Она рассмеялась.

— Ной говорит, что родители Джека приехали в гости, — сказала она. — Он сказал, что они выглядят очень милыми.

— Так и есть. Пока рты не раскрывают. Как ваш ухажёр, миссис Х?

Она поджала губы, как подобает почтенной женщине.

— Маленькая птичка напела мне… — произнёс я.

— Не слушай никаких птичек! — огрызнулась она.

— …что вы скоро будете замужней дамой.

— О, вздор! — воскликнула она, вскидывая руки, но я видел по блеску в её тёмных, сияющих глазах, что она в тайне довольна.

— Мистер Эдди хороший человек, — сказал я.

— Он боль в моей заднице, — ответила она.

— И…? — подтолкнул я.

— Он и правда заставляет меня смеяться, — сказала она.

— И вы сказали…

— Ну, я сказала, что жениться — это одно, но если ты думаешь, что перетащишь свой ленивый зад в мой дом, пока я буду готовить и убираться за тобой, и делать всю эту ерунду в стиле “жёны, будьте подданными мужей своих”, то просто подумай ещё раз, потому что этого не случится. Я на расстоянии плевка от семидесяти семи и не собираюсь заботиться ни о каком мужике.

— А он что?

— Ох, ты же знаешь, он льстец, мистер Вилли. Он может уговорить белок слезть с деревьев, если возьмётся на ум. Он точно умеет болтать. И я сказала, не используй на мне свою лесть, мистер Эдди. Миленькие разговорчики не принесут тебе завтрак в постель. Это не какой-то отель. Я сказала, хочешь завтрак в постель — придётся сделать что-нибудь для меня. А он сказал, и вот так он говорит, знаешь ли, сказал: “Ох, детка, просто сядь ко мне на колени и не переживай о том, что будет делать для тебя Большой Папочка Эдди”. Ох уж этот мужчина! Но он определённо милый.

— Мне удастся увидеть кольцо?

— Увидишь, когда увижу я. Сначала он подарил мне обручальное кольцо своей мёртвой жены. Я сказала: я не хочу обручальное кольцо твоей мёртвой жены. Иди и достань что-нибудь другое. Оно было симпатичным, не пойми меня неправильно, но я не хочу ходить с кольцом какой-то мёртвой женщины на пальце. Я бы хотела своё, спасибо большое. Я велела ему отнести это кольцо в магазин и обменять на что-нибудь другое. Ох, он не был счастлив от этого.

— Его первая жена… это была Вайли Мэй, верно?

— Да. Мисс Вайли Мэй. Она была прелестной женщиной. Хорошей женщиной. Благослови её Господь. Но прошло пять лет с её смерти, может быть, десять. Я не знаю. Она заболела раком. Уже прошло много времени с тех пор, как она ушла, так что я сказала ему, сказала: тебе нужно закрыть эту книгу и начать совершенно новую, мистер Эдди. Ты должен это сделать. Он сказал, что считает, что я права. Он считает! Я сказала: конечно, я права. Я женщина, я всегда права, и тебе лучше сразу привыкнуть к этому факту. Но он просто рассмеялся.

Я тоже рассмеялся. Хорошо было видеть мисс Ору такой счастливой. Не то чтобы она когда-нибудь была несчастной. Она была хорошо воспитанной душой, у неё наготове всегда было доброе слово и смех. Но сейчас она была действительно счастлива. Это будто сочилось из её кожи. Это было заразительно.

— Вы влюблены, — наблюдательно отметил я.

Она покраснела и прикрыла рот рукой, будто не доверяла себе в том, чтобы говорить.

— Я рад за вас, — сказал я. — Он хороший человек. Вы будете счастливы вместе.

— Я в этом уверена, — ответила она.

— Знаете, как говорят, — произнёс я. — Если доходит до шин или яиц, проблема обеспечена.

— Верно подметил! — воскликнула она.

Кики позволила Ною продемонстрировать его новую причёску. Это было до ужаса мило.

— Берегите себя, — сказал я, взяв Ноя за руку.

— Пока, мистер К., — сказала Кики.

Глава 13

Богородица и рождественская ёлка

Придя домой, я переоделся в майку и шорты.

Я нашёл Ноя в гостиной, стоящим перед святыней своей матери. По крайней мере, так я об этом думал. Я смотрел, как он зажигает чайную свечку и осторожно ставит её в тяжёлый стеклянный сосуд перед фотографией своей матери, которую дали ему её родители вскоре после того, как она умерла два года назад.

Справа от фотографии Кайлы стояла статуэтка Пресвятого Сердца, которую нам подарила мама. С другой стороны, была фотография Джексона, Ноя и меня, когда мы дурачились в фото-кабинке в торговом центре. Мама также принесла чётки и карточки с молитвами. И просто чтобы всё закруглить, сзади стояла маленькая блестящая рождественская ёлка, которую я купил за бакс в «Доллар Дженерал» на первое Рождество Ноя. Это была единственная наша рождественская ёлка до его шестилетия, к моменту которого мы доросли до пластмассовой вещи за пятнадцать долларов из «Волмарта», которая была заранее украшена. Практически ничто так не удовлетворяло, как каждый год включать эту малышку в розетку и объявлять дело законченным.

Ной сложил руки на сердце и смотрел на фотографию своей матери, будто молясь.

Не знаю, как это началось; скорее всего, дело рук мамы. Или, может быть, Джексона. Но теперь каждый день, приходя домой, он зажигал свечу для своей матери и стоял так долгое время.

В конце концов, я подошёл к нему, слегка подтолкнул локтем.

Мы должны за неё помолиться? — спросил я.

Он кивнул. Мы вместе прожестикулировали Песнь Пресвятой Богородице, что было нашим способом молитвы.

Как думаешь, она в раю? — спросил он, когда мы закончили.

Конечно, — ответил я.

К. сказала, что плохие люди отправляются в ад.

Я так не думаю.

Ты уверен?

Иисус любит всех.

Даже маму?

Конечно.

К. сказала, что ад — плохое место. Я не хочу отправиться в ад.

Не отправишься, милый. Не глупи.

К. сказала, что некоторые люди считают, что мы глухие потому, что Бог нас ненавидит.

Это не правда!

Она так сказала.

К. говорит много глупых вещей. Не слушай её.

Она сказала, что нас наказывают.

Нет, это не так.

Тогда почему мы глухие?

Потому что Бог создал вас такими.

Разве?

Конечно. И он любит вас такими, какие вы есть.

Ты уверен?

Если хочешь, чтобы Бог тебя ненавидел, придётся быть очень-очень плохим. Тебе придётся убивать людей и голосовать за республиканцев. А ты этого никогда не сделаешь, верно?

О нет!

Ты хороший ребёнок, и Бог тебя любит, как и я, как и папа.

Мама меня любила?

Уверен, что любила.

В его глазах был намёк на сомнения, когда он отвернулся.

Я хочу поговорить с тобой о твоей школе, — сказал я.

Его лицо осунулось.

Хочешь рассказать мне об этом? — спросил я.

Он покачал головой.

Ты не справляешься. Они хотят оставить тебя повторно в пятом классе.

Нет!

Мне жаль.

Но, папа, я так сильно старался!

Знаю, что старался, милый.

Но мои друзья уйдут вперёд!

Я знаю.

Это не честно!

Мне жаль, милый.

Нет!

Он развернулся, выбежал из гостиной и исчез в своей спальне, захлопнув дверь с такой силой, что квартира зазвенела от этого звука.

Глава 14

Имеются некоторые опасения

Позже, пока я мыл посуду на кухне, слушая кантри на «КУДЗУ» (“Никакого рока, никакого рэпа и никакого дерьма!”), зазвонил мой телефон, и на экране высветился незнакомый номер.

— Могу я поговорить с мистером Вилли Кантреллом? — спросил женский голос.

— Это Вилли.

— Я Сьюзан Норт из Департамента социального обеспечения Миссисипи. Как у вас дела, мистер Кантрелл?

— Всё в порядке, — сказал я.

— Мне нужно назначить время, чтобы увидеться с вами и посетить ваш дом. Когда вам удобнее?

Посетить наш дом?

ДСО?

Чёртов ДСО?

Серьёзно?

Мы с Ноем были не совсем чужими для государственных типов, учитывая, что он на Медикэйд*, и он ребёнок с недееспособностью и особыми нуждами в учёбе, и что мы оба пользовались купонами на еду и помощью в сфере муниципального жилья большую часть его жизни, так как привлечение работ с приличной оплатой в штат Миссисипи был чуть более чем голубой мечтой, но мы никогда не имели дел с ДСО.