Прошла секунда, после оглушительного выстрела и Райли Хоксли повалился на землю. Ян остановил Линду, когда она попыталась подбежать к Саймону, и сам приблизился к нему. Помог подняться на ноги. А уже в следующее мгновение сам упал на колени. С пальцев на землю капала кровь. Пистолет стал казаться непомерно тяжелым, и Ян позволил ему упасть на землю.

Линда упала на колени вместе с ним. Здоровой рукой Ян обнял ее и снова и снова повторял, что теперь все будет хорошо. Вой сирен стал слишком громкими Ян зажмурился от боли в ушах. Он слышал, как его зовет Линда. И Саймон. Ему хотелось сказать парню, как он гордится им. И как любит их всех. Но не мог.

Последнее, что он почувствовал, как Линда целует его лицо и слышал, как Саймон говорит, что помощь уже здесь. Но Ян так и не сумел ответить, что он нашел их. Теперь им не нужна помощь.

Грусть бывает светлой. Линда теперь это точно знала. И сейчас она с удовольствием поддалась этой грусти, ни капли, не торопясь ее прогнать. Потому что не каждому выпадает возможность погрустить не потому, что все плохо, а потому что все хорошо. А скоро станет еще лучше, если такое вообще возможно.

Почти два года длилось строительство их нового дома. И сегодня настал тот день, когда они все переедут туда. Правда, это было практически сделано. Они уже довольно много раз оставались там ночевать. Да и вещи в основном были перевезены. Но именно сегодня, когда Линда собрала последние мелочи, она поняла, что теперь ее дом не здесь.

Отныне они будут жить в большом двухэтажном доме за холмом, где не так давно стоял ветхий дом Яна. Год назад Ян начал подготавливать землю под виноградники, а уже в этом собирался посадить свой первый виноград. И Линда была уверена, что все у него получится. У них получится. Ян никогда не делал ничего значимого без Линды. Советовался с ней, обсуждал практически каждый вопрос. И это было так хорошо каждый день чувствовать себя такой значимой, такой необходимой. И любимой. Можно ли быть более любимой, чем она своим мужем.

Они поженились сразу, как только Яну позволили покинуть больницу, после того, как Райли ранил Яна. Те дни были наполнены волнением и в то же время триумфом. Линда не чувствовала даже грусти. Иногда ей было стыдно за облегчение, которое испытывала, просыпаясь и понимая, что в живет в мире, где больше нет ее бывшего мужа. Она даже забыла, что он отец ее детей. Потому что это было не так. Их настоящий отец Ян. Ее мужчина. Ее любовь. Тот, кто заботился о ней. Кто любил ее. Кто каждый день наполнял ее жизнь светом. Он показал ей, что значит быть настоящей семьей.

А у них была большая семья. И это не только Ян и дети. Еще Майк, Полли Дойл. И родители Яна и Майка. Поначалу Линда всегда терялась и стеснялась, когда принимала родителей Яна. Ей было не по себе, что все члены этой семьи такие важные и самодостаточные люди. Они были хорошо образованны, имели профессию. И сумели реализовать себя в жизни. А у нее было только школьное образование и профессия официантки. И когда она однажды сказала об этом Яну он, наверное, впервые на нее рассердился. Он строго посмотрел на нее и сказал, что не желает слушать такую ерунду. А потом долго и рассказывал и доказывал, что она в совершенстве владеет самой важной и самой значимой профессией. Быть мамой. И что это самая сложная профессия, потому что ей не научат ни в одном университете. Что «мама» это почетная аббревиатура, почти звание, которое вмещает себя объединение самых разных специальностей. От домработницы, до повара. И от врача до психолога. И, похоже, родители Яна считали так же. Потому что Линда, отбросив свое смущение, смогла открытыми глазами посмотреть на все. И она видела перед собой двух любящих друг друга людей, которые гордятся своими сыновьями. И в них не было высокомерия или чувства превосходства. Они приняли Линду в свою семью и любили ее. Но больше всех они любили внуков. С самой первой минуты, когда Ян познакомил их, со словами «а это мои дети».

Особенно они любили Кевина. Как-то Линда даже усомнилась, что они знают, что Ян не является биологическим отцом мальчика. И боялась, что однажды, узнав об этом, станут по-другому к нему относиться. Линда решила рассказать им правду. Тогда мать Яна понимающе посмотрела на Линду и сказала, что знает об этом. А потом вдруг улыбнулась, подмигнула и заговорщицки наклонив голову к Линде, сказала: «Только не говори этого моему сыну. Потому что Ян об этом даже не подозревает» От этих слов отец Яна рассмеялся. И Линда тоже не смогла сдержать смех. Именно с тех пор Линда перестала чувствовать неловкость. А родители Яна стали частыми гостями в их доме.

- Есть еще коробки? - спросил Саймон, входя в дом.

- Да. Возьми вот эту. Она последняя. - улыбнулась Линда. - Все уже погрузили?

- Да. - подхватив коробку, кивнул Саймон. - осталось погрузить детей и можем ехать.

Саймон снова ушел, а Линда счастливо улыбнулось. Он так изменился. Ее Саймон. Вырос. И не в росте дело, хотя он действительно подрос. И не в том, что прошла его подростковая угловатость и худоба. А их место стали занимать крепкие мышцы. Дело было во взгляде. Более понимающем, спокойным. Более сознательным. Саймон много черт стал перенимать у Яна. Он впитывал поведение мужчины, его жесты, его взгляды на определенные вещи, отношение к окружающим людям и предметам. И многое другое. И это явно шло ему на пользу. Саймон вернулся в школу и был намерен идти учиться дальше по направлению сельского хозяйства. Идея Яна восстановить виноградники привела Саймона в восторг. И не было у Яна лучшего и более усердного помощника, чем Саймон. Чем Ян был только рад. Они вместе изучали книги по разведению винограда. По обработке земли. Искали лучшие удобрения, сорта винограда. И многое другое.

- Ты передумала, родная? Решила остаться тут?

Ян подошел и обнял Линду со спины, уткнулся в шею и глубоко вдохнул и выдохнул, посылая мурашки по всему ее телу. Линда откинула голову назад, позволяя мужу подарить ей несколько поцелуев в шею.

- Нет. Я просто прощаюсь. Немного жаль…

- да. Я чувствую то же самое. Но нет повода грустить, Линда. Никто же не собирается его сносить. - Ян развернул Линду Лицом к себе и обнял. - Этот дом может занять одна из семей, которая захочет работать на этой земле. Пока что все наши работники холостяки, да их е так и много. Но скоро мне потребуется больше рабочих рук. И у кого-то будет семья. Построим еще несколько домов для них.

- О! Это правда, замечательно! Знаешь, я так все это хорошо представляю себе. Наш дом. Виноградники, на которых трудитесь вы с Саймоном. Рабочие с семьями. Их дети вместе с нашими детьми растут и дружат. И праздники у нас будут. Такие шумные! Длинные столы и все мы. И дети. И танцы. Я не умею танцевать, но ты меня научишь! Да? Твоя мама мне сказала, что ты хорошо танцуешь. Да? Научишь?

- Конечно.

- И ты пригласишь меня танцевать?

- Да. Приглашу. Продолжай. Мне нравится ход твоих мыслей. Что будет дальше? - Ян, начал целовать ее щеки, скулы, снова шею.

- Дальше?

- Да. Дальше. После того, как мы потанцуем? Ты разрешишь увести тебя в дом, в нашу спальню? Пока гости развлекаются, а наши дети играют с детьми рабочих?

- А ты хочешь?

- Не сомневайся. Всегда.

Линда покраснела и спрятала лицо на плече мужа. Он рассмеялся, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в улыбающиеся губы. Она все еще смущалась. Но это длилось ровно до того момента, как Ян начинал ее целовать. А потом все переставало иметь значение. Кроме его губ и рук, которыми он дарил ей откровенные ласки. Ян любил ее нежно и медленно. Терпеливо и неторопливо доводя до сумасшествия. Или быстро и напористо, разрывая ее мир на ласки. Но всегда это было прекрасно. Он любил ее так, что Линда не только забывала о смущения, она начинала чувствовать себя соблазнительной и невероятно желанной.