— Прости, — извинилась Мод. — Я напомнила тебе о твоем увечье, смутила тебя.

— Да я, в сущности, уже почти не думаю об этом, — улыбнулся Стивен.

Мод вспомнила эту его робкую, застенчивую улыбку. Лицо, которому принадлежала эта улыбка, было старее, чем то, что хранилось в ее памяти. Но годы не нанесли ущерба его внешности. Напротив, его черты стали выразительнее, приобрели степенность, если только это ее еще волновало.

— Знаешь, а я ведь едва не разминулась с тобой сегодня, — деловито произнесла Мод. — С опозданием сообразила, что «14 по горизонтали» в кроссворде за кроссвордом означало два часа дня напротив «Розы и оленя». — Она помолчала. — Почему ты назначил мне встречу напротив гостиницы? Почему не в самой гостинице или в пабе?

— Я подумал, так будет лучше, — отвечал Стивен. — Более драматично. В духе Слейтона. — Он помолчал и продолжал: — Я думал, ты не захочешь видеть меня. Если б ты не пришла, я бы не удивился. Я не знал, что думать, когда Томсон сообщил мне про твою реакцию на мое письмо. — Он отвел взгляд. — Ты тогда была так расстроена

— О? — Мод не знала, как истолковывать эту реплику Стивена — Интересно, как, по-твоему, я должна была реагировать? Свои намерения ты выразил ясно.

— Да, во всяком случае, я так думал. И ты отвергла меня.

— Я? Отвергла тебя? — изумилась Мод. — Мне казалось, все как раз наоборот.

— Боюсь, я не совсем понимаю тебя. — Моргнув, он вновь посмотрел на нее.

— В самом деле, Стивен, если ты хотел сказать, что больше не любишь меня, зачем было цитировать ту самую балладу, которая так много значила для нас?

— Что-о?

— Зачем было извращать ее смысл подобным образом? — напирала Мод. — Хотя, полагаю, я должна быть тебе благодарна. Если ты хотел развеять мои романтические фантазии относительно того, как чудесно я буду жить со Стивеном Кендаллом, лучшего способа нельзя было бы придумать. Знаешь что? — Мод расстегнула сумочку и стала рыться в ней. Стивен полез во внутренний карман кителя и достал носовой платок, но Мод мотнула головой. — Я ищу не салфетки. Я не плачу. Ты будешь удивлен, узнав, как давно я не плакала. Полагаю, за это я тоже должна быть тебе благодарна. Тебе и войне.

— Мод, я ничегошеньки не понимаю. — Он убрал непригодившийся носовой платок в карман.

— Ага, вот.

Мод вытащила из сумочки конверт — желтый, даже в сером свете хмурого лондонского дня.

Стивен с минуту смотрел на конверт, тяжело опираясь на трость.

— Это то, что я думаю? — спросил он, протягивая за конвертом свободную руку.

— Выглядит смешно, да? — сказала Мод, отдавая ему конверт. — Отвергнутая возлюбленная все эти годы носит с собой прощальное письмо. Уверяю тебя, я его ношу до сих пор отнюдь не из сентиментальности. Как раз наоборот. Бывало, я чувствовала себя очень одинокой по ночам, лежа в своей крошечной каморке, и знаешь, что я тогда делала, Стивен? Смотрела на твое письмо, и уныние с меня как рукой снимало. Оно помогало мне помнить о своих заблуждениях: то, что я некогда принимала за любовь, любовью, как мне пришлось выяснить, вовсе не было. Вот тогда-то я и начала встречаться с Алленом Дрейком, — добавила Мод, — хирургом, работающем в Брэкетт-он-Хит.

Эта последняя реплика, судя по всему, возымела желаемый эффект. Стивен поднял глаза от письма. В его лице отразилась боль, морщины обозначились резче. Мод ждала.

— Тут кое-чего не хватает. — Стивен глянул на две страницы письма, которые держал по одной в каждой руке, потом опять посмотрел на Мод.

— Несомненно, — сказала она. — Отсутствует почти вся баллада А. Л. Слейтона За исключением последней строфы.

— Я об этом и говорю, Мод. — Стивен огляделся. Было видно, что он взволнован. — Мне нужно сесть.

— Да, да, конечно.

Стивен тростью показал на скамью у вокзальной стены. Мод, когда еще училась на медсестру, усвоила, что нельзя предлагать помощь пациентам с частичной потерей дееспособности до тех пор, пока те сами о том не попросят. Пусть они самостоятельно преодолевают трудности, пока не исчерпают свои возможности. Тогда и только тогда, когда пациент сам пожелает, обернется к тебе, призывая — не умоляя — едва заметным взмахом руки, ты подходишь к нему и предлагаешь свою помощь. Вдвоем они направились сквозь толпу к скамье. Стивен хромал, Мод шла медленно, подстраиваясь под его шаг, чтобы постоянно быть рядом. Ей невольно вспомнилось, как они первый раз вдвоем шли по этому вокзалу — рука об руку, быстро. Свободно. Без опаски сообщая всему миру о том, что они влюбленные. Молодые влюбленные. Теперь же они были больше похожи на стареющую чету. Хотя, конечно, вряд ли им суждено вместе встретить старость. Да и внезапный упадок сил у Стивена, как подозревала Мод, был вызван не его увечьем, а чем-то, что он увидел в письме.

Мод села подле него и стала молча ждать.

— Знаешь, — не сразу заговорил он, обе его ладони покоились на набалдашнике трости, письмо, которое он передал ей через лейтенанта Томсона пять лет назад, торчало из его руки, будто некий придаток, — похоже, нам необходимо обменяться друг с другом кое-какой информацией.

— Не понимаю, о чем ты.

— Вот мы вдвоем сидим бок о бок на вокзале. Ты не представляешь, сколько раз за последние годы я мысленно разыгрывал эту сцену.

— В военно-морской разведке? — уточнила Мод, откидываясь к стене.

— Ты знала? — Он чуть повернул голову, чтобы видеть ее.

— Хотелось бы сослаться на свою блестящую интуицию, но в действительности мне об этом сказала Хелена, — призналась она

Стивен вновь отвел взгляд и стал постукивать тростью по бетонному полу железнодорожного вокзала.

— Шифр? — спросила Мод.

Он издал пронзительный смешок.

— Нет. Нервы, — потом добавил: — Все эти годы я также хранил кое-что твое.

Стивен достал из внутреннего кармана маленький сверток и вручил ей.

— Не может быть! — воскликнула Мод. Она взяла сверток, развернула упаковочную бумагу и увидела сборник поэтических произведений А. Л. Слейтона Мод в изумлении уставилась на Стивена — Неужели мой томик?

— Да, — кивком подтвердил он.

— Не понимаю. Откуда? Я выбросила его много лет назад.

— Лейтенант Томсон, — объяснил Стивен. — Он видел, как ты бросила книгу в урну.

— Он был там?  — спросила Мод, вспомнив, как она пришла в комнату отдыха медперсонала в тот день. Ну конечно. Чуть раньше она предложила Джереду Томсону выпить горячего чаю в комнате отдыха. И он сидел в уголке, незамеченный, когда она пришла и выбросила книгу в урну. Он все видел, дождался, когда она уйдет, и достал сборник.

— Он подумал, что, возможно, эта книга как-то поможет мне найти объяснение твоему поведению, — сказал Стивен. — Он не ошибся. Но понял я это только сейчас

— Сейчас? А что произошло сейчас?

— Письмо. — Он повернулся к ней. — Дело в том, Мод, что я послал тебе всю балладу. А не одну лишь последнюю строфу.

— Что это значит?

— Я написал тебе всю балладу целиком. А чуть раньше, в том же письме, объяснил, что в целях скорейшего выздоровления вынужден на короткое время вернуться в Оксфорд, но после войны непременно найду способ, чтобы быть вместе с тобой. И еще я добавил, что люблю тебя так же сильно, как прежде, — он опять отвернулся от Мод и набалдашником трости ударил по бетону. От удара дерева по бетону удивительно резкий звук поднялся над глухим гулом толпы и эхом прокатился по вокзалу Ватерлоо.

Будто сглаживая драматизм его эмоционального жеста, она почти шепотом спросила:

— Что ты такое говоришь, Стивен?

— Я говорю, что в письме не хватает страницы. Средней страницы. Этому у меня только одно объяснение: должно быть, Хелена вытащила ее. Я всегда подозревал, что она роется в моих вещах, но поймать ее с поличным мне никогда не удавалось. А меня, пока я находился на лечении, пичкали сильнодействующими лекарствами, так что я плохо соображал. Возможно, она в это время и почту мою просматривала.

Мод словно застыла, сидя на скамье. Эдит опять оказалась права. Она говорила, что Мод не может знать того, что скажет ей Стивен. Как выяснилось, Стивен и сам не представлял, что он скажет Мод, пока вновь не увидел свое письмо.