— Давай, — прохрипела я. Сердце яростно билось в моей груди, отдаваясь в голове.

— Ну же, — простонала я, осторожно подталкивая её носом. — Нам нужно выбираться отсюда.

— Оставь меня, — почти неслышно прошептала она.

Я рухнула рядом с ней.

— Нет, — ответила я, с радостью лишаясь опоры под ногами. Лайтхувз говорил: «Сделайте из неё пюре». Теперь я действительно понимала, что это значит. — Даже не думай.

— Я всё испортила, — сказала она, рыдая и прикрывая лицо копытами.

«Да-да. Это мы уже проходили.» Не обращая внимания на то, что я могла в любой момент потерять сознание, и что была вся в крови, я приблизилась к ней и заключила её в объятия.

— Ты ничего не испортила, понятно? Он играл с тобой. Это его вина.

— Я никогда не смогу вернуться домой. Я разрушила всю работу моего отца. Добровольческого Корпуса. Вообще всё. — Глори продолжала плакать, коротко всхлипывая.

Мягко похлопав её по спине, я тихо сказала:

— Только если ты сдашься. Погибает только тот, кто смирится с поражением. Так или иначе.

Она судорожно вздохнула, но наконец подняла на меня свои фиолетовые глаза.

— Спасибо, Блекджек, — тихо прошептала она. — Но я всё ещё чувствую себя виноватой во всём.

Я лишь улыбнулась.

— Ну, по крайней мере твоя ошибка не привела к чьей-нибудь смерти. Я слышала, были и такие пони, ошибки которых стоили жизни миллионам. — Я помогла ей подняться на копыта; это было будто пытаться помочь жеребёнку сделать первые шаги, даже несмотря на выражение боли на её лице. — Ну а теперь давай-ка свалим отсюда.

— И помоемся, — дрожащим голосом сказала она. — Мне правда нужно вымыться. Смыть с себя это место. И… — она нервно сглотнула, пытаясь изобразить на лице улыбку, — тебе тоже стоит. Ты сейчас очень грязная.

— Что, рейдерский прикид мне не идёт? — Ладно, это была тупая шутка. Сейчас я смотрела на искалеченные тела, разорванные на куски моими же зубами и копытами, и молилась, что всё это было лишь из-за наркотиков. Я поднялась на копыта, и мы шаг за шагом заковыляли к выходу. Хвала богиням, всё моё снаряжение было в комнате охраны; я старалась игнорировать возникшее чувство сентиментальности, снова натягивая свою броню. На моём Л.У.М.-е появилось три метки, и все жёлтые. Я могла бы вернуться назад и тщательно обыскать это место, но только когда Глори будет в безопасности.

Мы вышли наружу. Думаю, мы могли бы добраться до кучки жилых трейлеров неподалёку, а потом…

Всё взорвалось.

«Святая, радигатор тебя дери, Селестия, ну какого хрена всё вокруг меня постоянно взрывается?!»

Я вскочила назад на копыта. Передняя часть здания разваливалась позади нас, погребая под собой входные двери. Вертибак кружил в небе, и было немного жутковато, что такая огромная штука может летать практически бесшумно. А ещё он готовил свои турели для нового выстрела.

— Глори, лети! — прокричала я, но она была слишком травмирована или истощена, и смогла лишь свернуться в клубочек, словно жеребёнок.

Я понеслась так быстро, как только могла, чтобы увести опасность подальше от пегаски. Если мне повезёт, они примутся за бегущую цель, справедливо рассудив, что смогут позаботиться о Глори позже. Моё сердце всё ещё грохотало в груди, пока я беспорядочно носилась взад-вперёд, на ходу доставая карабин и заряжая его бронебойными.

Как оказалось, их бронебойность была явно переоценена: эти пули не могли пробить даже окна Вертибака, чего уж там говорить о его броне. А вот его орудия поливали меня градом сияющей смерти, оставляя небольшие кратеры в бетонных плитах вокруг. Я бегала и кружилась, спасая свою жизнь; осколки бетона врезались мне в бока. Рёв орудий заставлял меня бегать в поисках укрытия, отчаянно пытаясь придумать способ, как же хоть что-то сделать с этой штукой.

— Ладно, шутки кончились! — прокричала я, заряжая карабин разрывными патронами.

Но они лишь оставили несколько чёрных пятен на стекле, защищающем двух управляющих Вертибаком пегасов. Я прямо таки чувствовала, как пилоты внутри этого бронированного корыта ржут надо мной. Да они, блять, играют!

Мне нужна другая пушка.

И пуля побольше.

«…Клик!»

И тут до меня дошло: у меня уже есть и то, и другое.

Сглотнув, я отбросила карабин и вытащила Причуду Троттенхеймера. Казённик пистолета распахнулся с тяжёлым стуком. Я вытащила ртом чёрную коробку, магический замок которой со щелчком открылся, и серебряная пуля выпала наружу. Ещё одна вспышка света ударила в плиту рядом со мной, пока я заряжала снаряд, сбив меня с ног и осыпав новой порцией бетонной шрапнели. Как же мне надоело, что все сегодня пытаются меня пристрелить. И не только сегодня, а вообще всегда. Увидев тяжёлый пистолет рядом с собой, я подхватила его магией и закрыла; Вертибак тем временем разворачивался для новой атаки.

Мой ход. Подняв пистолет, я активировала З.П.С. Странные таинственные знаки появились на моём Л.У.М.-е, когда оружие сделало… что-то… с моим ПипБаком. Я могла запрограммировать только один выстрел; оно и хорошо, учитывая, что у меня он и был один.

Если бы я не стояла застывшей в магической недвижимости, я бы закричала. Да какое же оружие спрашивает тебя, стрелять ему или нет? Я судорожно нажимала на «Д».

Поле белой магической энергии окружило меня, приковав к месту. Второе поле образовало конус, направленный прямо на Вертибак. Я не могла пошевелиться! Не могла дышать! Бронированный небесный фургон был сейчас идеальной мишенью. Затем я почувствовала нажатие спускового крючка.

Отдача была такой силы, что вырвала пятиметровый кусок земли вокруг меня, в то время как мир окрасился красным. Магическое поле удерживало меня и оружие на месте, и единственное, что я могла слышать, глухой ревущий гул. Я должна была бежать. Я оставалась на одном месте слишком долго! Мне представилась пара ракет, летящих ко мне, чтобы разорвать…

Вертибак исчез.

Как и диспетчерская вышка.

Как и кучка облаков в небе.

Свет далеких звезд защекотал глаза, когда я вдруг резко повалилась на бок. Отсюда, снизу, открылся идеальный вид на парящий вдалеке силуэт, который не мог принадлежать никому, кроме оперативного агента Лайтхувза. Ну конечно, этот ублюдок смылся своим ходом, пока Вертибак пытался прикончить меня. Он ещё и как-то умудрился залезть в свою силовую броню; что ж, надеюсь, металлолом натрёт ему парочку мозолей в одном месте.

Лёжа вот так, я была лёгкой мишенью; всё, что ему требовалось — это сделать выстрел. Какое-то время он колебался, и я почти чувствовала, как он рассматривает меня сверху. Подняв на него свои янтарные глаза, я снова левитировала Причуду; я была так слаба, что бронированный пистолет в моем магическом поле дрожал и шатался.

— Бум, — прохрипела я, прежде чем со стоном упасть лицом вниз.

Я проиграла и чувствовала себя абсолютно разбитой. Нет, конечно, я всё ещё была жива и продолжала дышать, но тому ублюдку, который пытал Глори, удалось сбежать вместе с фальшивым признанием. Понятия не имею, как сильно оно сможет навредить отцу пегаски, да и, честно говоря, мне плевать. Я знала лишь, что то, как Лайтхувз обошёлся с Глори, погасит последний огонёк надежды, горящий в её сердце.

— Нечестно, костлявый ты мудак. Нечестно. Играй со мной в свои игры, — пока я была в раздумьях, начал накрапывать дождь. — Делай со мной всё, что хочешь. Но не с ней. И не с П-21.