Однако простого сопоставления расходов на производство киловатт-часа электроэнергии недостаточно для прогноза. Необходимо учесть дополнительные обстоятельства. Прежде всего — общую проблему истощения классических ресурсов. Это отнюдь не проблема далекого будущего. Речь идет об относительном истощении, т. е. о переходе к средоточиям, требующим при поисках и эксплуатации больших затрат труда. Когда речь идет о мировом хозяйстве в целом, следует учитывать, что нефть и газ с 1963 г. занимают в энергетическом балансе большее место, чем твердое топливо. В 1937 г. твердое топливо составляло 68,8 %, жидкое топливо —18,2, природный газ — 5,8 и гидроэнергия — 7,2 %. С 1937 по 1963 г. потребление энергетических ресурсов возросло в 2,5 раза. При этом доля твердого топлива упала до 44,8 %, гидроэнергии до 6,7, в то время как доля жидкого топлива удвоилась (достигла 32 %), а доля природного газа утроилась (16,5 %)[36].

Существенно, что нефть и газ стали топливом для электростанций. Но для этих видов энергетических ресурсов проблема истощения стоит острее, чем для угля.

Для урана эта проблема также является острой, если исходить из господствующего сейчас использования только части урана — делящегося изотопа, урана-235. В этом случае атомная станция требует в течение 20 лет 5,5 т урана на установленный мегаватт[37].

Имеющиеся рентабельные запасы урана могут обеспечить в течение двадцати лет атомные станции общей мощностью несколько больше 100 тыс. Мгвт. Если к 1980 г. атомные станции достигнут такой мощности, все известные сейчас рентабельные месторождения урана будут исчерпаны к началу XXI в. Уже сейчас проектируется гораздо более высокая мощность атомных станций на 1980 г., а в течение следующих двадцати лет, т. е. к 2000 г., она возрастет еще в 15–20 раз. Поэтому прогнозы такого роста исходят из коренного преобразования атомной энергетики, перехода в 80-е и 90-е годы к реакторам-размножителям как основному типу атомно-энергетических установок. В этом случае наличные запасы урана эквивалентны 4 миллионам миллиардов тонн условного топлива, а запасы тория представляются еще большими[38].

Таким образом, перспективы атомной энергетики иллюстрируют характерную черту атомного века: экономические прогнозы зависят не только от собственно технических тенденций (т. е. от эвентуального инженерного воплощения уже имеющихся физических схем), но и от более общих и радикальных трансформаций, включающих изменения исходных физических схем, целевых физических канонов технического прогресса.

Чтобы оценить эффект таких радикальных преобразований, нужно проводить эвентуальные «треки» технического и экономического прогресса, аналогичные тем трекам частиц, по форме и длине которых определяют тип возникающих частиц. Именно поэтому технические и экономические прогнозы (они и являются подобными «треками») становятся неотъемлемой частью анализа современных ситуаций. Та же парадоксальная ситуация: мы не только определяем будущее, исходя из настоящего, но и определяем настоящее, исходя из предвидимого (предвидимого с достаточно большой неопределенностью) будущего. Все дело в том, что в наш динамический век экономически определить современную тенденцию — значит, помимо прочего, определить ее ускоряющий эффект, ее значение не только для производительности труда, структуры производства и т. д., но и для производной по времени от величин, измеряющих производительность и структуру.

В число фактов, относящихся к настоящему, определяющих экономический смысл того, что происходит сейчас, входит радикальная смена атомно-энергетических прогнозов в конце 60-х годов. От прогноза, сделанного в начале 60-х годов, о киловатт-часе, более дешевом на атомной станции, чем на тепловой, в 1980 г., перешли к прогнозу о такой ситуации в 1970 г.[39] Подобный переход может показаться не слишком существенным: речь идет о неопределенных прогнозах, и различие прогнозов, быть может, находится в пределах их возможных отклонений от действительной динамики стоимости. Но на самом деле переход от одного прогноза к другому как раз и означает сокращение таких отклонений: прогноз на 1970 г. принципиально отличался от прогноза на 1980 г. своей относительной точностью; стоимость киловатт-часа в 1970 г. вычислялась на основе проектных данных, очень близких к реализации.

Указанный переход сделал весьма показательным различие между прогнозами, относящимися к мощности атомных станций в 2000 г., сделанными в начале 1966 г. и в 1966–1967 гг. Подчеркнем: не сами количественные прогнозы, а их различие. Оно-то нас сейчас и интересует, поскольку мы хотим увидеть в прогнозах перелом в реальных тенденциях сегодняшнего дня. Такой перелом наступил, и он действительно может быть назван реальным. Смена прогнозов на 2000 г. обоснована реальным снижением стоимости киловатт-часа на атомных станциях в конце 60-х годов.

Сейчас, когда прогноз реализован, можно видеть, насколько он был точным. Вообще история прогнозов в 60-х годах поучительна. В 1966–1967 гг. здесь произошел перелом. Очень неуверенные и неточные предположения уступили место более смелым. Сейчас можно видеть, насколько точными оказались прогнозы конца 60-х годов. Все дело в том, что именно в это время произошло существенное снижение стоимости киловатт-часа на атомных станциях. Оно позволило вскрыть некоторые закономерности, увидеть причины снижения и определить темпы дальнейших соотношений стоимости энергии на угольных и атомных станциях. Поэтому сейчас, когда некоторые прогнозы (на 1970–1972 гг.) уже реализовались, представляет существенный интерес анализ различий между прогнозами, относящимися к мощности атомных станций в 2000 г., сделанными в начале 1966 г. и позже — в 1967 г.

Мы приведем прогнозы Ф. Фремонта, сделанные в 1966 и 1967 гг.[40] (прогнозы 1966 г. в знаменателе, прогнозы 1967 г. в числителе).

Дополним эти очень красноречивые цифры одним из прогнозов на 2000 г. По мнению В. Вебстера, мощность всех электростанций на Земле достигнет в 2000 г. 5500 тыс. — 7500 тыс. Мгвт, а мощность атомных электростанций — 3000 тыс. — 4000 тыс. Мгвт, т. е. около половины или несколько больше половины мощности всех электростанций [41].

К этому следует прибавить, что 50 % мощности означает больше чем 50 % выработки электроэнергии, так как коэффициент нагрузки на атомных станциях превышает коэффициент нагрузки на тепловых станциях[42].

В США перелом в прогнозах выразился, в частности, в пересмотре доклада, представленного в 1962 г. Комиссией по атомной энергии президенту США. Составленное этой комиссией в 1967 г. дополнение к докладу[43] констатирует, что темпы роста атомных станций превысили предположения 1962 г. и, что еще важнее, данные о строящихся и проектируемых станциях дают основание пересмотреть долгосрочные прогнозы. Отсюда вытекала необходимость уже в 1968 г. увеличить мощность отраслей промышленности, обслуживающих строительство атомных станций.