Суперкрейсеры «Радбард» и «Рандвер» пришли с базы «Умбон». Они были недоукомплектованы, на их боевых палубах не базировалось ни одного космоистребителя, да и генераторов нелинейности системы Тенина насчитывалось ровно две пары на двоих, тем не менее добровольцы поднялись на борт СК и взяли курс на Землю — была у них надежда продержаться до подхода основных сил.

В стартовой зоне над Северным полюсом суперкрейсеры разделились — «Рандвер» поплыл в сторону Гренландии, а «Радбард» взял курс на Хибины.

Первый вражеский корабль был замечен в окрестностях Санкт-Петербурга — планетарный крейсер методически выжигал остров Крестовский. «Радбард» ринулся в атаку. Удар аннигиляторов был чрезвычайно удачен, можно сказать, бравым добровольцам повезло — потоки антипротонов с первого раза уничтожили два блока эмиттеров защитного поля, прикрываться себумам стало нечем, и пакетные лазеры искромсали боевые посты по всему верху колоссального диска. Искривитель пространства всколебал планетарник, тот пошел волнами, протаял и развалился на три части, медленно осевшие на окраину острова, — ударные волны поплыли кругом, по земле и воде.

— Получили?! — радостно проорал Токмаков. — И еще получите!

— Сообщение с «Рандвера», — доложил напарник, — два эсминца подбиты над Нью-Йорком! А истребителеносец не успел даже открыть лацпорты — грохнулся в океан!

— Туда ему и дорога!

Следующая цель нашлась в Центральной Европе — планетарный крейсер себумов неподвижно висел над руинами Праги. Капитан «Радбарда» решился на опасный эксперимент — он врубил палубный генератор нелинейности еще на подходе.

Губительное искривление пространства не достигло планетарника, но до того изломало метрику, что удар себумских излучателей антиматерии не нанес «Радбарду» никакого вреда — антипротоны распались на кварки в зоне нелинейности.

А потом чудовищная сила, гнувшая пространство так, что горизонт дыбом вставал, настигла себумский корабль. И тот стал таять, словно сахар в кипятке. Едва ли половина планетарника уцелела, рухнув у подножия Судет.

— Пусть там лежит! — согласился Токмаков. — Потом доконаем!

Продолжая двигаться по меридиану на юг, «Радбард» сбил два штурмовых крейсера, «всего лишь» по пяти километров в поперечнике, после чего на него насела пара сотен истребителей. Больше половины СК уничтожил, но в результате многочисленных повреждений совершил вынужденную посадку. «Рандверу» повезло меньше — бой над Вашингтоном оказался для него последним. Себумский крейсер разрушил треть секторов СК, и тот рухнул, перегородив Потомак биокерамической плотиной.

А пять часов спустя финишировали эскадры Доброфлота.

Ксавье Лассав выбрался из глубин метро и отдышался, благоразумно не покидая павильона станции. Внизу была страшная духота. Экспресс-линии, проложенные ниже основной сети, хоть как-то продувались сквозняками, а на линиях радиальных и кольцевых воздух стоял затхлый и недвижный, словно в подводной лодке, залегшей на дно. Хорошо хоть трупы убрали…

— Ксав! — тихонько позвала Аньес с лестницы.

— Тише! — сердито одернул ее Лассав.

Ксавье шел семнадцатый, а мадемуазель Пиньон исполнилось двадцать четыре, но он был старшим группы. Три десятка человек были на нем, население целого квартала в Бельвиле, все, кто ранее проживал в сотовых домах на площади Сен-Женевьев и уцелел после вторжения. Ксавье был добытчиком — по ночам он выходил на поверхность и наведывался в склады, в уцелевшие дома. Искал запасные батарейки, воду и еду, лекарства. Порой он сталкивался с «дикими» поисковиками, и дело доходило до драки, но пока что станнер полицейского образца действовал безотказно. А вот с соседями по метро проблем не возникало — старший по линии жестоко пресекал беспредел в самом зачатке. Строг был Большой Эрве, суров, а что делать? Толпе людей превратиться в стадо — раз плюнуть. Такие уже бродили по Парижу…

— Куда теперь? — прошептала Аньес, подползая поближе.

Ксавье покосился на девушку и тайком облизал пересохшие губы. Аньес волновала его. Высокая, тонкая, гибкая, с большой грудью, она не отличалась броской красотой, но была бесконечно мила и обаятельна. Аньес прибилась к его группе после нападения на станцию банды Жестянщика. Молчаливая и послушная, будто испуганная на всю жизнь, Аньес долго оттаивала — помогала хлопотливой тетушке Франсуазе готовить, потом мадам Кампана ее пристроила следить за водоочистителем и регулярно менять биофильтры. Девушка справлялась.

Лассав на четвереньках подобрался к стене, привстал, скрываясь за пучком перекрученных сизых металлических профилей, и выглянул наружу, просовывая голову между мутными сосульками стекшей пластмассы.

Перед ним в перспективу уходил бульвар Осман. Здания с обеих сторон сохранились вплоть до третьего этажа, даже деревья кое-где топырили голые ветки. А там, куда уходил бульвар, нерушимо возносилась Триумфальная арка. Ничего-то ей не сделалось!

Хрустя по пластиковому крошеву, Ксавье пробрался в угол и глянул в другую сторону. Там ржавела Эйфелева башня — перекаленное железо молниеносно корродировало под дождем. Башня сохранилась на половину высоты и распускалась к небу пучком балок и швеллеров. На обрубок «Железной дамы» бросал тень планетарный крейсер себумов. Он висел совершенно неподвижно, как заблудшая тучка, ни малейшего движения не было заметно сейчас и на нем. Изредка от гигантского диска отпочковывались истребители и лениво барражировали над руинами Парижа. Но не дай бог тебе выйти на открытое место! Невидимые детекторы моментально срабатывали, и фиолетовый луч лазера пережигал человека в кучку шлака.

— Выходим через западный лаз, — скомандовал Ксавье. — Я иду первым, ты ползешь за мной. Голову не задирать, и…

— Попу тоже! — понятливо закивала Аньес.

— Да… — буркнул Лассав, краснея. — Сумку не потеряла?

— Нет-нет!

— Тогда пошли…

Ксавье протиснулся между разошедшимися листами металлопласта, огляделся и пополз по шуршащей насыпи. Аньес ползла следом. Лассав куда с большим удовольствием двигался бы вторым, наблюдая перед собой юркий задик девушки, но долг превыше всего.

Спустившись с насыпи, он приподнялся, отряхивая куртку. Здесь его прикрывала стена, в ее тени можно было выпрямиться и шагать — до угла.

— Двигаемся поближе к стене, — сказал он и сжал губы.

Протиснувшись между домом и остовом атомокара, Ксавье выглянул из-за угла — диск пришельцев не просматривался.

— Идем, прижимаясь к стене, потом — в дверь!

— Ага…

Лассав нырнул в проем входа, провонявший кошками. Удивительно — всех кошек давно съели, а запах держится…

— Наверх по лестнице, на второй этаж.

— Ага!

— Только осторожно — там кое-где потолок провалился, жабы могут заметить…

— Ага… А ты жаб видел?

— Да где ж их увидишь? Они но улицам не гуляют…

На втором этаже было светло — огромные окна чудом уцелели, помутнели только. Лишь в одном месте окно вынесло вместе со стеной. Оттуда открывался вид на Париж, придавленный сверху брюхом планетарного крейсера.

— Здесь надо ползком.

— Я поняла… А что здесь было? До войны?

— Не знаю… Офис какой-то.

— И что мы будем искать?

— Обычный набор — аптечки, батарейки… Последний раз я тут месяц назад был, нашел в одном кабинете целый ящик пищевых рационов — такие, знаешь, типа тюбиков. Молекулярное сжатие.

Ксавье решил, что слишком разговорился, и нахмурился.

— Пошли!

Кабинеты по обе стороны коридора были устроены одинаково — диван, стол-пульт, кресла, прозрачные шкафчики. В двух помещениях Лассав обнаружил скелеты в обрывках одежды — собаки постарались… Внезапно он насторожился.