти корабли лично.

— Что же, вы могли бы полететь с ними, Карпов. Однако, если это крейсер УРО, вам придется быть крайне осторожным.

— Если мы намерены сблизиться с этими кораблями, — сказал Федоров, — мы могли бы установить наблюдательный пост на вершине надстройки. Дальность обзора составит от двенадцати до четырнадцати миль, а на радаре они будут замечены намного раньше. Имея там хорошую оптику, мы могли бы опознать эти корабли. В действительности, я полагаю, что мы могли бы просто использовать камеры «Железных дровосеков». Или даже капитанский бинокль. С дистанции, на три-четыре мили превышающей дальность огня их 120-мм орудий.

— Мы можем подойти и ближе, — кисло сказал Карпов. — Если они посмеют напасть, я быстро порву их.

— Очень хорошо, — сказал адмирал. — Тогда именно так мы и поступим, и я надеюсь, что мы успеем до того, как грозовой фронт сделает визуальное наблюдение невозможным. Однако, капитан, я буду на мостике во время операции. — Он посмотрел на Карпова, отметив его реакцию.

— Выдвигаемся. Все, желающие отдохнуть, могут немного выспаться. Я уже отдохнул и принимаю корабль, Карпов. Можете идти и немного отдохнуть. Жду вас на мостике через шесть часов. К тому моменту мы сблизимся с этими кораблями. Федоров — рассчитайте курс. Мне нужно оказаться к западу от острова Ян-Майен.

— Так точно.

Карпов тяжело вздохнул, все еще будучи убежден, что они попусту тратят время. Однако на первый план для него вышел живот. Он был голоден и нуждался в пище и сне прежде, чем вернуться на мостик. На пути к офицерской столовой он остановил Орлова, отвел его в сторонку и спросил, что тот думает.

— Одно сплошное v'zАdnitse, капитан. Как там говорят американцы? По реке из дерьма без весел. Это бред. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше мне представляется, что я сошел с ума. После всего этого все вокруг словно нереальное.

— Не быть дураком, Орлов. — Да, я знаю, что все может выглядеть убедительно, но все, что мы видели, могло быть частью психологической операции НАТО, даже ликвидация объектов на Ян-Майене, что бы не говорил доктор.

— Я в этом не уверен, Владимир. И именно это не дает мне покоя. Я был на этом острове и я говорю вам, что там не было ничего, когда мы облетели его несколько часов назад. Нельзя снести там все за несколько часов. Вы думаете, они сложили все в каком-то подземном бункере и поставят на место, когда вдоволь посмеются над нами? Я мог бы принять все остальное, даже тот самолет, но остров меня действительно озадачил.

Карпов не отвечал довольно долго. Ему также трудно было не поверить в доказательства, которые они обнаружили на острове. Но что-то в нем заставляло его упрямо цепляться за мир, откуда он был родом, словно не желая отпускать реальность, которая ушла, возможно, навсегда. Он ощущал себя пауком без паутины, мышью без норы. Ему было негде спрятаться. Однако другая часть его сознания уже начала медленно ползти вперед, оценивая возможности.

— Кто, по-вашему, наш враг, Орлов?

— Американцы, немцы, англичане, все они, насколько я могу судить. Разве они не сговорятся в любом случае? У нас мало друзей в мире, капитан. Даже китайцы недобро косятся на нас в эти дни.

— Но давай представим себе невозможное. Если мы действительно в 1941 году, вы бы присоединились к Великобритании в борьбе с фашистской Германией?

— Я бы отыскал способ пристукнуть их обоих, — решительно сказал Орлов.

Карпов некоторое время подумал, пока они шли, и на подходе к офицерской столовой подался к Орлову и тихо отдал приказ:

— Когда мы закончим, я думаю, что нужно отрядить несколько человек удалить все очевидные знаки различия с корабля. Спустить все флаги. Просто на всякий случай. — Он заставил себя слабо улыбнуться.

Орлов усмехнулся.

— Обдумываете ситуацию с разных точек зрения, капитан? Ваше мнение об обеспечении лучшего места для нашей страны после войны мне нравится. Да, у нас мощный корабль, но и адмирал тоже прав… У нас всего шестьдесят ракет, и то нам повезло иметь на борту столько. Запасные ракеты «Москит-2» сложены в ящиках под палубой, и если туда попадут, мы сгорим синим пламенем. Мы должны быть осторожны, вне зависимости от того, что это за корабли и какой сейчас год. То, что Североморск молчит, меня очень тревожит. Я не знаю, какой вариант пугает меня сильнее. Если это окажется не Вторая Мировая война, то восемь часов назад могла начаться третья. Вот и выбирай. Кошмар, что одно, что второе.