И каждый, почти каждый Ирод добиваются своего.
* * *
Христос пострадал за человечество. Он взял на себя грехи всех людей.
И я страдал за чужие грехи. Пусть по мелочи, но страдал.
* * *
Христа хранил Бог.
Всю жизнь я многократно и чудесным образом избегал гибели. "Мне кажется, что кто-то там, наверху, хорошо ко мне относится", говорил Малаки Констант из "Сирен Титана" Курта Воннегута". Я тоже так думаю, потому что падал в пропасть, и даже не поцарапался.
Это падение я вижу воочию.
* * *
"Кол Будды".
...Семьдесят седьмой, разморенный день устало остывает в прохладный вечер.
Спускаюсь по скалистому отрогу. За спиной винтовка.
Высматриваю сурка.
Вон! Сидит у края – большой! <P.S.>Рыжий, как золото! </P.S.>
Вдарил.
Попал!!!
Сейчас упадет!
Бросаюсь.
Он падает – в обрыв.
Пытаюсь схватить.
И, черт, сорвался. Без вариантов. Все!
Нет – Око открылось!
Мир замер Я повис. Голова внизу, ноги – в небе. Увидел скалу. Внизу – глыбовая осыпь.
Око, моргнув, закрылось, и я ожил. Полетел, куда надо... Ударился ладонями об узкий карниз. Руки пружиной оттолкнулись. Сами. А тело – в сальто. И я – уже я – стою на ногах. на следующем карнизе. Карнизе шириной в ладонь.
За всю жизнь я не сделал ни одного сальто, не та конституция.
До сих пор не могу поверить, что это случилось! Кто-то другой, не я, владел моим телом, кто-то другой перевернул в полете мое тело, перевернул как ребенок, изображая падение скалолаза, перевернул бы изображающую его куклу.
Осознав постороннее воздействие, я вспомнил недельной давности случай в забое – он взорвался, лишь только я его покинул. Вспомнил и увидел суть.
Меня спас не компас, за которым я пошел, меня спасла сила, толкнувшая к нему. Я чувствовал эту силу, силу взгляда (Ока?) всей душой, всем телом. Она оживляла темноту штрека, как кислород оживляет воздух. Я был в ней, как плод в матери. Она же была в рассечке, обвалившейся неделей позже. Она меня вытолкнула за секунду до смерти. До смерти рассечки.
А ночью на перевале 3700? Около часа я шел по глубокому снегу, шел с закрытыми глазами, шел полностью отключившись. Кто или что не дало мне упасть, мне, ничего не видевшему?
Око.
* * *
Очнувшись от потрясения, я нашел злополучного сурка, хотел сунуть его в рюкзак, однако он, мешок костей, вырвался, хватанув когтями, из рук и юркнул в ближайшую нору.
Приняв это демарш как символ происходящего, я поднялся на тропу и пошел в лагерь. Представьте мои думы. Представьте, что вам привели верные доказательства вашего бессмертия, доказательство того, что жизнь ваша бережно опекается. Все мне показалось другим, все.
Небо, земля, горы отступили.
Смерть отступила.
Представьте небо, землю и горы без Смерти. Жизнь без Смерти.
Если бы не этот случай, я не пришел бы к Богу.
24
...Современному обществу нужны хорошие исполнители. Творческие люди тоже, но единицы. Поэтому система образования должна быть настроена на отбор, выращивание и муштровку исполнителей, а учить думать молодых людей не нужно – в современном обществе это повредит их будущей профессиональной деятельности, какой бы она не была.
В.Доценко, профессор Парижского университета.
Еще до нашествия Наполеона на Россию некий австрийский деятель сказал о Кутузове (после того, как тот оправился от второго по счету смертельного ранения), что Бог, несомненно, хранит его для великих дел.
То, что меня хранят неведомые силы, несомненно. Они меня ведут к чему-то. Немало раз я мог стать счастливым, но как только я становился блаженным, становился восторженным обывателем, становился независимым, что-то вселялось в меня, и я начинал чувствовать: счастье – это нечто другое. Это ни машина, ни женщина, с любовью заглядывающая в глаза, ни деньги, ни власть, ни дом – моя крепость, и даже не дети.
– Счастье – не твой удел, запомни мои слова. Оставь счастье другим, Сэмми", сказали Маунтджою, герою "Свободного падения.
И я оставлял счастье другим.
* * *
Итак, подведем итоги.
Я прожил до 53 лет, пока не узнал, что Бог намерен мне кое-что поручить.
Христос прожил до 33, но в те времена узнать жизнь было проще.
Я узнал все. Прошел все. И приблизился к цели одиноким, как Христос. Без жены, без детей, совершенно свободным подошел. Бог лишил меня всего, лишил, чтобы ничего меня не отвлекало. От чего?
Посмотрим.
* * *
Но кто есть Христос из плеяды Христов?
* * *
Падает дождь, тают ледники, и вода течет вниз. Она течет к морю, горькому морю, движимому лишь внешними силами. Это участь воды. Это участь человека. Он рождается ручейком, полным энергии, и течет к смерти. Сначала по альпийским лугам детства, изумрудным полям юности, потом – по сухим степям и выжженным пустыням зрелости. И умирает в море – безличном скопище душ ручейков и рек.
Это участь человека, но не человечества. Человечество – это море человеческих душ, и это море течет вверх. Душа за душой оно поднимается по каменистым руслам, по песку и тине, оно поднимается и, когда-то достигнет заоблачных вершин и станет всесильной сущностью, станет бесконечным Богом, вневременным Богом, способным обращаться в прошлое. Бог – это осеняющее нас будущее, это существующее будущее. А Христос – человек, ведущий к нему, и человек, ведущий Бога к нам. Это та душа из моря человеческих душ, которая, остро чувствуя свою земную неполноценность, остро чувствуя притяжение Бога, стремится к нему, стремится вверх по каменистым руслам, по песку, по тине, стремится, увлекая за собой ближних.
* * *
Сейчас некоторые ученые считают, что все несчастья от перенаселенности Земли. Я тоже так считал.
"Крайняя маза"
"...давайте посмотрим вокруг! – продолжал Смирнов. – И мы увидим массу людей, не нужных ни государству, ни родителям, ни близким, ни даже самим себе. В одной только России насчитывается от полутора до пяти миллионов брошенных детей. А кто может бросить собственного ребенка? Только зряшной человек. И эти зряшные существа живут, они глушат себя алкоголем и наркотиками, они распространяют вокруг волны безнадежности, отчаяния, тщеты; волны, рождающие в более удачливых членах общества убийственное для всех презрение к людям.
И это не все. Ради таких зряшных людей, а им по всей Земле несть числа, работают фабрики и заводы, работают, чтобы произвести для них спиртные напитки, наркотики, еду, дезодоранты, туалетную бумагу, шприцы, зубные щетки, горячую воду, презервативы, лекарства, похоронные принадлежности и многое, многое другое. И эти фабрики и заводы выбрасывают в атмосферу углекислый газ, рождающий гибельный для человечества парниковый эффект. И сами они, эти зряшные люди, выдыхают этот пассивный, но безжалостный газ, газ, который в скором времени убьет будущих Микеланджело, Шаляпиных и Эйнштейнов!
И еще одно. Количество людей на Земле не может быть бесконечным, следовательно, оно подлежит рассмотрению. Я думаю, что через двести пятьдесят лет на Земле будет жить всего лишь несколько сотен миллионов людей. Не человеческой биомассы, а людей. Людей, хранящих и умножающих достояния человечества, людей, которые оставят после себя что-то вечное.
Смирнов чувствовал, что говорит нечто такое, что в трезвом виде сам бы легко оспорил. Но его несло.
– Ты представь, Шура, – продолжал он витийствовать, – ты живешь в мире, в котором от тебя многое зависит. Представь, несмотря на то, что от нас ровным счетом ничего не зависит и не зависело – оттого мы и летаем по свету как обрывки туалетной бумаги. А в том соразмерном и гармонизированном мире, будущем мире, все будут нужны. И с самого рождения каждый ребенок будет опекаться как зеница ока, не как зеница ока родителей, а как зеница ока всего человечества. Представляешь, каким он вырастет!? Представляешь, как он будет жить!? Как все люди будут жить? Все до одного в одной команде! Ты играл когда-нибудь в сплоченной команде? Это прекрасно! В сплоченной команде все прекрасно – несбывшаяся надежда, поражение, неудачный пас, травма.
