А Линда уже не видела ничего вокруг, только Яна и платье в его руке. Он подошел и протянул ей его.

- Ты ничего не выбрала для себя. - сказал он. - Но в скором времени я хочу тебя познакомить кое с кем. И решил, что тебе понадобится что-то новое. Я не в этом не специалист, так что если не нравится это, то можешь выбрать сама. Что скажешь? Но мне кажется, что это платье тебе пойдет. Примеришь?

Она знала, что этот момент наступит. Рано или поздно ей придется рассказать о муже и о том, как она жила до встречи с Яном. Но понимать это и не пытаться отдалить этот момент не одно и то же.

И меньше всего она хотела, чтобы этот момент настал в торговом центре, когда вокруг столько людей. Когда рядом дети счастливые и довольные новыми игрушками и нарядами, которые для них купил Ян.

Он смотрел на нее без гнева или недовольства. Просто с естественным любопытством. А у нее задрожали руки. И она вцепилась, в мягкую ткать платья, похолодевшими пальцами.

В платье не было ничего особенного. Ян не мог выбрать бы более подходящего для нее. Однотонное, глубокого синего цвета, с юбкой солнце. Ей понравилось оно. Своей простотой, но благородным цветом, придающим ему шик. Вот только длинна его была чуть ниже колена. И она не могла его надеть. Но и ответить на такой простой вопрос Яна "Почему?" она не могла. Горло перехватило, и Линда изо всех сил пыталась выдавить из себя хоть слово.

А потом увидела, что взгляд мужчины изменился. И простое любопытство сменяется беспокойством. И еще чем-то тяжелым и темным. Не гневом. Нет. Линда могла бы за секунду распознать гнев.

В глазах Яна появлялось понимание. Он медленно перевел свой взгляд на ее ноги, скрытые неизменно длинной просторной юбкой, а потом вновь посмотрел на ее лицо. Губы его поджались, а линия скул затвердела. Но он ничего не сказал. Только несколько секунд смотрел на нее. А потом молча забрал предложенное им платье из ее судорожно сжатых рук.

И уже ничего не могло вернуть ей приподнятой настроение, и простую радость от каждой минуты. Линда старалась не встречаться глазами с Яном, от стыда и чувства вины. Впервые за весь день ей были неприятны любопытные взгляды людей. Многие знали Яна и некоторые из них ее, но все они прекрасно слышали о ней и о последних новостях. Кто-то подходил, здоровался, пожимал руку Яну, задавал общепринятые вопросы. Они поздравляли его с женитьбой, а Линда прятала глаза. Он принимал поздравления, благодарил. А Линде казалось, что она обманщица. Самая последняя лгунья.

Она была рада вернуться домой. Девочки, утомленные поездкой уснули сразу, как только поели. А Курт принялся собирать детский конструктор в комнате, которую делил с Саймоном. Линда старалась быть спокойной и просто заниматься повседневными делами. Но все буквально валилось у нее из рук. Понимая, что выглядит законченной истеричкой, она изо всех сил старалась успокоиться, при этом чувствуя не отпускающий ее взгляд Яна.

Линда уже не могла выносить его молчания и немого вопроса в глазах. Но хуже всего было сочувствие и понимание в их выражении. И это не помогало взять себя в руки.

Но Линда забыла, как Ян все время угадывал ее состояние. Вот и теперь он, наверняка увидев, как она издергалась, решил оставить ее одну. Он закрыл ноутбук и, встав, направился к выходу. В этом не было ничего странного. Линда знала, что иногда он выкуривал одну сигарету перед сном, но всегда выходил на улицу, никогда не позволяя себе курить в доме. Но в этот раз, когда Ян подошел к двери, Линде показалось, что вот сейчас этот мужчина выйдет и больше не вернется. Что удержит его в этом доме полном проблем?

Что она сама сделала, чтобы облегчить ему пребывание в нем? Ничего.

Она не думала о том, что будет, если в один день Ян решит, что больше не хочет быть с ними. А теперь на мгновение представила и задохнулась. Еще недавно ей было не по себе, от того, что этот мужчина живет в этом доме, а теперь страх сковал ее от одной только мысли, что Яна в нем не будет.

Сама не ведая, что творит, Линда последовала за ним.

- Ян!

Он обернулся, с удивлением посмотрев на нее.

- Линда? Что?…

- Не уходи. Прости меня. Я знаю, что… Я расскажу, если ты хочешь! Я расскажу. Спроси меня еще раз. Спроси, Ян. И я все расскажу.

Он вернулся так быстро, что Линда не успела опомниться, как он оказался рядом. Так близко, что Линда могла видеть морщинки вокруг его зеленых глаз, линию губ, светлую щетину. И родинку на шее, там, где билась жилка.

Ян обхватил ее руками, притянул к себе. Ее трясло, и она не могла остановиться.

- Тише. Тише, Линда. Я никуда не ухожу. Я так долго ждал вас, я не могу теперь уйти. А тебе нельзя так нервничать.

- То платье, я…

- Не надо. Я уже говорил, ты расскажешь, когда будешь готова.

Линда отстранилась. Отступила на шаг.

- Но я никогда не буду готова. Но если ты спросишь, я отвечу. Сама я никогда не решусь. Я не хочу, что бы кто-то знал. Что бы ты знал.

- Линда…

- Спроси меня. Прямо сейчас. Спроси, почему я не могу надеть то платье.

- Не надо, Линда. Успокойся…

Он попытался снова обнять ее, но если она позволила бы ему, то снова бы струсила. Предпочла бы спрятаться на его плече. Но он столько сделал для нее и детей. Она не могла больше прятаться.

- Спроси. - перехваченным голосом попросила она. - Спроси меня.

Он молчал несколько секунд. Потом сглотнул.

- Почему ты не можешь надеть то платье, Линда?

Ее руки так тряслись, что у нее с трудом получилось ухватить подол длинной застиранной юбки. Она тянула и тянула его вверх. Так мучительно медленно. Не отводя взгляда от глаз Яна, который с болью смотрел на то, что она делает. Она видела, как бледнеет его мужественное лицо по мере того, как подол юбки поднимался все выше. И как черты его лица исказились, когда край юбки оказался выше колен. Она знала, что он там увидел. Много побелевших шрамов, от лодыжек до бедер. Напоминание о том, что ей никогда не убежать.

Все же она позволила ему обнять ее. И целовать мокрые от слез щеки. Линда плакала, совсем беззвучно, но не могла прекратить, как ни пыталась. А Ян все держал ее, тихонько укачивая. Линда видела, какая ярость кипит в нем, но не боялась. Она знала, что она направлена не на нее.

Хотел ли Ян слушать, как какой-то выродок издевался над женщиной, которую он полюбил, и над детьми, которые наполнили его жизнь смыслом? Нет, конечно. Но должен был. Потому что Линда должна была рассказать. Невозможно носить такое в себе, и не сходить с ума каждый день. Потому что невозможно вот так по капле узнавать страшные вещи, или додумывать самому, и бороться с желанием разгромить все вокруг, от съедавшей внутренности ярости. Невыносимо было увидеть шрамы на ногах Линды и попытаться сохранить на лице спокойное выражение, чтобы не испугать Линду еще больше. А потом пытаться унять ее дрожь, машинально обещая, что все будет хорошо, когда сам еще не пришел в себя.

Яну трудно было просто теперь сидеть напротив нее на диване и смотреть, как Линда сжимается в комочек, словно боится, что прямо сейчас ее муж войдет в этот дом и сделает с ней те ужасы, о которых так боялась поведать. Но не только страх был на ее лице и в ее огромных, темных, как кофе глазах. В них был стыд от воспоминаний о собственной беспомощности.