Ян хотел бы найти нужные слова, чтобы убедить ее, но в голову ничего не приходило. И в какой-то момент ему нестерпимо захотелось обнять Линду. Больше ничего не говоря, сжать ее в руках, убедиться, что она тут, что настоящая. Что это не полупьяный бред. Сам не понимал, когда это случилось, но он хотел ее все эти дни, пока ремонтировал ей дом. Запрещал себе думать, смотреть и желать. А три дня назад, когда она пришла к нему, спустил спусковой крючок и уже не знал, как остановиться. Может он просто одну зависимость меняет на другую? Только это было опаснее, чем алкоголь. В этом случае он отвечал сам за себя и только. Но совсем другое - Линда и дети.

Тишина между ними нарушалась, доносившимися из дома звуками, но все равно была какой-то гнетущей. Ян пытался увидеть, о чем думает Линда по ее лицу, но она была слишком растеряна и удивлена. А еще Ян заметил, что ее немного потряхивает. И все же что-то светилось в ее карих глазах, что давало ему надежду.

- Скажи же что-нибудь. Линда, не бойся. Что бы ты ни решила, тебе нечего бояться. Просто скажи мне, о чем ты думаешь?

- Я не могу. - тихо ответила она. - Это невозможно.

Ян не смог вздохнуть. Но потом заставил себя успокоиться. Он же знал, что это не будет легко. Слишком много было в жизни Линды, чтобы она смогла так просто кому-то довериться.

- Почему? Я тоже так думал совсем недавно. Я знаю, что тебе надо время, чтобы привыкнуть ко мне. Научиться не бояться, и верить…

- Пожалуйста, не надо.

Яна потрясло выражение ее глаз. Она словно что-то теряла, так смотрят люди, когда… Когда прощаются. Ян отступил, чтобы не схватить ее и не начать убеждать ее снова. Или зажать ей рот ладонью, а еще лучше поцелуем, чтобы она не успела сказать то, что собиралась. Потому что он видел по ее лицу, что это не то, на что он надеялся. Об этом же свидетельствовали ее слезы, прочертившие две влажные дорожки по ее щекам.

- Линда…

- Нет. Я не могу. Ты не понимаешь. - она всхлипнула и отвернулась. - Не могу.

- Потому что ты ничего ко мне не испытываешь? Или потому что боишься меня?

- Потому что я замужем. Потому что я замужем и… Я беременна.

У Линды шумело в ушах. Или это кровь неслась с такой скоростью по венам, что закладывало уши. Наверное, если Ян что-то скажет в данный момент, она просто не расслышит ни слова. Может, так будет лучше. Она все еще не могла поверить в то, о чем говорил этот мужчина. И она не понимала, откуда взялось это чувство утраты. Потому что с каждым словом она понимала, что хотела бы всего того, что он предлагал. И в то же время слишком хорошо знала, что этому никогда не бывать. И не только потому, что совсем забыла, как это, когда о тебе кто-то заботиться. А потому что забыла, а возможно никогда и не знала, что можно испытывать что-то иное, кроме страха, когда к тебе прикасается мужчина.

Она солгала бы себе, если бы сказала, что жалеет о том поцелуе. Сначала Линда думала, что у него будет вкус виски, и как только Ян поцелует ее, она испытает отвращение. Это было бы знакомо и привычно. Она бы знала, как справиться с этим. Но оказалось, что у него вкус мужчины и горьковатой нотки табака. И вместо отторжения она испытала трепет. А с этим она не знала, как быть. Потом Линда ждала, когда сильные руки причинят ей боль, но и этого не было. Ян был сильным, но его руки не делали больно. И уже никогда не забыть те несколько минут, когда Ян обнимал ее, а она слушала, как стучит его сердце. И все три дня Линда и желала и боялась, что это повторится. Но то, что он говорил, что предлагал, было больше того, что могла она предположить. Это не могло быть правдой, а если и так, то тогда она совсем ничего не понимала.

Ян говорил невероятные вещи. Линда понятия не имела, что могло побудить мужчину решить взять на себя заботу о чужих детях. Тем более о ее детях. Это не были милые простодушные малыши, которые улыбаются незнакомцам, рассказывают трогательные стишки для гостей. Они боялись чужих людей, пугались громких звуков, хватались за ее юбки, как только кто-то стучался в дверь. К тому же один из них был подросток, с которым становилось все труднее, а второй - маленький мальчик, который не говорил. Так зачем Яну брать на себя такую ответственность? Но даже если бы она могла предположить, что такое вполне может быть, то были и другие причины, по которым она не должна даже думать об этом.

Имела ли она право вновь так рисковать? Нет. Больше никогда она не хотела бы, чтобы ее дети снова попали во власть мужчины. Жестокого, и подверженного приступам ярости. А она не так хорошо знала Яна, чтобы быть уверенной в нем. Было еще очень много причин, из-за которых она все равно не смогла бы принять его предложение. Ведь, согласившись, она давала бы ему право рассчитывать не только на ее дни, но и ночи.

От этих мыслей холодная дрожь пошла по позвоночнику. Линда уже не помнила ни жар, не ласку поцелуя Яна. В одно мгновение она вспомнила много других поцелуев, много других ласк, которые она хотела бы забыть. Одни воспоминания накладывались на другие, и она сама не заметила, как в глазах все поплыло. Ей казалось, что доски крыльца расшатались и теперь качались так, что пришлось схватиться руками за перила. Кажется, она даже не понимала уже кто перед ней. Все что она видела это силуэт большого мужчины, сердитое лицо и сцепленные в кулаки руки. Линда изо всех сил старалась успокоиться, убеждая себя, что Ян не опасен. Они много дней провели вместе, и он ни разу не обидел, ни ее, ни детей. Она стала глубоко дышать, только это не помогало. Где-то краем разума она понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но уже ничего не могла поделать. Впервые за много дней с ней случился приступ паники, с которыми она думала, смогла справиться.

Ян слишком поздно заметил, что с Линдой творится что-то неладное. Последние ее слова просто оглушили его. Он понимал, что убедить ее будет не просто, и ее отказ был вполне закономерен. Он и не рассчитывал, что она так с ходу доверится ему. Но спрашивая о причине, он и предположить не мог, что она скажет именно это. В эту секунду он пожалел о своем решении бросить пить. Злость плеснулась похлеще виски, обожгла желудок. Не на Линду, наверное, нет. На жизнь, на паскудную, не справедливую жизнь. Они с Мел так этого хотели, мечтали об этом. Проходили дорогостоящее лечение, жили по расписанию. Да он знал больше о женских циклах, чем некоторые из женщин! Его жена умерла, пытаясь стать матерью! Хоть раз, подержать ребенка на руках! Да можно было бы желать этого сильнее!? Они дали бы этому ребенку все: любовь, заботу, защиту. Он получил бы прекрасное воспитание и образование. Но этому не суждено было сбыться, и теперь его жена лежит в могиле, а он оставил семью и работу, чтобы хоть в виски найти несколько часов беспамятства. Почему же это дар с такой легкостью дается другим? Менее достойным, и не способным дать ребенку того, что нужно. Ян понимал, что не имеет права даже так думать, но на какой-то момент он возненавидел женщину, стоящую перед ним.

Ян не знал наверняка, но уже был почти уверен, что именно муж Линды издевался над ними. Ему было тошно думать о том, что он делал, чтобы довести детей и женщину до такого состояния. Судя по одежде, и тому, что осталось от их вещей они влачили жалкое существование. И, тем не менее, у них были дети. За что? Почему? Кто решает этот извечный вопрос!? Линда, запуганная, хрупкая, женщина, сколько еще она сможет противостоять обстоятельствам. О чем она думала, когда позволила этому случиться. Они и так еле сводили концы с концами, так что же будет с детьми, когда Линда не сможет работать?