— Я так ужасно обращался с тобой.
— Я заслужил это и хотел сделать что-нибудь приятное, чтобы извиниться, вот и сделал. Даже если ты никогда больше не захотел меня видеть, я бы это сделал, если не ради тебя, то ради Ноя. Если тебе это не нравится, можешь меня засудить.
— Могу.
— Увидимся в суде. И если ты не будешь осторожен, мы с моими адвокатами съедим тебя заживо.
— Это может быть… интересно.
— Очень.
Пока мы спускались на эскалаторе, я робко потянулся, чтобы взять его за руку.
— Так что мне с тобой делать, Ледбеттер?
— Ты что-нибудь придумаешь.
— Мы собираемся на кемпинг на следующей неделе. Я думал, может быть, ты захочешь пойти.
— Это будет кемпинг “кемпинг” или кемпинг “голый кемпинг”?
— Немного и того, и другого.
— Хорошее дело!
— Так ты пойдёшь?
— Я определённо на это надеюсь, — сказал он.
— У тебя такие грязные мысли.
— И это одна из вещей, которые тебе во мне нравятся.
— Среди прочего. Я слышал, что примирительный секс действительно хорош.
— Мы это выясним, да?
— Прошло так много времени, что, думаю, я снова стал девственником, но это нормально. Как только смахну паутину, я буду готов к использованию.
Ной повернулся посмотреть на нас, улыбаясь как чеширский кот, когда увидел, что мы держимся за руки.
— Значит, ты считаешь, что между нами всё будет хорошо? — спросил Джексон.
— Может быть, — допустил я. — Дело вроде бы за тобой, не так ли?
Он улыбнулся.
— Чего ты лыбишься, Ледбеттер?
— Если дело за мной, то я знаю, что между нами всё будет просто отлично, мистер Кантрелл. Мы можем даже снова обручиться.
— Случались и более странные вещи.
Как будто вида двух взрослых мужчин, держащихся за руки, было недостаточно для посетителей Международного аэропорта Мемфиса, Ной сбежал по эскалатору, довольно громким голосом напевая: “Хуу хуу оук!”
Эпилог
— Я хочу кое-что у тебя спросить, — сказал Джексон, пока мы сидели на камнях в омуте на территории маминого дома, с удочками в руках, ожидая ужина.
— Что же?
— На похоронах твоего деда ты положил что-то ему в карман.
— И?
— Мне просто интересно, что это было…
Я не отвечал долгую минуту.
Ной стоял по колено в воде, его кожа к этому моменту уже хорошо загорела. Он напряжённо смотрел на рябь на воде, где исчезала его леска, с волнением ожидая, когда эта леска задвигается.
— Ну? — подтолкнул Джексон.
— Это была записка, — сказал я, крутя пальцами обручальное кольцо, которое Джексон надел обратно на мой палец чуть раньше в тот день.
— И?
— Это были слова из песни, — признался я.
— Из какой песни?
— Старая песня Билли Холидей. Мы с дедом любили мисс Билли Холидей.
— Что это была за песня?
— “Бог, благослови ребёнка”.
— Я не понимаю.
— Я предполагал, что не поймёшь.
— Что это значит?
— Ты знаешь слова песни?
— Нет.
Я спел первый куплет, которым у Билли была часть Евангелия от Матфея: “Кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется: но у того, кто имеет, не отнимется, даже если у него это имеется”. Билли пела о том, чтобы благословить ребёнка, в котором “оно уже есть” — не только его маму, или его папу, а то, что уже есть.
— Я по-прежнему не понимаю, — признался Джексон.
— Дед пел её мне, когда я был маленьким. Полагаю, из-за моего папочки. Из-за того, что он сделал. Потому что его не было рядом со мной. Дед всегда хотел, чтобы я знал, что у меня уже было — потому что у меня был он. Он был моим папой в каком-то смысле. Или он был всем, кем не был мой папа. Дед никогда не хотел, чтобы я взрослел с мыслями, что у меня есть меньше, чем у других детей, или что меня как-то меньше любили, чем других детей из-за того, что делал мой папа.
Джексон ничего не ответил.
— Когда я повзрослел, — сказал я, — то сказал ему, что запишу слова этой песни и положу ему в карман, если он когда-нибудь умрёт, чтобы, когда он очнулся на небесах, то проверил свой карман и знал, что со мной всё хорошо. У меня всё есть. Потому что у меня был он и будет всегда.
Джек долгое время ничего не говорил.
Затем:
— Ты действительно любил этого старика.
Через минуту я начал улыбаться.
— Почему ты улыбаешься?
— Просто думал, какую песню положу тебе в карман, если ты когда-нибудь умрёшь, — сказал я.
— Оу?
— Ну, есть, конечно, “Я всегда буду любить тебя” Долли Партон…
— Конечно.
— …но я думал, что может подойти и “Диско утка”.
— Очень смешно.
— “Ты считаешь меня сексуальным?”
— Нет!
— “Одна затяжка до грани”?
— Я тебя умоляю!
— Хах! — вдруг взвизгнул Ной, дёргая удочку.
— Думаю, у него клюёт! — восторженно произнёс Джексон.
— Хуу! — снова раздался голос Ноя. Он продемонстрировал великолепную, гордую улыбку, разбираясь с удочкой. — Хах!
Мы полезли за ним в воду.
Конец второй книги…
Камни на дороге. Ник Вилгус
203
