Процессуальные действия и решения не должны зависеть от субъективного мнения должностного лица и его изначально неизвестной профессиональной подготовки, утверждают опытные судьи.
При таких обстоятельствах, по мнению автора, абсолютно все нарушения становятся «фундаментальными», от которых законодатель уже давно отказался. «Именно поэтому правоприменителям трудно уразуметь, какие нарушения искажают суть правосудия. В будущем без легального толкования указанного основания не обойтись» (Л.Т. Ульянова).
При этом в соответствии с сегодняшними требованиями руководства ГСУ Московской области и, очевидно, Следственного департамента МВД РФ, возбужденное уголовное дело обязательно должно быть направлено в суд, а прекращение возбужденного дела совсем не допускается. В этом случае следователь вызывается в выходной день в ГСУ области, где подвергается суровому взысканию. При этом его руководство, борясь за свою высокую и мнимую отчетность, почем-то забывает, что речь идет прежде всего о ДТП, где обстоятельства, подлежащие доказыванию, устанавливаются и проверяются прежде всего следственным путем.
Необходимо отметить, что действия и поведение многих должностных лиц в системе сегодняшнего правоприменения не отвечают предъявляемым требованиям, становятся агрессивными, и даже по отношению к потерпевшим, пытающимся нередко безуспешно добиться справедливости, в связи с чем вызывает грустную иронию статьи, весьма оторванные от практики и не отражающие истинное положение дел, в которых «некоторые авторы рекомендуют использовать и другие тактические приемы перед началом допроса: начинать допрос в точно назначенное время, выразить потерпевшему сочувствие; уметь разговаривать слушать и уважать собеседника, проявлять к нему уважение, вежливость, соблюдать спокойствие и др».49
Сегодняшнее далеко не безупречное правоприменение, недоступность эффективного расследования и правосудия, умаляя авторитет правоохранительных органов и судебной власти, лишают граждан главного – веры в справедливость и государство.
Весьма актуальными и сегодня является: «Беззаконию и произволу надо было поставить надежный заслон. Именно Р.А.Руденко начал осуществлять мероприятия по восстановлению в своих правах прокурорского надзора после долгих лет диктатуры и произвола. И не просто восстанавливать, а создавать гарантии законности. В своих речах, выступлениях он всегда подчеркивал обязательность законов для всех, недопустимость противопоставления законности и целесообразности, неразрывную связь законности с культурностью.
При Руденко начались глобальные перемены в деятельности органов прокуратуры. Ранее безликие и по существу бесправные прокуроры стали наиболее активными проводниками так называемой социалистической законности. Слово «закон» стало наконец употребляться в связках с такими понятиями, как «справедливость», «порядочность», «честность»…
Одной из главных причин произвола при расследовании преступлений, пусть не главной, являлись низкий уровень следственной работы и квалификация следователей. Поэтому не случайно одним из первых Руденко подписал приказ «О мероприятиях по повышению квалификации следователей органов прокуратуры» (14 октября 1953 года). Проверки на местах тогда показывали, что многие следователи не умели пользоваться научно-техническими средствами, а такие важнейшие следственный действия, как осмотр места происшествия, осуществляли кое-как, поверхностно и небрежно, они подчас вообще игнорировали методические разработки, подготовленные институтом криминалистики, не знакомились с юридической литературой, а поэтому не умели «раскрывать» преступления. Некоторые из них слабо знали процессуальное и материальное уголовное дело».
В обстоятельно подготовленном приказе «О мерах по дальнейшему совершенствованию деятельности органов прокуратуры по борьбе с преступностью и нарушениями законности» (май 1962 года) Генеральный прокурор подробно остановился на главных недостатках, мешающих работе следователей и прокуроров.
Одним из них Руденко признал «неустойчивость» судебно-прокурорской практики, когда допускались ничем не оправданные крайности: от применения лишения свободы за все преступления, в том числе и за малоопасные, до либерального отношения к лицам, совершившим тяжкие преступления.50
Практически по всех случаях основания принятия процессуальных решений в ходе проверок, проводимых сегодня в порядке статей 144, 145 и 148 УПК, являются надуманными и законом не предусмотрены.
Так, следователи неоднократно отказывают в возбуждении уголовного дела и выносят постановления о возбуждении перед начальником своего Следственного управления ходатайств о продлении срока проверки сообщения о преступлении. При этом, в первом ходатайстве следователь указывает о необходимости «приобщения фототаблицы к протоколу осмотра места происшествия и получения заключения судебно-медицинской экспертизы, проведении судебной автотехнической экспертизы (САТЭ), после чего – принятии законного и обоснованного решения». В постановлении об отмене первого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела начальник СУ, ссылаясь на требования п.2 ч.1 статьи 39 и статьи 148 УПК, указывает, что «решение принято преждевременно, так как проверка проведена не в полном объеме; по материалу необходимо назначить и провести САТЭ, после чего принять законное и обоснованное решение». В постановлении об отмене очередного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела начальник следствия, опять ссылаясь на требования п.2 ч.1 статьи 39 и статьи 148 УПК, вновь указывает, что «решение принято преждевременно, так как проверка проведена не в полном объеме; по материалу на этот раз необходимо приобщить заключение автотехнической экспертизы, после чего принять законное и обоснованное решение».
Таким образом, уголовные дела не возбуждаются, объективное расследование обстоятельств дорожных происшествий не проводится. Это происходит в связи с необходимостью сохранения и улучшения отчетных показателей следственной деятельности, а также, как утверждается некоторыми руководителями следственных органов, с целью не допустить «нарушений законных прав и интересов водителя».
При этом уголовные дела по факту ДТП (а не в отношении конкретного лица) также не возбуждаются из боязни их последующего прекращения и нежелания таким образом ухудшения отчетных показателей следственной деятельности.
В этой связи уместно привести авторитетное мнение С.В. Тюрина, много лет возглавлявшего отдел статистики, а затем информационно-аналитический отдел Прокуратуры СССР: «Поскольку непосредственный учет и статистическую отчетность по преступности осуществляли органы внутренних дел, на этих учете и отчетности не могла не сказаться их ведомственная заинтересованность в получении статистических показателей, изображающих (именно изображающих, а не отражающих) благополучие в состоянии преступности и раскрываемости. На этой почве между Прокуратурой СССР и МВД СССР велась изнурительная борьба за правильное отражение состояния дел в статистике. Особенно тяжелые бои пришлось выдержать в 70-х годах. Руководство МВД тех времен оказалось настолько заинтересованным в том, чтобы приспособить этот учет и статистику к получению показателей, позволяющих изображать благополучие в состоянии преступности и раскрываемости, что всякие попытки оградить ее от ведомственного влияния, а тем более внести в нее новые элементы, укрепляющие единые начала и правовой характер, натыкались на открытое сопротивление».51
«При этом эффективность проведения расследования не связана с узко ведомственным пониманием хорошей статистической отчетности, содержащей показатель – прекращенные уголовные дела, поскольку предусматривает приоритет защиты прав и свобод человека, которые являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина – обязанностью государства». 52
