«Мне не сюда», — подумал Середа. Девочка заметила дядю и радостно помахала ему ведерком. Середа помахал в ответ. Мамочка выпрямилась, оборотилась анфас и ослепительно улыбнулась. И было в этой улыбке и кокетство, и какая-то радость, и веселое спокойствие, и еще нечто такое, от чего у Середы в душе защемило. И взяло сомнение: разве это болото? Какое, однако, красивое болото… Чистое, доброе. Перевелись в этом обществе герои? Так это потому, что убавилось в мире страха и ненависти! Успокоились порывы души, улеглись страсти? А что вы хотите? Изобилие избавило людей от нищеты. Нечего стало делить, и ушло горе, остыли все «горячие точки», а танки остались лишь на пьедесталах. Наступила эра покоя, когда счастье для всех, причем бесплатно, и никто не остался обиженным! Новый Мир, Мир Справедливости, очень хороший мир.

Разве можно винить людей за то, что они просто живут, любят друг друга, растят детей? Ответ отрицательный…

Нет, тут не болото, скорее — солнечная полянка, где радостно визжат дети, а взрослые шепчут слова любви. И надо очень хорошо постараться, чтобы эта полянка не превратилась в радиоактивную воронку…

Середа выбрался на тихую улицу, больше похожую на лучевой просек Сокольнического парка. И сразу наткнулся на двери распределителя. Это кстати, надо бы переодеться.

Флагман зашел внутрь. Дворец Потребления…

Молочные параболические контрфорсы удерживали в наклоне дымчато-белые плоскости стен и открывали разноцветно освещенные проходы с пламенеющими в воздухе надписями: ВЕРХНЯЯ ОДЕЖДА, БЕЛЬЕ, ОБУВЬ, БЮРО ОБСЛУЖИВАНИЯ, ДОСТАВКА НА ДОМ… В прозрачных колоннах бесновалась реклама. Девушка-нимфетка сладострастно близила к пухлым губкам нечто, схожее с блинчиком, а сверху вниз мерно плыли огненные буквы: ПОПРОБУЙТЕ АЛАПАЙЧИКИ — ЭТО ТАК ВОЗБУЖДАЕТ! Вокруг следующей колонны кружились в хороводе голографические меховые зайцы, коты, мишки. Толстощекий карапуз посреди рекламной тумбы сучил ногами, хлопал в ладоши и весь светился от радости. Сверкающие буквы: НАША ЛЮБОВЬ ВЗАИМНА!

Середу привлекло движение вверху. Он поднял голову и увидел прозрачный потолок, по которому шагали десятки ног и ножек. Было очень интересно заглядывать под юбки, но Виктор постарался сосредоточиться на деле. Необходимо выбрать прикид по здешней моде. Уж кому-кому, а ему выделяться не стоит. Первая заповедь разведчика — будь как все, слейся, растворись, стань незаметным! Знать бы еще, о чем эта мода пищит… Он не был на Земле больше года.

Середа решительно зашагал в отдел готового платья. Ему навстречу вышла роботесса в оболочке из зеркального металла. Ловушка для основного инстинкта — круглые бедра, полушария грудей, тонкие черты ртутно-бликующего лица навевали сексуальные фантазии, а «хайтековский» дизайн заводил в тупик киберэротики.

— Чем могу помочь? — прощебетала роботесса.

— Я хочу переодеться, — сказал Середа, оглядываясь, — неброско, но не слишком отставая от моды.

— Секундочку! — пропела роботесса и прошла к шкафам, изящно покачивая бедрами. Поглядывая на Середу, она быстро подобрала комплект и вернулась.

— Примерьте, пожалуйста!

Середа быстро скинул свой комбез и сапоги. Надел длинные брюки без единого шва. Влез в рубашку из микросетки, сверху накинул мягкую куртку с открытым воротом. Удобно, черт…

— Позвольте… — проворковала роботесса и опустилась перед ним на корточки.

Нежно сняв с Середы носки, она налепила ему на подошву какой-то белый блин и завернула в него ступню до щиколотки. Быстро обжала, прогладила, провела сверху сифончиком. Готово! Получилось что-то среднее арифметическое между ботинком и кроссовкой — легкое, удобное, мягкое. Середа опустил «обутую» ногу, поднял босую. Роботесса повторила операцию и поднялась.

— Нет ли других пожеланий? — спросила она волнующим грудным голосом.

— Нет, — буркнул Середа. И какой только маньяк запихал женскую суть под металл и пластик?! Тоже мне додумался…

Он переложил бластер в карман куртки и приказал:

— Старую одежду уничтожь.

— Выполняется… — промурлыкала роботесса. Она сгребла комбез с сапогами в охапку и сунула их в зев утилизатора. Утилизатор сыто заурчал.

Глянув напоследок сквозь прозрачный потолок, Середа покинул распределитель и двинулся по известному адресу.

Сливаясь с толпой, он выбрался на Суворовский. Старый сотовый дом на углу ничуть не изменился. А вон в том модуле живет его Варя… Или уже не его?

Взбежав по двигавшемуся эскалатору, Середа остановился у знакомой двери. Волнуясь, открыл незапертую створку и перешагнул порог.

— К вам пришли! — послышался музыкальный голос домашнего кибера.

В холл выглянула Варя. У нее были мокрые волосы, видимо, девушка принимала душ. Красивое лицо Кутейщиковой сначала выразило удивление, а после застыло в страхе.

— Ты?! — проронила она слабым голосом.

— Я, — ответил Виктор. — Здравствуй.

Он шагнул, протягивая руки, но Варя испуганно завизжала и отпрянула, запахивая короткий халатик.

— Не подходи! — крикнула она.

Середа, еще не веря, сделал второй шаг. Варя вытянула руки в отстраняющем жесте. Халатик распахнулся, открывая красивый плоский животик и тугие груди, но Виктор не замечал этих прелестей. Он смотрел в перепуганные глаза возлюбленной и не хотел понять и смириться с этим.

— Варенька! — отчаянно воззвал Середа. — Я это, я! Что с тобой?

— Тебя разыскивают! — выкрикнула Варя, отходя мелкими шажками.

— Ты боишься ПНОИ? — обрадовался флагман. — Боишься, что они найдут меня?

— Я боюсь тебя! Ты убийца! Ты убивал!

Виктора будто ударили. Он замер, чувствуя, как прокрадываются в душу холод и тоска.

— Варя!

— Уходи! — простонала девушка, опускаясь на колени.

Середа опустил протянутые руки.

— Да, я убивал чужих, — сказал он, — убивал себумов. Убивал врагов! Только ради того, чтобы такие, как ты, могли жить дальше и оставаться чистенькими! Если ты не понимаешь этого, то прощай!

Виктор резко развернулся и вышел вон.

— До свидания, — скачал ему домашний кибер, — приходите еще!

Приблизился вечер. Набегавшись по Москве, Середа устал. Ноги гудели.

Он поднимался по пандусам, переходил улицы по мостикам на высоте десятков этажей, сходил по спиральным спускам, ступал на биомеханические эскалаторы — они текли вверх и вниз, горбатясь ступеньками. Ближе к центру народу прибавилось, но Середа не позволял себе расслабиться — на каждом углу вертелись блестящие шары — локаторы-уловители обшей сети наблюдения ПНОИ. Глобальной сети.

Прохожие не обращали на локаторы никакого внимания — шли, смеялись, разговаривали. Видимо, не числились в Отдельных Индивидах…

— Мила, ты де бу-шь седня?

— Не знаю еще! Рон в фантомат звал, на «Чашу отравы»…

— А, позырь, позырь! Спикают, кенный визон!

— Да я боюсь, опять вонять начнет! В прошлый раз мы на «Магов» ходили, там ведьму жгли… Смердело так, что меня стошнило! Лучше я посапаю…

— Ну ладно, расти!

И говорят вроде на русском, но Середа понимал с пятого на десятое — подросло новое племя. Младое, незнакомое.

Центр Москвы опять перестроили — в Китай-городе вздымались новые полупрозрачные объемы, запершие в себе великолепные пересечения света и глубины, чередовавшие аркады и контрфорсы, лестницы, ведущие в никуда, и колоннады, восставшие из неожиданности. Середа не мог определить новый стиль, не мог постичь того, что уловили его глаза. Но впечатление внезапной прекрасной формы оставалось за глазами и грело.

Ярусом ниже Лубянки Середа вышел к полосам полидука и шагнул на медленную дорожку. Серая мягкая полоса ползла со скоростью неторопливого велосипедиста. Середа перепрыгнул на быструю ленту и поехал. Самодвижущийся полидук нырял под параболические арки, вплетался во многоуровневые развязки, пересекал межсекторные линии. По сторонам мелькали огненные цветные полосы, белые перроны, шеренги лифтовых шахт, подсвеченных голубым, колоннады, фонтаны, статуи. Ехал Середа не один, попутчики стояли парами и группками, держась за поручни, или сидели в креслах и читали с экранчиков-планшеток.