Вы ничего не смыслите в жанре ню. И никогда не будете смыслить. Ню навсегда останется для Вас загадкой. Портрет в каком-то смысле прост. Психология. Просечь человека реально. Пейзаж — структура на порядок более сложная. С nus дело обстоит так же.

Женщина есть пейзаж — но увы! — это понимают лишь единицы. Имидж, как говорится, ничто. Жажда — все. Все? Вот шоу! Опять вопросы без ответов!

Я очень долго не хотел писать главу под таким названием. Не прикасался к рукописи довольно долго — пару месяцев. Ваш верный слуга замутился в компьютерной жизни, точнее — в Фотошопе.

А почему бы мне не тряхнуть стариной и не ломануться обратно в профессионалы? — подумал я. — Ась? Несколько недель до меня доходило, что́ же меня останавливает. Страх. Много лет меня преследовало ощущение, что я этакий динозавр, для которого Фотошоп — нечто странное и страшное. В общем, я решил овладеть Фотошопом. О том, что из этого вышло — нижеследующий рассказ.

Забегая вперед, скажу, что ничего страшного в нем нет, наоборот, почти все придумано очень умно, и я зауважал людей, которые создали эту программу. Вот только человеку, взращенному на аналоге, трудно переключиться на «цифры». Может быть, и не всем; мне было трудно чисто психологически.

И еще забегу вперед: сказать однозначно, что круче, «цифры» или аналог, нельзя. Аналог при прочих равных условиях пока дешевле.

Но: Фотошоп действительно дает фантастические возможности в плане обработки. Как вспомню технологию изогелии — пробирает аж до косточек. На компьютере это делается за полминуты.

За прошедшие пару месяцев я поработал в двух фотошарашках, не особенно напрягаясь. Вооружившись самоучителем, я торчал на глухих «нераскрученных» точках. И понял: Фотошоп — не смертельно. Для фотографий на документы это идеально. Но для художественной фотографии?

Так и хоттца опять ввернуть затасканную, как шлюха с Московского вокзала, фразу: снимает не камера, снимает человек. Беда, о которой я говорил в главе «Техника и творчество», при съемке на «цифру» как-то сама собой возводится в квадрат, если не в куб: средний «цифровик» заморочен на технике больше, чем продвинутый «аналоговик». Слово «пиксель» звучит на два порядка чаще, чем слова «свет» и «композиция». То, что профессионализм профессионализму рознь, я понял давно, но увиденное в нынешних так называемых фотоателье (слово-то какое!), меня колбасну́ло сильнее, чем изведанное на вольных хлебах в свою бытность. Все эти профи абсолютно не врубаются в свет, композицию и пластику. Похоже, фотографии наступает гвоздец. Мрачно? Ведь сие так называемая бытовуха, где халтурщиков всегда хватало. Проблема: теперь это халтурщик другой, подкованный; пачкать руки в сульфите он не будет, лучше щелкнет раз сто-двести мышкой. Говорят: в Фотошопе можно сделать все. Явное преувеличение. Очень многое, но не все. По крайней мере, талант на сидюке не купишь и в свой комп не инсталлируешь. Об этом явно стали забывать.

Цифровая фотография практически исключает фотографию прямую — легкость обработки так соблазнительна! Так и хочется поменять фон, что-то подрисовать, что-то, наоборот, убрать. Меня это и радует, и настораживает. Смерть прямой фотографии? Неужели мы к этому идем?

Значит ли это, что я против цифровой фотографии вообще? Нет. Цифровая фотография — прямо-таки бездна возможностей, почти что внезапно открывшаяся нам, вот только как бы в ней не захлебнуться. А риск вполне реальный. Возьмем фотомонтаж. Раньше это был удел избранных. Хорошо, плохо? Не знаю. Во всяком случае, сложность технологии отпугивала раздолбаев и являлась своеобразным фильтром качества. Сейчас монтажом занимаются все, кому не лень: от озабоченных тинэйджеров («Я и моя дэвушка и-иде-то там, а не здесь») до сурьезных дяденек: котятки, щеночки и милые, слащавые до омерзения детишки на календариках. Что парадоксально: цифровая фотография предоставляет явно бо́льшие возможности для монтажа, чем аналоговая, при этом достичь единства пластики и света между объектом и фоном эти современные долбаные гении не могут. Или не хотят. Пипл хавает. Гламур, елы-палы.

Опять меня ведет: хочется искать виноватых. Да зачем их искать, все мало-мальски смыслящие российские фотографы знают, что́ сделал один усатый дядька с нашим фотоискусством в 1935 году. Но барахла-то хватает везде. И хватало всегда. Ренессанс, скажете? Ренессанс, который мы знаем по совковым репродукциям (на современные денег не хватает, не надо говорить, что их нет, просто жаба душит, каждый день хочется чего-то пожрать, не до Ренессанса этого!)? Где отстой? Да он отфильтрован временем. Мы любим корчить умные рожи: о, классика. Да ведь классиками были не только Микеланджело и Леонардо. А что было в Нидерландах во второй половине семнадцатого века? Остался один только Рембрандт?

Жалки́ мы и не образованны. Вот и сидим в Фотожопе. А жоп этот засасывает все глубже и глубже. О, сладкий пле-ен!.. Раньше меня приводили в бешенство слова некоторых людей, даже умных, заявляющих, что абсолютно неважно, как снимать — потом можно навертеть в компьютере все, что захочешь. Это на современной эстраде можно петь, не имея голоса. Только эстрада уже вовсе и не эстрада, а попс. Попс родился одновременно с вокодерами. Такая же дрянь произошла и с фотографией, только название осталось прежним. Есть фотография и фотография.

Некоторое время я предавался панике, после чего решил перестать брюзжать: попс не убил хорошую музыку, точно так же и дурная фотография не уничтожила фотографию хорошую. Похоже, дурной постмодернизм пошел на убыль: если быть объективным, намечается какой-то интерес к нормальной фотографии. Конечно, если век сидеть взаперти и припоминать фотографии 1900-х, сокрушаясь по поводу того, что вот, блин, был Наппельбаум, а теперь, блин… Тупик.

Или я впал в очередную иллюзию? Пойти на какую-нибудь фотовыставку меня удерживает элементарный страх получить эстетический шок, коих я уже получил немало. Как-то раз меня, можно сказать, вытурили из Мраморного дворца — созерцая отвратительные снимки, от матов я удержался, но высказался о них и их создателях довольно экспрессивно. Я брызгал слюной, дежурные старушенции грозились позвать охрану. Г... были фотографии! Так или иначе, сейчас мое мнение предвзято и от сей предвзятости нужно уходить, хотя, честное слово, трудно!

Может ли быть техника, точнее, применение ее человеком, идеологией? Тот, кто отвечает положительно, попросту встает в позу. Мне непонятен и несимпатичен человек, убежденный в том, что снимать чем-нибудь вместо «Хассельблада» (или ездить на чем-нибудь, кроме «Харлея», или хавать что-то вместо блюд китайской кухни — примеры можно множить) — ниже его достоинства. Любая техника — всего лишь инструмент; но я уже повторяюсь.

Да, Фотошоп дает нам много. И если пользоваться им с умом, то можно создавать шедевры. Но со всем этим прогрессом что-то мы теряем…

Я сказал только об одном недостатке при съемке на «цифры»; для меня он существен. Наверняка, есть и другие. Зачем я писал эту главу, что́ хотел ей сказать? Только одно: не делайте из Фотошопа культа. (Да и из ничего другого тоже.)

Как отличить хорошее от плохого?

Дорогие мои, давайте думать. Прежде всего, вкус есть норма. Что еще есть вкус? Наверное, ничто. Мы стараемся не рыгать и не пукать при приеме пищи. Это вкус в житейском понимании. А что есть вкус в смысле художественном? Любить то́, что прилично, и ругать то́, что непристойно. А кто объяснил нам, что́ — прилично, а что́ — непристойно? Иисус Христос? Он почти не затрагивал эстетику. Так что же, эстетика summa summarum есть некий кодекс, свод правил, клятва пионера? Нет. Нет. Мы клянемся — клянемся себе, а не кому-то, — делать то, что мы делаем — делать так, как это умеем делать мы, и никто другой. Сохраним себе верность. Вкус — это прежде всего умение быть самим собой без оглядок на нынешнюю рыночную ситуацию. Вкус, к счастью (для кого-то — к сожалению) — это не только начищенные до блеска ботинки. Вкус — это Вы. Вообще — искусство — это Вы. Если Вы действительно делаете искусство — тогда говорить просто не о чем. Искусство, Искусство с большой буквы находится вне понятия «вкус».