Но безымянный клерк за стойкой портье в гостинице в центре Лондона? Мод сомневалась, что она вообще когда-либо думала о нем, даже до того, как в жизнь каждого вторглась война. Как бы то ни было, она не вспоминала его многие годы. Если б Мод не пришла сегодня сюда по приглашению Стивена, она весь остаток жизни так бы и прожила, не зная, здравствует этот безымянный старик или умер. Но неожиданно, к ее удивлению, едва она вошла в гостиницу, тотчас же поняла — ей необходимо знать, вернулся ли он в ее жизнь?

Теперь она знала: он был жив.

Не было в живых его жены. Встречала ли она ее когда-нибудь? Мод закрыла глаза, силясь вспомнить. Всякий раз, когда они со Стивеном останавливались в гостинице «Роза и олень», для них был приготовлен безупречно опрятный номер. Белье было свежее, подушки взбиты, в открытое окно струился легкий ветерок, раздувавший шторы. Все эти искусные приготовления были делом рук незримой жены безымянного хозяина гостиницы, которой теперь уже нет в живых.

Глупо оплакивать ее, правда? Или все же нет? Пять лет перед каждым стоял один и тот же выбор. Оплакивай все, что достойно скорби, и в этом случае жизнь твоя кончена, потому что оплакивать нужно слишком много. Или не оплакивай ничего. Мод открыла глаза и, глотнув пива, обвела взглядом посетителей в пабе «Роза и олень». Так много лиц. Так много жизней. Разве можно оплакать должным образом потери, которые понес каждый человек — потери, которые понесло все человечество? С кого начать?

Хотя бы с незримой жены безымянного владельца гостиницы в центре Лондона.

Мод вновь закрыла глаза и отвернулась от бара к окну, вновь посмотрела на бар, опять отвернулась, егце и еще.

— Миссис Уик?

Она повернулась. К ней вновь обращался безымянный старик. Он вышел из-за стойки бара и теперь вытирал полотенцем ее столик.

— Я невольно заметил… — начал он.

Мод промокнула глаза.

— Это, конечно, не мое дело… — заговорил он опять.

— Нет, нет, что вы, — успокоила его Мод.

— Но я невольно заметил, что вы… расстроены чем-то…

— Пустяки, — глядя в бокал с пивом, Мод улыбнулась и покачала головой. — Спасибо за заботу. Просто я жду кое-кого. Мистера Уика, — добавила она.

— Я уверен, он появится. Не волнуйтесь.

— Спасибо. Вы очень добры.

— Возможно, вы не поняли друг друга.

Такая мысль Мод, конечно, уже приходила в голову. Но она ее отвергла. В конце концов, разве по-другому можно было бы понять сообщение, зашифрованное Стивеном в кроссвордных определениях? Тем не менее она согласилась со стариком.

— Да, возможно.

Всегда возможно недопонимание. Всегда возможно другое толкование. Пять лет назад Мод решила применить свои интеллектуальные способности для изучения романтической поэзии — для постижения смысла поэтических строк, написанных сто лет назад. Она вспомнила свой разговор с Хеленой в «Харродзе», вспомнила беседы с лейтенантом Джередом Томсоном в госпитале, вспомнила сами кроссвордные ключи, приведшие ее в этот паб сегодня, вспомнила даже балладу, которую, как ей казалось, она понимала очень хорошо, пока не увидела ее развороченной, распотрошенной, будто разбомбленное здание, а ее строки, прежде полнившиеся любовью, — лишенными всякого содержания. Жестокий урок реальности. Все это, все без исключения было результатом недопонимания.

— Что ж, ладно, — продолжал старик, — уже почти половина третьего. Скоро мы закрываем кухню. Так что если хотите обедать, делайте заказ сейчас.

— Нет, спасибо, — отказалась Мод. И вдруг испуганно воскликнула: — Нет! Половина третьего, вы сказали? О боже! Нет!

Она вскочила со стула, схватила свой плащ и мимо старика ринулась к выходу. Если только она опять не ошибается, она знает, где найдет Стивена Кендалла.

Его там не было. Мод стояла у паба и смотрела на противоположный тротуар. Смотрела внимательно, вглядываясь в каждое лицо, хотя бы чуть-чуть соответствующее образу Стивена Кендалла, сохранившемуся в ее памяти, ибо кто знает, как война изменила его? Но если ее предположение верно, она опоздала на полчаса и не вправе ожидать, что найдет его там, перед табачным киоском, строго напротив гостиницы «Роза и олень», или там, чуть дальше, перед овощной лавкой, или там, на углу, перед лотком цветочницы.

Но там? Кто это завернул за угол, направляясь на вокзал Ватерлоо? Он? С такого расстояния, да еще в таком душевном состоянии, Мод вполне могла обознаться. Она увидела мельком лишь длинную серую шинель и затылок. Нет, конечно, она не уверена, что это был он. В данный момент она могла бы убедить себя в чем угодно. И все же что-то ведь в нем привлекло ее внимание — силуэт плеч, цвет волос, что-то, заставившее ее подумать, что человек, которого она мельком увидела, был тот самый, образ которого столь глубоко запечатлелся в ее памяти, что она способна узнать его издалека с одного взгляда.

Но, как Эдит напомнила ей, выяснить это можно лишь одним способом.

Мод побежала. Сначала по тротуару, потом через дорогу, уворачиваясь от такси, по другой стороне улицы. Но завернув за угол и оказавшись на вокзале Ватерлоо, она остановилась.

Где он? Где Стивен — или, по крайней мере, человек, которого она приняла за него? Всюду, куда бы она ни посмотрела, Мод видела шинели — серые шинели, и плечи, и затылки. Толпы шинелей, устремляющихся на перрон, протискивающихся в двери. Не зная, как ей быть, Мод посмотрела на табло отправления поездов, пробегая глазами список населенных пунктов и время отбытия, словно надеялась найти ответ среди названий и цифр. И, вне сомнения, нашла бы — если б знала, куда направляется Стивен. Но в отличие от кроссвордов, которые она раскладывала на кровати накануне вечером, этот неясный поток слов не обнаруживал своего скрытого значения. Она не ведала, откуда прибыл Стивен и куда возвращается, не знала ничего о сегодняшнем Стивене, кроме того, где он назначил ей встречу — по крайней мере, иносказательно. И вот теперь она упустила его. Мод смотрела на ответ целых три дня и в результате оказалась настолько слепа, что не увидела его.

Нужно бы обыскать каждую платформу. Точно. Так она и сделает. Мод двинулась в один конец вокзала, натыкаясь на пассажиров, спотыкаясь, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, чтобы ее не приняли за полоумную. Она начнет поиски с одного конца вокзала Ватерлоо и постепенно будет пробираться в другой, рассудила Мод. Это самое разумное решение, ее единственный шанс, ее…

— Мод.

Она обернулась.

Стивен.

Да, это был он. Перед Мод стоял Стивен Кендалл, и на долю секунды ей показалось, что она сейчас расплачется. Он изменился, конечно. Как и всех, война его изменила. Его светлые волосы приобрели какой-то сероватый оттенок, потускнели; глаза будто запали, в руке — трость. Но, вне сомнения, это был он. Утром она проделала такой длинный путь, так долго ждала его, сидя в пабе, и опять чуть не потеряла, разминулась с ним буквально на несколько секунд. Мод едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от облегчения.

Но потом вспомнила, как он с ней поступил.

— Стивен.

Мод приосанилась и протянула руку.

— Рада видеть тебя.

Он с минуту просто смотрел на нее и наконец произнес:

— Я тоже рад тебя видеть. — Мод отметила, что ему пришлось переложить трость из одной руки в другую, чтобы поздороваться с ней.

— Боже мой, Стивен, — невольно вырвалось у нее.

— Пустяки. Старая рана. Я уже привык. Ты, наверно, в Брэкетт-он-Хит видела гораздо худшее.

Что верно, то верно. Мод видела чудовищные последствия бойни — свидетельства того, что люди способны творить с себе подобными, если в полную силу эксплуатируют свою изобретательность. Но увечье Стивена она воспринимала по-другому. Как личную боль, хоть они больше не были вместе. Мод знала, как некогда выглядела его ныне негнущаяся правая нога. Помнила ее плавные контуры; помнила, как перекатывались под кожей мускулы, помнила мягкий пушок. Она представила, как он легким пружинистым шагом идет по Оксфордскому университету, торопясь на занятие, а мантия развевается у него за спиной. Те дни утрачены безвозвратно. Кожа искромсана, шаг стал медленным, отяжелел. Стивен Кендалл никогда больше не будет тем блистательным молодым человеком. И в этот момент на вокзале Ватерлоо Мод также вспомнила слова Эдит о том, что еще одна какая-то потеря, понесенная в войне, может внезапно переполнить чашу терпения.