Второй романс Как летал синий спирт, пригубя себя — ах! Как кружил синий спирт над моей головой… А теперь он спит на моих губах — поцелуй слюны неживой. Ах — как летал синий спирт в небесах, в потолках, синий спирт кружил – забытья. А теперь на губах моих спит роса — но зачем-то соленая. Как мерцал синий спирт, голубой огонь, в середине сиянья себя — зиял! Ясноглазый обморок – алкоголь с поцелуев корочкой по краям. Как летал, в себе синий спирт держа на сухих крылах ледяной пожар, госпожа моя, поцелуя жаль одного его – моя госпожа! Как летал синий спирт — ах! Как летал синий спирт над моей головой! А теперь он спит на моих губах — синевой лежит, синевой. Второй монгольский романс
Вздохнуть прощально: гостья-жизнь моя, отменены извиненья. А поклон – это я благодарю. Но сказать «спасибо» за любовь — как «спасибо» луне за закат луны, за ночного солнца зарю. Вот и уходит, вот и ушла. То ли любил я, то ли она. Вот и заходит, вот и зашла, вот и уходит с неба луна. Вот и уходит, вот и ушла то ли любимая, то ли жена. И – до свидания, вот и сошла с черного неба наша луна. Вздохнуть печально, в еще шуршащий дверной проем — не сердцебиенье, а каблуки в лестничной тишине… И сказать «спасибо» за любовь — и есть остаться с собой вдвоем, зажмурясь и – лицом к стене. И не печально ведь прожилось, только с прощанием не поспешай. Вовсе на сердце не тяжело, Легкая ноша – наша печаль. Время приходит, время пришло: Значит, простимся, значит – прощай. Давай прощаться, впрочем, что уже – госпожа ушла. Но – давай прощаться! Уходить не прощаясь из дому нехорошо. А сказав «спасибо», все убрать со стола, почище одеться и выйти, и на лицо – капюшон. Вот и ушла… То ли любил ее, то ли она. Вот и уходит, вот и ушла, то ли любимая, то ли жена… Вот и проходит, вот и прошла, хоть дорожи ей, хоть не дорожи. Вот и прощайте, вот и ушла в черное небо – белая жизнь. Куплеты светлой памяти Анны Аркадьевны Карениной У несчастливой у любви – как у пташки крылья, куриная боеголовка и прицел. Сам навряд ли будешь цел – да в цель фамилию выпишут нерусскую, типа – «Эпицентр». Несчастливая любовь, господа курсанты, невеселая вдова – но зато и не вдова. А что несчастливая – так ведь я и сам-то… Она, хоть несчастливая – но зато жива! У несчастливой у любви – аромат горелого, гари паровозной, да мильтона свист. Как Анна свет Аркадьевна имени Каренина и – Вронский, муж ее. И – машинист. Несчастливая любовь – верная девчонка, не изменит, не продаст, кислые готовит щи! А что несчастливая – это не причем как: будь она счастливая – ищи ее свищи. И к несчастной и к любви ходит ухажер, но я сходства в девках не заметил и родства. Впрочем, и «проказница», и «прокаженная» — однокоренные русские слова… Несчастливая любовь, господа курсанты… Да будь она счастливая – так собирай потом тела! Это пусть счастливая ищет адресата, а наша несчастливая – бац! – уже нашла. У несчастливой у любви – если вы забыли, я нить повествования не прерываю ныть, у несчастливой, ее мать – как у пташки крылья, ее никак нельзя поймать и крылья отломать. Несчастливая любовь – караул почетный, ночью крикнешь: «Караул!» – так вон он, на часах. А что несчастливая – при чем здесь наши счеты, а что несчастливая – так ведь я и сам… Несчастливая любовь – верная девчонка, не изменит, не продаст, кислые готовит щи! А что несчастливая – это не причем как: будь она счастливая – ищи ее свищи. Кафе «Иприт» Мы встретимся в кафе, где кружевная пыль на пианино, и старомодны красные диваны, и дребезжит стаканами буфет. – Ах, – скажем, – сколько лет… – Ах, – скажем мы, – привет! И повторим все снова слово в слово, встречаясь взглядами и отводя их, словно не расставались мы с тобой, о нет. Там, в маленьком кафе, там, в маленьком кафе… Там, в маленьком кафе, что на углу двух улочек и моря, где ничего не изменилось в этом мире, лишь пианист немного подшофе… Где циферка в графе, счет за мартель, что выпили с тобою, какие там теперь счета с любовью, по крайней мере, в этом маленьком кафе? Так, циферка в графе, там, в маленьком кафе… Там, в маленьком кафе, что на углу Двух дураков и Горя, нам дела нет до госпитального кошмара и этой сучки из комендатуры. Там, в маленьком кафе, там, в маленьком кафе… Дождь – по стеклу часов… Такое, видите ли, настроенье, войне бы постоять на расстояньи, или потанцевать на расстояньи с официантом, что представил счет, где все наоборот, где все не так, но так или иначе пускай судьба себе оставит сдачу от наших, впрочем, небольших щедрот. Мы встретимся в кафе, мы встретимся в кафе. Там, в маленьком кафе, где кружева на крышке пианино, где старомодны красные диваны и дребезжит стаканами буфет. – Ах, – скажем, – сколько лет… Там, в маленьком кафе, там, в маленьком кафе… |
