— Баба! — проверещал Ной, кидаясь в её объятия и счастливо гудя.

— О боже! — воскликнула мама, обнимая его.

— Мама, это мистер и миссис Ледбеттер, — сказал я.

— Так рада с вами познакомиться, — произнесла миссис Ледбеттер, протягивая костлявую руку.

— Джексон замечательный молодой человек, — сказала мама. — Вы, должно быть, очень им гордитесь.

— Да, — со странной улыбкой ответила миссис Ледбеттер. — Так сильно гордимся. А ваш сын Вайлис…

— Его зовут Вилли.

— Ох. Верно. Вилли. Как койот. Какое… очаровательное имя.

— Это старое семейное имя, — сказала мама. — От его прадеда со стороны моего папы.

— Конечно же, — сказала миссис Ледбеттер. — Это мой муж, Стивен.

— Приятно познакомиться, — энергично произнёс Стивен.

— Как проходит ваше путешествие? — поинтересовалась мама.

— Всё очень интересно, — заверила её миссис Ледбеттер.

— Так мило с вашей стороны пойти с нами на мессу. Это всего лишь маленькая церковь. Уверена, ничего похожего на большие церкви в Бостоне. Вы католики?

— Возрождающиеся католики, — ответила миссис Ледбеттер. — По крайней мере, я. Семья Стивена всегда была пресвитерианцами. Или… да плевать. Тяжело уследить — сейчас так много церквей. Они похожи на сифилис, не так ли? Выскакивают то тут, то там, но, полагаю, людям нужно во что-то верить, да?

— Оу, — произнесла мама.

Она замолчала, с выражением оцепенения на лице.

— Не пора ли нам зайти? — спросил я. Я направил Ноя к ступенькам, которые вели к входным дверям. Как только мы прошли внутрь, к скамье, останавливаясь время от времени, когда люди суетились над Ноем — чем он ужасно наслаждался — мама наклонилась и прошептала мне:

— Сифилис?

Я пожал плечами.

— Сифилис? — снова прошептала мама недоверчиво.

— Забудь об этом, мама, — прошептал я в ответ.

За пару минут до мессы отец Гиндербах, облачённый и готовый вещать, прошёл к алтарю, чтобы поприветствовать прихожан. Остановившись у нашей скамьи, он прожестикулировал Ною:

Доброе утро, Н—о—й!

— Привет! — сказал Ной, его голос разнёсся по всей церкви.

Как ты?

— Я в порядке! — Это прозвучало как “Я в пядке!”

Ты хорошо себя вёл на этой неделе?

— Хорошо! Хорошо! — согласился Ной, кивая и улыбаясь. — Я люблю тебя!

Среди присутствующих раздались смешки, но не было злого смеха. Мы с Ноем приходили в церковь Святого Франциска как минимум дважды в месяц, и местные научились принимать его, невзирая на его гомосексуального папашу, не говоря о его слишком громком голосе и вымученной грамматике.

Я тоже тебя люблю, Н—о—й, — прожестикулировал Гиндербах. — И Иисус тоже тебя любит. Не забудь, что на следующей неделе практика службы.

Не забуду, — пообещал Ной.

Моё сердце трепетало при мысли о том, что Ной будет вести мессу. Что могло пойти не так? Лишь то, что он глухой, как отметил отец Гиндербах, не значило, что он не был способен вести мессу, как другие мальчики и девочки. Судя по тому, что я видел по некоторым воскресным утрам, пока ты стоишь прямо и не слишком часто роняешь свои вещи, продолжая дышать, всё хорошо.

После мессы мы всем караваном направились домой к маме.

Небо отчасти прояснилось. На западе светило солнце, и длинный поток чёрных и синих туч на востоке, казалось, мог пройти и пролиться дождём на кого-то ещё. Всё равно, было ветрено, и некоторые тучи двигались быстро. Ещё хуже, берега туч двигались в разные стороны, что всегда было плохим знаком.

Мы приехали туда примерно в то же время, что и мой брат, Билл, его жена, Шелли, и их дети, которые только вернулись со службы в церкви Первого Баптиста.

Знакомства прошли на крыльце.

— Как жизнь? — произнёс Билл, протягивая руку, выглядел он довольно по-южному со своей лысой головой и солнечными очками на макушке. Под его щекой после службы торчала жвачка. Он устраивал хорошее шоу ради незнакомцев, но я мог сказать, что он в паршивом настроении.

Мистер Ледбеттер пожал ему руку.

— Зови меня Стивен, — сказал он. — Это ты работаешь на мебельной фабрике?

— Ну, да, — нахмурившись сказал Билл.

— Я прочёл книгу Вилли, — в виде объяснения сказал мистер Ледбеттер.

— Оу, — произнёс Билл. Он выглядел так, будто наступил в тёплую какашку. — Мы не большие фанаты книги Вилли.

— Нет, полагаю, что нет, — ответил мистер Ледбеттер.

Бамблби, мамин золотистый ретривер, быстро оказался под ногами.

— Бампл! — произнёс Ной, зарываясь руками в её шерсть.

— Это моя жена, Шелли, — представил Билл мою невестку, которая выглядела чопорно и достойно в своём воскресном наряде. — А это мальчики, и Мэри, — добавил Билл, кивая на четырнадцатилетнего Джоша, двенадцатилетнего Эли и семнадцатилетнюю Мэри, которая привлекательно выглядела в своем жёлтом платье, чёрных леггинсах и кожаных ботинках.

— Вы тоже из Бостона? — спросила Мэри, широко раскрытыми глазами глядя на золотые браслеты на запястьях миссис Ледбеттер, при этом играя со своим Айфоном, будто намеревалась сфотографировать миссис Ледбеттер и тут же запостить ее на «Фейсбуке».

— Верно, дорогая, — ответила миссис Ледбеттер.

— Мэри, не надоедай старшим, — сказала Шелли.

— Проходите уже, — сказала мама. — Еда совсем скоро будет готова. Я всё приготовила.

Она провела всех внутрь, и мы прошли к обеденному столу, где сидел дед и чистил свой револьвер.

— Папа, у нас гости, — сказала мама.

— Они здесь, чтобы украсть мои чёртовы зубы? — требовательно спросил дед, одаривая мистера и миссис Ледбеттер подозрительным взглядом.

— Будь милым, деда, — сказал я. — Это мать и отец Джека, мистер и миссис Ледбеттер. Они из Бостона.

— Как у вас дела? — поинтересовалась миссис Ледбеттер с некой холодной официальностью.

— Я отведу тебя в дровяной сарай и покажу, как у меня дела, — ответил дед, подмигивая ей.

— Папа! — воскликнула мама. — Не обращайте на него внимания. Присаживайтесь. Обед почти сварился.

— На обед спагетти? — переспросил дед.

— Я сказала, что обед почти сварился, папа, — воскликнула мама.

— Не хочу спагетти, Марта.

— Я не говорила про спагетти, папа!

— Ты только что сказала, что у нас спагетти на обед!

Мистер и миссис Ледбеттер неловко переглянулись.

— Иисус, Мария и Иосиф! — ахнула мама. — Эта шутка такая старая, что должна носить подгузники для взрослых. Серьезно, пап! У нас на обед не спагетти. Мы не янки, старый ты простофиля, и когда это я готовила спагетти в воскресенье, когда вся семья должна сесть и хорошо поесть? А теперь закрой рот и дай мне с этим разобраться, будь добр. И убери оружие — мы будем есть!

Дед ухмыльнулся.

— Мы будем обедать? — произнесла миссис Ледбеттер, выгибая брови. Одетая в элегантный бежевый брючный костюм, она явно выглядела неуместно, стоя рядом с мамой, которая переоделась в джинсы и футболку университета Миссисипи. — Сейчас рановато для обеда, не правда ли, дорогуша?

— Так мы называем ланч, — отметил я.

— Ещё больше чёртовых янки в этом доме, — заметил дед. — Дай им минуту, Марта, и они снова начнут говорить нам, что делать, или пить сивуху, или возмущаться из-за негров и звонить в АСЗГС*. Разве север недостаточно большой, так уж обязательно швырять свои нечистоты в нашу сторону?

*Американский союз защиты гражданских свобод.

— Некоторые из нас любят путешествовать, — легко ответила миссис Ледбеттер.

— Я вижу, что перестройка по-прежнему в процессе.

Она обвела взглядом мамину столовую, которая видала лучшие дни и, возможно, слишком уж много семейных обедов и одну или две битвы едой. Мы с Биллом в молодости вели себя в некоторой степени агрессивно.

— Мы стараемся, — с озадаченным видом сказал Билл. — Почему бы нам всем не присесть?

— Да, пожалуйста, присаживайтесь, — сказала мама. — Всё почти готово. Папа, убери этот пистолет!

Мама постаралась на славу, даже украсила стол вазой цветов. Однако, это мало скрыло неподходящие друг другу стаканы, два из которых были старыми баночками от желе, не говоря уже о разных видах столовых приборов и тарелок, и об их отчасти случайном расположении. В быстром темпе она расставила спаржевую фасоль, жареную окру, кукурузный хлеб, картофельный салат, ореховый пирог и жареную курицу, которую держала на подогреве в духовке.