— Для детей это может быть очень проблематично.

— Совсем чуть-чуть.

— Вы не против, если я осмотрюсь?

— Валяйте.

— Я покажу вам дом, — сказал Джексон, поднимаясь на ноги.

— И я не уверена, что мы приняли решение по поводу тестов на наркотики, — добавила она.

— Я не буду делать тест на наркотики! — воскликнул Джексон. — Я знаю свои права, и я имею все права отказаться, и если вы хотите связаться с моим адвокатом, можете свободно это сделать.

— Я это запомню, — спокойно сказала она. — Я должна сказать, что ваш отказ вызывает беспокойство. Я обнаружила, что тем, кто отказывается от теста, обычно есть, что скрывать. Уверена, это не ваш случай, но мне придётся пометить это в своём отчёте. Ещё я могу отметить, что когда родитель или опекун в доме отказывается от теста на наркотики, всегда рано или поздно следует судебный процесс.

— Вы мне угрожаете? — спросил Джексон.

— Я вас информирую, мистер Джексон. Я говорю вам, как обычно проходят такие дела. Раз обвинение поступило в вашу пользу, мне любопытно, почему вы отказываетесь сделать простой тест и очистить своё имя. Для вас это будет выглядеть плохо, когда вы предстанете перед судом, могу вас заверить.

На этих словах Джексон замолчал.

Я смотрел на Джексона, задаваясь вопросом, чем, чёрт побери, он думает, почему так настаивает на своих правах. Он сейчас чист, разве нет?

— Почему бы тебе не сделать тест? — спросил я.

— Так всё начинается, — сказал он. — Ты проходишь с ними одну милю, затем они хотят две, затем вдруг вмешиваются во все твои дела и говорят тебе, что делать, и угрожают проблемами с законом, если ты не подчинишься каждой малейшей вещи, которую они хотят. Я не собираюсь поддаваться запугиваниям ДСО.

— Мне жаль, что вы думаете об этом в таком свете, мистер Джексон, — сказала она. — Я скажу так. Судя по тому, что я до сих пор сегодня видела, у меня нет оснований полагать, что с Ноем обращаются жестоко. Он кажется очень любимым, и ему повезло жить в хорошей квартире, где, очевидно, о нём хорошо заботятся. В этот момент моя единственная забота — это тест на наркотики. Если вы оба пройдёте тест, мне, скорее всего, придётся прийти к выводу, что обвинения против вас были ложными. Однако, вы отказываетесь, что вскидывает большой красный флаг.

— Вы просто пытаетесь меня напугать.

— Думайте, что хотите. Если вы отказываетесь от теста, у меня не будет выбора, кроме как предположить, что, возможно, в этом доме Ной находится под каким-то риском, и будет дальнейшее расследование. Мне придётся предоставить свои данные судье, и мы будем действовать оттуда. С другой стороны, если вы согласитесь на тест, мы можем разобраться с делом сегодня. Я с большим удовольствием нанесу ещё пару последующих визитов, и на этом наступит конец. Выбор за вами, конечно же.

Джексон не ответил на это, очевидно нервничая.

— Конечно, — продолжила она, — если тест должен оказаться положительным, есть другие варианты, помимо того, чтобы забирать ребёнка из дома, что практически всегда является вариантом крайней меры. Согласиться на программу лечения — всегда хорошая идея, так как это показывает суду, что сердцем вы думаете о том, что лучше для вашего ребёнка. С программами лечения можно справиться. Могут быть назначены последующие визиты на дом. Этот процесс немного дольше — может длиться до года — но смысл в том, чтобы не наказывать родителя, а помочь этому родителю получить помощь, в которой он или она нуждается. Иногда родитель, находящийся под вопросом, может на некоторое время уехать из дома. Со всем этим можно справиться без применения крайних мер. Я не предполагаю, что ваш тест окажется положительным, мистер Джексон, я просто доношу информацию о том, как обычно разбираются с такими делами. Если нам придётся забирать детей из домов, где принимают наркотики, у нас быстро закончатся места для их размещения. Это прискорбный факт жизни. Забирать ребёнка из его дома — редко лучший вариант, не тогда, когда с ситуацией можно легко справиться другими способами.

— Я покажу вам дом, — с нажимом произнёс Джексон.

Глава 24

Визит отца Гиндербаха

Как раз тогда раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросил я.

— Я пойду посмотрю, — сказал Джексон.

Он вернулся с отцом Гиндербахом, что служил в церкви Нью-Олбани, которую посещала мама. Я поднял на него взгляд и нахмурился.

— Я был неподалеку и подумал зайти, — как ни в чём не бывало сказал Гиндербах, выражение в его глазах предлагало мне подыграть. — Я не знал, что у вас гости. Я вас не задержу.

— Это не проблема, — сказал Джексон. Он представил священника мисс Сьюзан и мисс Синтии, но никак не упомянул, что они из ДСО.

Гиндербах выглядел довольно простым пожилым мужчиной, неприметным во всех смыслах, пока не посмотрите ему в глаза. Если можно сказать, что чья-то пара глаз блестит, то это о его глазах. Что-то в этом блеске говорило, что он знает вещи, настоящие вещи, глубокие вещи, и не только обычное религиозное бла—бла—бла о том, что мы все — солнечные лучи, парящие вокруг нимба Девы Марии. У меня было такое чувство, что отец Гиндербах видел в своей жизни вещи, которые его изменили. Он никогда не говорил ни слова об этих вещах, но они ясно отражались в его глазах. И хотя прошли годы с тех пор, как я встречал католического священника, из-за которого мне не хотелось сжать зубы от крайнего раздражения, Гиндербах вызвал у меня улыбку и мысли о том, что, возможно, у Бога есть план и для меня, старого доброго ярого гомосексуалиста.

— Снова неприятности? — спросил Гиндербах, входя в комнату и глядя на нас.

Джексон, должно быть, устроил этот визит, так как Гиндербах никогда не был в нашей квартире и определённо не обладал привычкой заходить к нам.

— Он немного расстроился, — сказал я.

— Благослови его Господь, — произнёс Гиндербах. — Он хороший ребёнок, но должен идти по тяжёлой дороге. В любом случае, я зашёл просто напомнить вам о гаражной распродаже в церкви на следующей неделе. Должен разместить всех своих волонтёров.

— Мы там будем, — пообещал я. Я забыл о гаражной распродаже в церкви Святого Франциска и был уверен, что не волонтёрствовал.

— И вы говорили, что пожертвуете кое-какие книги и фильмы?

Я такого не делал.

— Мы завезём их завтра после мессы, — сказал я. — На плите есть сосиски и перцы, если вы голодны, отец. Джексон может вам что-нибудь приготовить.

— Ты уверен, что это не проблематично?

— Конечно, я уверен. Я думал, что сосиски и перцы ваши любимые.

— Ты хорошо меня знаешь!

— Я пролил соус на пол.

— Я заметил!

— Вы друг семьи? — поинтересовалась мисс Сьюзан.

— Полагаю, да, — сказал отец Гиндербах. — Я новый священник в церкви Святого Франциска в Нью-Олбани. Ну, думаю, уже не такой новый. Прошёл год или два. В любом случае, я только что был в медицинском центре, навещал одну из наших дам, у которой тройное шунтирование, благослови её Господь, и я был на пути домой и проезжал мимо, так что подумал зайти. Вилли был одним из первых людей, с которыми я познакомился, когда приехал. Моя сестра глухая, так что я выучил язык жестов, и мне не потребовалось много времени, прежде чем пересечься с Ноем. Он темпераментный паренёк, скажу я вам! Но Вилли проделал такую замечательную работу. А вы… тоже друзья семьи?

— Ох, нет, — сказала мисс Сьюзан. — Мы просто в гостях.

— Что же, я не хотел вмешиваться.

— Вы нам вовсе не мешаете.

— Эти дамы из ДСО, — сказал я, не в силах себя остановить.

— Правда? — произнёс Гиндербах.

— Мы наносим визит на дом, — призналась мисс Сьюзан.

Отец Гиндербах и Джексон оба посмотрели на меня, Гиндербах притворился удивлённым, а Джексон бросил в меня парочку кинжалов.

— На меня донесли в ДСО, — сказал я. — И вы спрашиваете, почему я не доверяю людям.

— Мистер Вилли не особо счастлив нашему визиту, — добавила мисс Сьюзан.

— Могу представить, — сухо ответил Гиндербах.