Но сейчас было не время для всего этого. Да и ничего, кроме как страха его действия не вызвали бы. А страха между ними и так достаточно.

- Этого тоже не хватит? - продолжил он, так и не дождавшись никакой реакции от Линды. - Ладно. Тогда вот.

Ян выудил из портмоне кредитную карту и отправил к деньгам.

- Вот. Есть ручка? - он бегло осмотрелся и решительно подошел к кровати, на которой, судя по всему, спали девочки. На покрывале лежало три карандаша и один из рисунков. Он взял карандаш и на обратной стороне рисунка написал комбинацию цифр. Протянул лист и зачем-то карандаш Линде. - Это код. Вот и все. Ты можешь снять с нее до пятидесяти тысяч. Этого достаточно? Теперь ты можешь прямо сейчас забрать детей и уехать. Я не погонюсь за тобой, не заблокирую карту. Я не стану мешать тебе. Я даже могу подвести вас до вокзала. Теперь ты не нуждаешься во мне. Но… Знаешь, теперь я нуждаюсь в вас. В тебе. Вы уедете, а я останусь. А я хочу просто быть с вами, чтобы вы больше ничего не боялись. Никого не боялись.

Линда словно оттаивала. Ее плечи опустились, а пальцы разжались, позволяя деньгам упасть к теперь существенно увеличившейся груде банкнот. По щекам потекли слезы, но она по-прежнему молчала. Ян подошел и присел на край кровати, борясь с желанием прикоснуться к Линде.

- Давай попробуем, Линда. Тебе страшно, я знаю. Но и мне страшно. Еще недавно я ненавидел себя, собственную жизнь и не видел для себя ничего, кроме бутылки и жуткого похмелья каждое утро. А теперь я беру ответственность за четверых детей, и еще одного, которого ты носишь. Это страшно, но это не повод бежать.

Все же не удержавшись, Ян протянул руку и вытер слезы с ее щек, а она потянулась за его ладонью. И тогда он просто сделал то, что давно хотел. Притянул Линду за плечи к себе и, прижав, поцеловал ее в висок.

- Останься. Теперь у тебя есть деньги, и ты можешь уехать. Но ты останься, Линда.

Она молчала какое-то время. А потом вдруг сама обняла его за пояс и уткнулась лицом ему в грудь.

- Я не понимаю. - тихо сказала она. - Не понимаю, почему ты это делаешь. Как ты можешь меня… хотеть. Почему хочешь быть со мной. Ведь я не… У меня нет ничего. Ни дома, ни денег, даже гордости и смелости у меня нет. А еще у меня дети, и я беременна. И ты все равно говоришь… Я не понимаю, и поэтому мне страшно.

- Я не знаю, о ком ты рассказываешь сейчас. - вздохнул Ян, в душе ликуя, что Линда доверчиво сейчас прижимается к нему и обжигает его кожу под майкой своим дыханием. Что он просто держит ее в своих руках и вдыхает запах ее мягких волос. - Я не вижу тут никакой нищей трусихи. Я вижу отважную женщину и любящую мать. Я даже завидую ей, потому что у нее есть все сокровища мира, Линда. Их зовут Сара, Дора, Курт, Саймон и еще один драгоценный камень, который пока находится на стадии огранки и еще не понятно, кто там получится, но скоро мы это узнаем. И теперь скажи мне Линда, кто богаче тебя? Если сравнивать, то я просто нищий.

Линда уже вовсю плакала, не стесняясь шмыгать носом и откровенно вытирать слезы о его майку.

- Ну, теперь ты не совсем нищий. - всхлипнула она. - Считай, что тебе выдали кредит, под большие проценты. А скоро… через несколько месяцев, точнее через пять с половиной будет бонус.

Ян с облегчением выдохнул, обхватил ладонями заплаканное лицо Линды и прижался своим лбом к ее.

- Спасибо. - прошептал он.

Он хотел бы побыть с ней подольше. Но уже слышал, что Саймон и дети вернулись в дом. Поэтому Ян отстранился и собрал разбросанные на кровати деньги и заложил их в жестяную банку Линды. Туда же сунул и карту с кодом. Плотно закрыл крышкой и вложил в руки Линды.

- Не надо! - взволнованно покачала головой Линда, явно расстроенная. - Это не обязательно! Ты не должен…

- Убери это. Если это как-то придаст тебе уверенности, то пусть так и будет.

Он пошел к двери, но ва переполнивших его чувств. Они постояли так еще несколько мгновений, а потом Ян ушел, не забыв предварительно подать Линде пакет с ужином. Хорошо, что кроме салата Линда ничего не ела на ужин, иначе ей пришлось бы довольствоваться холодной едой. Но он пообещал Линде прислать к ней Саймона с горячим чаем. А вот о том, что он собирался поговорить с подростком, Ян промолчал. Волнений для Линды было и так достаточно.

Терпение. Последний месяц терпение стало его жизненным кредо. Он и сам не предполагал, что может быть таким терпеливым по отношению к кому-то. Но Линда нуждалась в его понимании, и Ян делал все возможное, чтобы дать ей это. Не сказать, что он не добился определенного успеха. Если сравнивать то, что было, и как стало теперь, то можно сказать, что прогресс на лицо. Но это если не принимать в расчет, что он хотел большего.

Иногда Яну казалось, что он какой-то извращенец. Он хотел беременную женщину, которая все еще немного его побаивалась. Но было бы еще более странным, если бы Ян не хотел Линду. Она была красивой. Особенно теперь, когда болезненная худоба прошла. Она все еще была хрупкой, но уже не изможденной. Но особенно она была красива в тот момент, когда улыбалась. А это случалось все чаще. Теперь из ее глаз почти исчезло затравленное выражение. Да и чистый страх больше не появлялся. А вот улыбка очень часто появлялась на ее лице. И если она была обращена к детям, то Ян испытывал болезненную нежность. А когда Линда улыбалась ему, то он желал ее каждой клеточкой своего тела.

Это была особенная улыбка. Уголки ее губ едва ли приподнимались, но что-то менялось в ее лице. А может быть, все дело было в глазах. Их темная глубина, когда Линда улыбалась ему, наполнялась светом, смягчая их выражение. Это длилось недолго, но было так значимо. И Ян боялся все испортить. Действовал так медленно и осторожно, как только мог. За весь прошедший месяц он ни разу ее не поцеловал. И иногда ему казалось, что не выдержит больше ни минуты. И как только увидит, вопьется в ее губы поцелуем, утоляя в себе потребность. Но как только видел ее доверчивый взгляд, ее улыбку, то заталкивал свои инстинкты куда подальше. Он подождет. Столько сколько нужно. Ведь не менее важным, чем поцелуй, была возможность ее обнимать.

Она позволяла ему себя обнимать. Первую неделю она лишь принимала его объятия. Замирала в его руках, и казалось, почти не дышала. Но в последние дни она порой сама тянулась к нему. Ян видел, что порой она и сама этого не замечает. Как немного наклоняется в его сторону, когда он садиться или встает рядом с ней. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно. Ян рад был дать свои объятия. И она прижималась к нему, тихонько вздыхая. А он наслаждался ощущением ее тела в своих руках.

Ян боялся нарушить то равновесие, что установилось между ними. Понимая, что для большего нужно время. И просто, как мог, заботился о ней.

Но у него была отдушина. Дети. Впервые за много лет, он чувствовал себя счастливым. И не понимал, как мог жить без этих малышей. Иногда ему становилось страшно, от мысли, что их могло не случится в его постылой жизни. Но они случились, и он с жадностью брал от них то, что они готовы были отдать. А отдавали они так много и так бескорыстно, что Ян готов был кричать от восторга. С каждым днем они проникали в него все больше и больше. А они принимали его. Они не жалели для него ни объятий, ни улыбок ни поцелуев. Они рисовали для него картинки, заваливали вопросами, и позволяли смазывать их содранные коленки, стараясь быть аккуратным, но, как правило, заливал зеленкой все вокруг, а потом дул на ранку, чтобы облегчить боль. Он научил Курта кататься на велосипеде, которого у него никогда не было. И обещал научить малышек. Но когда дело дошло и до них, то в отличие от сестры, Сара испугалась.