Повсеместно прозвучало согласие, что это действительно была очень хорошая идея.
— Поэтому мы с моей женой лично решили выписать этот чек на двести пятьдесят долларов из своих сбережений, чтобы положить начало. Такие жители, как Вилли и его мама, семья Худ, семья Мендоза и все остальные, кто пострадал от торнадо, нуждаются в вашей поддержке и в вашей помощи. Надеюсь, вы будете щедры и повеселитесь сегодня — здесь много занятий для вас и вашей семьи — и мне приятно и почётно начать это дело и официально его открыть. Но прежде чем перейти к этому, давайте попросим отца Гиндербаха произнести с нами молитву. Начнем?
Все согласились.
После того, как Гиндербах произнёс молитву, мэр разрезал ленту, пока фотограф из местной газеты делал фотографию, и началась благотворительная ярмарка по сбору средств пострадавшим от торнадо, организованная церковью Святого Франциска. Включили усилители, и из больших динамиков доносилась “Вот и снова ты” Долли Партон, её волшебный голос звучал над землёй.
— Он приятный человек, — сказала мама, с нежностью глядя на мэра.
Джексон стоял за своими родителями, глядя на меня, притворяясь, что не смотрит. Мне хотелось сказать что-нибудь, но я не знал, что. Этот взгляд раненного щенка вызывал у меня мешанину в голове.
— Спасибо, что пришли, — сказал я мистеру и миссис Ледбеттер.
— Мы с удовольствием, — ответила миссис Ледбеттер.
— Напоминает мне о том случае, когда в город приезжал карнавал, — сказал мистер Ледбеттер.
Мы осмотрели земли. Были арендованы и установлены на газоне разнообразные надувные сооружения. За бакс дети могли играть столько, сколько хотели. На тротуаре перед церковью располагался гриль, и столы были завалены булочками для хот-догов и гамбургеров и всеми ингредиентами. Дальше Молодёжная группа церкви Святого Франциска установила дартс, боулинг и водную горку. Женщины наполнили стол выпечкой. Молодёжная группа Мэри из церкви Первого Баптиста установила свою кабинку для бросания пирогами. За пять долларов можно было бросить пирог в любого, кого убедят сесть на стул в кабинке. Мэри попросила извинить её за отказ от этого обязательства, так как позже собиралась петь и не хотела испортить причёску. С другой стороны церкви на прицепе от трактора расположилась сцена. Музыканты Нью-Олбани играли вперемешку блюграсс и евангельские мелодии, передавая по кругу “банку для дела”. К полудню мы прошли к сцене, чтобы послушать, как поёт Мэри, казалось, пришла половина Нью-Олбани.
— Вот это жизнь, — сказала миссис Ледбеттер, затягиваясь электронной сигаретой и улыбаясь.
— Уверен, здесь не так величественно, как вы привыкли, — сказал я, остро осознавая, что весь Нью-Олбани, вероятно, размером с один городской парк в пресловутом Бостоне.
— Не глупи. Это восхитительно. Я сходила в кабинку с пирогами. Оказывается, за маленькое пожертвование я могу бросить пирог в любого, в кого захочу. Думаю, я решила бросить пирог в тебя, Вилли. Ты всегда такой упрямый. Бедный Джеки болтается как потерянная душа, а ты даже не звонишь.
— Я могу заплатить свои пять баксов и бросить пирог в него, — сказал я.
— Почему бы и нет? От этого ты почувствуешь себя лучше.
Я посмотрел на Джексона, который ответил намёком на улыбку.
— От этого я и правда почувствовал бы себя лучше, — согласился я. — Но тогда мне пришлось бы заплатить ещё пять долларов и бросить пирог в вас, миссис Л., потому что вы огромная, гигантская, чудовищная, бесконечная заноза в моей заднице.
— Если я сдамся, я хочу весомое пожертвование для дела, Вилфред. Боюсь, пятью долларами не обойдётся.
— Я заплачу сто долларов, — сразу же сказал Джексон.
— Ну, что за милашка? — спросила она. — Мой очаровательный сынок!
— Ты и правда заноза в заднице, мам.
— Дорогой, когда из твоего чрева выползет что-то размером с шар для боулинга, тебе придётся заработать себе определённое количество выдержки.
— Я это запомню. Так мы остановились на ста долларах?
— Ты не можешь быть серьёзен, Джеки.
— Я наброшу ещё сотню, — вставил мистер Ледбеттер. — Что ты думаешь об этом, женщина?
— Я стою больше, дорогой. Если хочешь увидеть меня на том стуле, придётся копнуть чуть глубже.
— Есть! — воскликнул мистер Ледбеттер. — Пятьсот долларов!
— Стивен, ты меня удивляешь, — с напускной скромностью произнесла она, улыбаясь как школьница.
Глава 68
Потрясти сахарное дерево
Музыканты закрыли выступление песней “Мы должны носить робу и корону” и приняли финальный взрыв аплодисментов. Отец Гиндербах, играя роль ведущего, объявил, что пришёл час концерта караоке.
— Но для начала у нас есть кое-что особенное, — сказал Гиндербах. — Голосовые связки этой боевой юной леди растопят масло на ваших кукурузных початках, и она и её друзья согласились показать нам пару номеров для разогрева. Дамы и господа, я представляю вам запальчивую Мэри Кантрелл и Кантреллайтс!
Раздались вежливые, довольно сдержанные аплодисменты.
Мэри, вместе с кузиной Тиной и тремя девушками из молодёжной группы Первого Баптиста, заняли сцену в манере настоящих див.
— Всем привет! — крикнула она с очевидным восторгом. — Если вы знаете меня, то знаете, что Вилли Кантрелл — мой дядя, и как бы сильно я ни любила своего папочку — привет, папа! — практически все в этих местах знают, что мой дядя Вилли — бомба! Поэтому, чтобы начать, я думала спеть эту песню только для него, потому что он в последнее время немного грустит из-за торнадо. И, ох, да, его бойфренд повёл себя как придурок, так что они больше не помолвлены.
Вокруг неё зазвучал хор сочувственного мычания.
— Следи за своим языком, юная леди! — огрызнулась с первого ряда Шелли.
Раздался смех.
— Да, — продолжала Мэри, — дядя Вилли вернул ему кольцо и сказал скакать на своей лошади обратно в Бостон или куда-то к лешему, откуда он приехал. Бог Свидетель, эти янки приходят и уходит!
Смех.
Мэри была естественной: естественной артисткой, естественной актрисой на публику, естественной комедианткой.
— Я хочу рассказать вам историю о моём дяде Вилли, просто чтобы показать вам, что он за человек. Когда я была маленькой девочкой, моя бабушка подарила мне на Пасху одного из своих кроликов. Я была так счастлива. Я вынесла его на улицу и накрыла ящиком, потому что хотела, чтобы он поел травы. И… ну, я вернулась в дом и начала играть и начисто забыла о маленьком бедняжке.
Стоны.
— Да. Я была такой забывчивой. Я не хотела, но просто забыла о том проклятом кролике. Я вышла туда через пару дней, и тот бедный кролик оказался мертвым, а мой дядя Вилли был в гостях, и я пошла плакаться ему, потому что не хотела рассказывать папе о том, что сделала, потому что знала, что мой папа надерёт мне зад до полусмерти. Такой у меня папа. “Тебе будет больнее, чем мне”. Ха, ха, ха! И вот, дядя Вилли отправил меня в мою комнату и сказал произнести несколько молитв, чтобы Господь исправил за меня эту ошибку. Так что я пошла в свою комнату, опустилась на колени и сказала: “Иисус, Господи, ох, ты должен помочь мне вытащить свой зад из этой неприятности, потому что папочка меня убьёт. Убьёт насмерть. Привяжет меня к своему квадроциклу и протащит мою жалкую задницу по всему округу Юнион”. Дядя Вилли сказал мне час оставаться в своей комнате и молиться. И он сказал, что если я сделаю это, Господь меня услышит, и Господь мне поможет, так что я молилась изо всех своих маленьких сил. Господи, Господи, Господи! Что ж, прошёл час, и я пошла искать дядю Вилли и не могла его найти. Так что я вышла из дома на задний двор и снова посмотрела на кролика, и знаете что? Мой кролик воскрес! Он был жив, такой же симпатичный, как и был, поедал траву, выглядел таким милым и здоровым, как сам Господь Иисус в день Пасхи. Потом я развернулась, и там стоял дядя Вилли и улыбался. И я сказала: “Дядя Вилли, мой кролик в порядке! Он вернулся из мёртвых! Это чудо!” А он ответил: “Я же тебе говорил. Просто обратись к Господу, девочка, и Господь всё исправит, Господь найдёт способ”.
