Есенин Сергей Александрович (1895–1925 гг.) Певущий зов Радуйтесь! Земля предстала Новой купели! Догорели Синие метели, И змея потеряла Жало. О Родина, Мое русское поле, И вы, сыновья ее, Остановившие На частоколе Луну и солнце, – Хвалите Бога! В мужичьих яслях Родилось пламя К миру всего мира! Новый Назарет Перед вами. Уже славят пастыри Его утро. Свет за горами… Сгинь ты, английское юдо, Расплещися по морям! Наше северное чудо Не постичь твоим сынам! Не познать тебе Фавора, Не расслышать тайный зов! Отуманенного взора На устах твоих покров. Все упрямей, все напрасней Ловит рот твой темноту. Нет, не дашь ты правды в яслях Твоему сказать Христу! Но знайте, Спящие глубоко: Она загорелась, Звезда Востока! Не погасить ее Ироду Кровью младенцев… «Пляши, Саломея, пляши!» Твои ноги легки и крылаты. Целуй ты уста без души, – Но близок твой час расплаты! Уже встал Иоанн, Изможденный от ран, Поднял с земли Отрубленную голову, И снова гремят Его уста, Снова грозят Содому: «Опомнитесь!» Люди, братья мои люди, Где вы? Отзовитесь! Ты не нужен мне, бесстрашный, Кровожадный витязь. Не хочу твоей победы, Дани мне не надо! Все мы – яблони и вишни Голубого сада. Все мы – гроздья винограда Золотого лета, До кончины всем нам хватит И тепла и света! Кто-то мудрый, несказанный, Все себе подобя, Всех живущих греет песней, Мертвых – сном во гробе. Кто-то учит нас и просит Постигать и мерить. Не губить пришли мы в мире, А любить и верить! «О звезды, звезды…»
О звезды, звезды, Восковые тонкие свечи, Капающие красным воском На молитвенник зари, Склонитесь ниже! Нагните пламя свое, Чтобы мог я, Привстав на цыпочки, Погасить его. Он не понял, кто зажег вас, О какой я пропел вам Смерти. Деве твоей Руси Новое возвестил я Рождение. Сына тебе Родит Она… Имя ему – Израмистил. Пой и шуми, Волга! В синие ясли твои опрокинет Она Младенца. Не говорите мне, Что это В полном круге Будет всходить Луна… Это Он! Это Он Из чрева неба Будет высовывать Голову… «То не тучи бродят за овином…» То не тучи бродят за овином И не холод. Замесила Божья Матерь Сыну Колоб. Всякой снадобью она поила жито В масле. Испекла и положила тихо В ясли. Заигрался в радости Младенец, Пал в дрему, Уронил Он колоб золоченый На солому. Покатился колоб за ворота Рожью. Замутили слезы душу голубую Божью. Говорила Божья Матерь Сыну Советы: «Ты не плачь, мой Лебеденочек, Не сетуй. На земле все люди человеки, Чада. Хоть одну им малую забаву Надо. Жутко им меж темных Перелесиц, Назвала я этот колоб – Месяц». О Матерь Божья О Матерь Божья, Спади звездой На бездорожье, В овраг глухой. Пролей, как масло, Власа луны В мужичьи ясли Моей страны. Срок ночи долог. В них спит Твой Сын. Спусти, как полог, Зарю на синь. Окинь улыбкой Мирскую весь И солнце зыбкой К кустам привесь. И да взыграет В ней, славя день, Земного рая Святой Младень. Ершов Петр Павлович (1815–1869 гг.)
Ночь на Рождество Христово Светлое небо покрылось туманною ризою ночи; Месяц сокрылся в волнистых изгибах хитона ночного; В далеком пространстве небес затерялась зарница; Звезды не блещут. Поля и луга Вифлеема омыты вечерней росою; С цветов ароматных лениво восходит в эфир дым благовонный; Кипарисы курятся. Тихо бегут сребровидные волны реки Иордана; Недвижно лежат на покате стада овец мягкорунных; Под пальмой сидят пастухи Вифлеема. Первый пастух Слава Сидящему в вышних пределах Востока! Не знаю, к чему, Нафанаил, а сердце мое утопает в восторге; Как агнец в долине, как легкий олень на Ливане, как ключ Элеонский, – Так сердце мое и бьется, и скачет. Приятно в полудни, Аггей, отдохнуть под сенью Ливанского кедра; Приятно по долгой разлуке увидеться с близкими сердцу; Но что я теперь ощущаю… Словами нельзя изъяснить… Как будто бы небо небес в душе у меня поместилось; Как будто бы в сердце носил я всезрящего Бога. Друзья! воспоем Иегову, Столь мудро создавшего землю, Простершего небо шатром над водами; Душисты цветы Вифлеема, Душист аромат кипариса; Но песни и гимны для Бога душистей всех жертв и курений. И пастыри дружно воспели могущество Бога, И чудо творений, и древние лета… Как звуки тимпана, как светлые воды – их голоса разливались в пространстве. Вдруг небеса осветились, – И новое солнце, звезда Вифлеема, раздрав полуночную ризу небес, Явилась над мрачным вертепом, И ангелы стройно воспели хвалебные гимны во славу рожденного Бога, И, громко всплеснув, Иордан прокатил сребровидные воды… Я вижу блестящую новую звезду! Я слышу хвалебные гимны! Третий пастух Не бог ли нисходит с Сиона?.. И вот от пределов Востока является ангел: Криле позлащены, эфирный хитон на раменах, Веселье во взорах, небесная радость в улыбке, Лучи от лица, как молнии, блещут. Мир приношу вам и радость, чада Адама! О, кто ты, небесный посланник?.. Сиянье лица твоего ослепляет бренные очи… Не ты ль Моисей, из Египта изведший нас древле В землю, кипящую млеком и медом? Нет, я Гавриил, предстоящий пред Богом, И послан к вам возвестить бесконечную радость. Свершилась превечная тайна: Бог во плоти днесь явился. Мессия?.. О радостный вестник, приход твой от Бога! Но где, покажи нам, Небесный Младенец, да можем Ему поклониться? Идите в вертеп Вифлеемский. Превечное слово, его же пространство небес не вмещало, покоится в яслях. И ангел сокрылся! И пастыри спешно идут с жезлами к вертепу. Звезда Вифлеема горела над входом вертепа. Ангелы пели: «Слава сущему в вышних! мир на земли, благодать в человеках!» Пастыри входят – и зрят Непорочную Матерь при яслях, И Бога-Младенца, повитого чистой рукою Марии, Иосифа-старца, вперившего очи в превечное слово… И пастыри, пад, поклонились. |
