XXXVIII Когда пою: «Враги сожгли родную хату», нет-нет с улыбкой да и вспомню Арафата! За чисткой вставных зубов. Эйфория XXXIX Когда армянка говорит, что от меня брюхата, а-апять с улыбкой вспоминаю Арафата. Действующая армия. Очередь (за пивом) XL Я знаю слов набат. Подводит тока, что в метафизике не дока. Перечитывая свое. Бессонница. Полдень XLI Даже плевенький ящик Пандоры за долги унесли кредиторы. XLII Все Пушкину прощу за сказку про Балду. Какой величественный гимн Труду! XLIII Читал Коран. Такое резюме: чем в их раю, так лучше в Костроме! XLIV Вайскопфа наблюдал с трех до часов пяти. Какой, однако! Глаз не отвести! XLV Нашел горчичник. Съел. Живьем. Лапу сосать – инстинкт? Или прием? Бессонница. Как-то не по себе XLVI Как вижу полицейского – иной раз маху дам. Но чаще все-таки – за мной. XLVII Пришел домой со свитком Торы. Дошел до сути. Входят кредиторы! XLVIII Сколько бесстыдства все же в людях! Цигельман, как оказалось, написал роман. Ясная Поляна (за table-talk’ом) XLIX Пиздец: «Меняю первородство на супец». L Как хорошо, что подключили газ, а то б совсем светильник разума угас. Конец Приложение к «Уединенному»
I Обронишь невзначай какое-нибудь «mot», а повторяет всякое дерьмо. II В «Эгегей, хороша ж Палестина!» «Эгегей» – восклицанье. Кретина. III Кто-нибудь ласкал армянку, перенесшую ветрянку? IV Доволен ли взыскательный художник, когда на нем наручник? И наножник? V Зачем «Умру ли я, но над могилою…» всегда поют с такой нечеловечьей силою? VI Хоть волхвуй, хоть не волхвуй — окончание на «хвуй». VII Чем продолжительней молчанье, Тем упоительней журчанье. VIII На мир подлунный глянешь без прикрас — и на тебе! Чайковский – пидарас… За пасьянсом. Военная тюрьма Рамле IX Заметив, что на Капри все усатые, Сморкался трубно: «Ах вы черти полосатые!» X Этот лучший из миров удивительно херов. XI Армагеддон, Армагеддон! Как много дум наводит он… XII Напрасен труд топиться одному, Когда ты ни Герасим, ни Муму. Минута слабости. Мертвое море XIII Да здравствует мыло душистое И веревка пушистая! XIV Над лысым черепом любви Соорудим из пальцев «V». Клебаны и тетя (басня) Клебаны, жадные до плоти, Могилу раскопали тети И мясо хладное во рву, Урча и сплевывая, рвут, Качают грязные тюрбаны. Ну что ж! на то они клебаны. Диана и Вакх Ебаться, право, сущая безделка. Но раз, сойдясь на олимпийский двор, Вакх и Диана, импотент и целка, вступили в спор. Рек Вакх: Что импотент, так с отрочества пьяный — под кайфом не до вас, до баб! – Я девочка, – ответствует Диана, — поскольку хер ваш слаб! Едва не развалив Юпитера чертоги, кляла Прыщавая похмельного Скопца. Мораль: увы, увы! людя́м подобны боги, когда туманен хер, а плева из свинца. |
