— Но именно это мы и должны сделать, — сказал Золкин. — Мы должны принять решение и начать действовать соответственно. Если мы в нашем времени, то это выясниться в самое ближайшее время. Мы можем просто развернуться и пойти в Североморск, где выясним все раз и навсегда. Однако прежде, мы должны внимательно рассмотреть ситуацию. Потому что, как бы это не было нелепо, если принять все факты и согласиться с тем, что мы каким-то образом попали в прошлое, вы все понимаете, что это значит. — Он обвел взглядом всех присутствующих, отметив понимающий взгляд адмирала. — Это значит, что в нашем распоряжении самый грозный военный корабль в мире, полное знание истории и возможность изменить ее.
Врачу удалось безраздельно завладеть вниманием всех. Даже Карпов, похоже, ушел куда-то глубоко в себя, оценивая обстановку и строя какие-то планы. По его глазам было видно, что он оценивал невероятные преимущества положения, в котором оказался, насколько бы нелепо это не выглядело, насколько бы его чутье не кричало ему, что это смешно.
— Реакторы… — Тихо сказал адмирал. — Добрынин сообщил, что реакторы повели себя странно, когда мы столкнулись с тем странным явлением на море. Он отметил непривычные показания и спросил, не могли ли бы мы уменьшить ход. Интересно… — Он еще не полностью сформулировал эту мысль и отставил этот вопрос в сторону, сосредоточившись на других аспектах, нелепых, но очевидных.
Учитывая, какой вес имели на борту адмирал и начмед, которых все остальные любили и уважали, никто не стал высказывать возражений. Даже Орлов, вечно шероховатый во всех отношениях, у которого подобные нелепые идеи обычно вызывали поток ругани, сидел тихо, словно немой.
— Федоров, — сказал адмирал. — Что вы можете рассказать нам, не столь искушенным в вопросах истории Великой Отечественной войны, как вы, о происходящем в конце июля 1941 года?
— В это время Великобритания перестала сражаться против Нацистской Германии в одиночестве в результате немецкого вторжения в Советский Союз около месяца назад. Как мы уже слышали в перехваченных передачах, немецкие танки достигли Смоленска и будут вести операцию по окружению наших частей в том районе в течение следующего месяца. Затем они повернут свои силы на юг, чтобы взять Киев, прежде, чем начать наступление на Москву, так называемую операцию «Тайфун» в октябре. Немцы также затягивают петлю вокруг Ленинграда, как тогда назывался Санкт-Петербург, и начнут блокаду города в первых числах сентября.
— Соединенные Штаты еще не вступили в войну, и не сделают этого еще пять месяцев, до японского нападения на Перл-Харбор в декабре. Однако сотрудничество между Великобританией и Соединенными Штатами на море усиливается, в частности, в операциях в Атлантическом океане. США высадили первую бригаду морской пехоты в Рейкьявике в первых числах июля, официально в целях обеспечения высадки британского контингента, а также перебросили в Великобританию пятьдесят эсминцев для обеспечения безопасности конвоев. Кроме того, он протащили через Конгресс закон о Ленд-лизе, который позволил Союзникам отправлять военное имущество в Советский Союз через Мурманск[54]. Первый из них, «конвой «Дервиш», готовиться к отправке в Мурманск. Это небольшой и довольно незначительный конвой, всего шесть судов с сырьем и пятнадцатью разобранными истребителями «Харрикейн». Его задача проверить возможность организации арктических конвоев в район Кольского полуострова в будущем.
— Поверить не могу, что слышу это! — Воскликнул Карпов. — У нас есть достаточно проблем, учитывая ситуацию в Европе и Азии в наше время, не говоря уже об этом бреде насчет того, чтобы переиграть Вторую Мировую войну!
— Верно, — согласился адмирал. — Но если предположить, что факты указывают нам на эту невозможную правду, то нам нужно исходить из текущей тактической обстановке. Давайте продолжим учения, если вы считаете нужным. Если события в ближайшее время докажут обратное, вы от души над нами посмеетесь. Если же…
Карпов покачал головой и потер нос, плотно закрыв глаза.
— Мы должны немедленно вернуться в Североморск и покончить с этими домыслами, — сказал он.
— Советуете вернуться в лоно Матери-России? — Сказал Вольский, откидываясь на спинку. — Это просто. Через несколько дней мы, возможно, будем сидеть на базе с холодным пивом и ржать над этим, как кони, а Самсонов будет аккомпанировать нам на балалайке.
Самсонов улыбнулся, кивнув головой.
— И если все это ерунда, — продолжил адмирал, — то мы вернемся к нашему серому однообразному существованию на сером холодном севере, надеясь, что наша страна, возможно, сумеет ввести в строй еще один или два фрегата, или, возможно, даже новый эсминец или несколько современных подводных лодок до того, что обещает быть самым угрожаемым периодом нашей истории со времен конфликта, который господин Федоров так хорошо изучил.
Лицо Орлова приняло болезненное выражение.
— И в конце концов, окажется в кровати с несколькими старыми babushka, мечтая снова стать молодыми, чтобы немного повеселиться[55].
— Совершенно верно, — сказал адмирал. — С другой стороны… Мы могли бы еще немного покрутиться здесь. Мы также должны учитывать потерю «Орла» и «Славы». Относительно них будут вопросы, очень много вопросов, и на них у нас нет адекватного ответа. Что это за группа надводных целей? Что это был за подводный объект? Если это силы НАТО, то мы являемся единственной противостоящей им силой в этом месте в это время. В каком бы времени мы бы не находились, мы должны выполнять свою задачу — защищать нашу страну от любого зла.
— Так или иначе, вам нужно исходить из реальной ситуации, — сказал Золкин, несмотря на то, что говорил ранее в санчасти. — Нужно действовать, и истина станет очевидна.
— Я уже думал об этом, отправляя группу на Ян-Майен, — сказал адмирал. — Тем не менее, мы все еще остаемся в состоянии неопределенности. Мы видим доказательства, которые приводят нас к очевидному выводу, в который мы не можем поверить.
— Хорошо, я понял, — ворчливо сказал Орлов. — Давайте предположим худшее. Допустим, что-то случилось с кораблем. Но я был на Ян-Майене лично. — Сказал он Карпову. — И поверьте, капитан, это не этот остров. Он был совершенно пуст. Ни зданий, ни дорог, ни аэродрома.
— Замечательно, — резко сказал Карпов. — Давайте потешимся фантазиями. С юга к нам приближаются два корабля. Давайте взглянем на них непосредственно. Без удаленной передачи картинки, при которой будут уместны сомнения в том, что мы видим. Это поможет нам решить вопрос раз и навсегда?
— Вы увидите легкий крейсер «Эдвенчер» и эсминец «Энтони», — сказал Федоров. — По крайней мере, это мое лучшее предположение, учитывая историю. Один из авианосцев, который мы видели ранее, должен был идти с ними, но… Что-то изменилось.
— Действительно, — сказал адмирал. — Но разве мы изменили это? Мы не делали ничего, что могло вызвать какие-то последствия.
— Самим фактом своего существования, — сказал Федоров. — Мы находимся там, где нас быть не должно, и британские силы, действующие в Арктике, обнаружили нас и уже приняли решения, которые идут вразрез с историей. Пока что изменения выглядят незначительными. HMS «Фьюриес» должен был сопровождать эти два корабля, но остался с основными силами, которые обнаружил Роденко. Небольшое изменение. Ничего значительного. Но адмирал, командующий этой группой, знает, что на его пути находится крупный неизвестный корабль и должен будет задаться вопросом, кто же это. Следовательно, он решил оставить авианосцы вместе в качестве меры предосторожности, пока не узнает о нас больше. И тогда эти два корабля, идущие к нас, представляют собой разведывательный отряд. Если исходить их этого предположения, то мы уже подняли рябь в водах истории, и изменения могут оказаться значительны.
— И остается еще один вопрос, — сказал адмирал. — Который задал мне один хороший доктор, когда я впервые обсудил с ним этот вопрос в санчасти. Если это действительно окажутся старые английские корабли, которые должны быть разобраны на металлолом несколько десятилетий назад, нам предстоит ответить на еще один вопрос. На чьей стороне мы будем в этой войне?
