За вогнутыми стенами стелился Плутон. Пейзаж напоминал Антарктиду, освещенную лунным светом. Бледно-синими увалами уходили к горизонту снега, только не белые, а желтовато-розового оттенка — это по здешней зиме вымерзла и опала органика из хилой атмосферы. Из снегов выпирали ледяные скалы — лед водный, лед азотный, лед угарного газа. Солнце не бросалось в глаза — просто большая звезда с чуть заметным диском. И как же она удерживает на привязи Плутон?
Зато здоровенный Харон занимал в небе раз в семь больше места, чем Луна земной ночью. Он висел в зените над базой и светился призрачным голубоватым огнем.
На его фоне величаво маневрировали суперкрейсера класса «Конунг». «Хакан» разворачивался, выпячивая покатое днище, — убывал на учебные стрельбы, — а «Бравлин» в этот момент шел на стыковку с «Плутоном-2» — его экипаж уже отстрелялся, изничтожив Эвридику, один из малых спутников девятой планеты.
Зегерс задержался. Какая мощь! Силища! Эти диски-гиганты казались необоримыми. Как солнца…
Внезапный шум отвлек его. Люк на входе в коридор-галерею распахнулся, и на Зегерса побежал кто-то из новеньких — глаза во всю радужку, губы пляшут, в руках бласт.
— С дороги! — взвизгнул новенький и помчался, скача в беге-полете, отталкиваясь ногами то от пола, то от стен, благо Плутон притягивал тела в одну пятнадцатую «же». В отверстии люка показались двое из службы безопасности, тоже с бластами, но включать оружие остерегались обе стороны — стрельба в галерее чересчур уж напоминала бы суицид, ведь по ту сторону прозрачной стены, держащей изнутри давление в девять тонн на квадратный сантиметр, — вакуум.
— Держи гада! — крикнул один из безопасников, и Курт узнал по голосу Василия Токмакова, по совместительству инженер-гастронома. Новенький приблизился вплотную, и Зегерс, притворившийся, что перепуган и жмется к стенке, молниеносно упал и сделал подсечку. Новенький взмахнул руками, выпуская бласт, и полетел, утратив связь с магнитным полом, пару раз кувыркнулся и врезался спиной в прозрачный свод. Курт метнулся следом и схватил новенького за руку, заломил, прижал носом к вогнутому стеклу. Новенький завизжал.
— Спасибо!.. — выдохнул Токмаков, хватая «добычу» с другого боку. — Мину, гаденыш, ставил, представляешь?!
— Мину?! — вытаращился Зегерс. — Где?!
— На борту «Рогволта», — зло процедил напарник Токмакова. — Как раз в модуле кислородного синтеза! Рвануло бы так, что весь сектор — в пыль!
— Ах ты гад! — вознегодовал Зегерс и дал новенькому пинка. Тот заверещал. — Так ты паци?! Знал бы — в утилизатор спустил!
— Жандармы! — мычал новенький. — Держиморды!
Сотрудники СБ не исповедовали принципов политкорректности и от души врезали диверсанту. Зегерс добавил. Это надо же, «Рогволт» заминировать! Да любой «супер» минировать — преступление, но на «Рогволте» ему самому идти, Курту Зегерсу, журналисту по призванию, кандидату в рядовые по долгу!
— Что случилось? — подлетел сзади Горчаков, долговязый доброволец.
— Паци повязали! — хмуро процедил Зегерс.
— Ну! — изумился Горчаков. — Да это ж Фанас со второго базового! Ах ты… И сюда добрались!
— Пошли скорее! — сказал Дьердь, кандидат с зеркально выбритым черепом и мускулистым затылком.
— Пошли!
Они пошли и выбрались в вакуум-отсек седьмого базового блока. Под полусферическим потолком толпилось множество народа. Зегерс узнал флагмана Середу и обрадовался — значит, скоро в поход! Не в гости же пожаловал Виктор!
— Спокойно, бойцы! — крикнул Середа, и польщенные «бойцы» мигом заткнулись. — Занимаетесь вы последнюю декаду. Я бы вас еще с годик помуштровал, да времени нет! Короче, я формирую эскадру и поведу ее к планетам кхацкхов. Высокопочтенный Паа Такет поможет нам отыскать секретную базу флота. Вот так… Что, удивлены? Выбалтываю военные тайны? — усмехнулся Середа. — Ничего, сейчас можно! Сейчас все, от кандидата до капитан-командора, построятся в очередь на ментоскопирование. Мы не в том положении, чтобы слепо доверять друг другу. За нами Земля! Слишком многое поставлено на карту, а посему засунем свою гордость… в одно место, и шагом марш под ментоскоп!
— А что будет с Фанасом? — спросила высокая девушка с пшеничной косой.
— А что бывает с диверсантами? — усмехнулся Середа.
В это время Токмаков с напарником подвели Фанаса. Фанас дико озирался и шевелил губами, словно пытаясь что-то сказать, но, не имея сил выговорить.
— Скотина! — кинулась к нему девушка с косой. Подруги ее еле удержали — коса мазнула Фанаса по лицу. — Мы ж тебе верили!
— Спокойствие, только спокойствие! — произнес Середа.
Фанас гордо поднял голову.
— Бейте меня! — пылко сказал он. — Хоть пытайте! Все равно ничего от меня не услышите! Или вы надеетесь на свои ментоскопы?! Зря надеетесь! — почти кричал Фанас. — У меня имплант в мозгу! И вы никогда! Ничего!
— Хватит орать, — спокойно произнес Середа, — хватит из себя героя корчить. Мне ментоскоп ни к чему, ты и так всю правду выложишь. Пытать его! — фыркнул он. — Да что ты знаешь о пытках, урод? Да тебе «козу» изобразишь, и ты уже в штаны навалишь! Все, что ты умеешь, это жабам задницы лизать! Я вот только не пойму, как ты распознаешь у них жопы? По запаху, что ли?
В толпе засмеялись. Фанас скривил губы в подобие мученической улыбки. А Середа достал из нагрудного кармашка граненое стило, взял Фанаса за руку, сунул стило между его пальцами и крепко сжал ладонь. Фанас заорал от боли, морща лицо и приседая.
— Имя! — рявкнул Середа. — Задание!
— Лысенко! Лысенко меня зовут! — проверещал Фанас. — У-о-о! Геннадий я! Ы-ы-ы! Нам приказано установить заряды на суперкрейсера-ах!
— Кем приказано?!
— Саввиным! — взвыл Лжефанас. — Команданте!
— Сколько вас на базе?
— Т-трое! Бо-ольно-о!
— Имена! Живо, м-мразь!
— Ион Дрэгану-у! Вано Саакашвили-и-и!
Середа разжал руку, вынул стило из слипшихся пальцев Лысенко и сунул обратно в карман.
— Плоховасто ты к подвигу готовился, — усмехнулся Середа. — Вася…
Тот оторвался от радиофона и доложил:
— Дрэгану уже взяли, Саакашвили ищут!
— Ладно, тогда… Шемякин, выдай Гене скафандр!
Напарник Токмакова щелкнул каблуками — в отсеке работала гравитация — и бросился к одному из боксов. Подняв прозрачную штору, он выволок из бокса пустотный скафандр жесткого типа и растворил заднюю крышку.
— Залазь! — коротко приказал Середа.
Лысенко, пугливо озираясь, полез ногами в вакуум-скафандр. Токмаков запихнул неловкого диверсанта внутрь и закупорил скафандр.
— В кессон его! — скомандовал Середа и вынул радиофон.
Токмаков с Шемякиным подтащили упиравшегося Лысенко ко внутреннему люку кессона, и диверсант, заподозрив неладное, руками и ногами уперся в раму люка. Зегерс бросился на подмогу. Втроем впихнув Лысенко в кессон, они закрыли люк.
— Алло, как слышишь, Геннадий? — спросил Середа по радиофону и включил громкую связь. По отсеку разнеслось хриплое дыхание. — Ты нам готовил подарочек, и я тебе сюрприз припас!
Шемякин поймал взгляд флагмана, кивнул и нажал кнопку. Все бросились к иллюминаторам. Курт увидел, как из внешнего люка, в ореоле снежинок из замерзшего воздуха вылетел Лысенко. Мгновенная разгерметизация вытолкнула диверсанта, как пневматическая винтовка выбрасывает пульку.
— А-а-а! — прорезался дикий крик.
— Не ори, — поморщился Середа. — Когда волнуешься, больше кислороду потребляешь, а у тебя баллон заряжен на пять минут!
— Спасите! — орал, Лысенко.
— А кто бы спас тех, кому ты готовил смерть от удушья?! Вот и испробуй, что это такое…
— Я всех сдам! Я все сделаю!
— Лети, голубь!
И Середа отключил радиофон. Народ безмолвствовал.
— Самое поганое в моей должности, — негромко произнес Середа, — это необходимость карать. Но что делать? Уговаривать? Так бесполезно уговаривать! Перевоспитывать? Ну, уж нет! Если люди не желают подчиняться закону, пусть тогда боятся его!
— Флагман, — вздохнула девушка с косой, — вы думаете, мы не понимаем? Просто мы не привыкли умирать, потому и убивать нам трудно… Великий Космос, — вырвалось у нее, — какое счастье, что себумы не похожи на людей!
