— Я опять в стойле.

Мне послышалось больше, чем просто толика горечи в его высказывании. Я посмотрела на него в замешательстве, пока мы переходили мост.

— Чего?

Он повернулся и посмотрел на меня с нескрываемой злостью, скаля зубы в недоброй усмешке.

— Всю мою жизнь кобылы указывали мне, что я должен делать, а что нет. Я даже не имел возможности отказать ни одной из них, если они были назначены мне на спаривание — фыркнул он. — тебе известно, что некоторые самцы Стойла Девять Девять намеренно травмировали себя, чтобы получить передышку? Чтобы просто заняться тем, чего им действительно хотелось, а не тем, что им было предписано?

Честно говоря, я даже представить себе не могла, что в Стойле происходило нечто подобное.

— Все мы делали в Стойле не то, что хотели. Я не хотела быть охранницей.

В этом и была суть Стойла Девять Девять. Ты должен был делать то, что тебе говорили, исполнять свою роль и никогда не думать о большем.

— Да ты вообще никем не хотела быть, Блекджек. Если б была работа «сидеть-на-крупе-и-играть-в-карты-весь-день», то все было бы прекрасно, — сказал он, когда мы подошли к разрушенной беседке. Ржавая небесная повозка, которая ещё сохранила свою ярко-желтую покраску с виднеющимися бабочками. Внутри было много ржавых и гнилых коробок, три из которых выглядели нетронутыми. — Скажи еще, что тебе очень хотелось быть пони-техником, обслуживающей вентиляцию. Как Риветс. Ты проклинаешь свое чёртово везение, что упустила возможность поработать ответственной за обработку белка с захватывающим карьерным ростом в сфере утилизации отходов?

— Нуу… — запнулась я.

Он стоял, глядя на меня со сжатыми губами.

— Можем ли мы продолжить разговор после того, как я перестану фонить? — спросила я со слабой улыбкой.

— Нет. Нет, я так не думаю. Я хочу поговорить об этом сейчас, — сказал он своим фирменным раздражённым голосом. Плотина была сломлена и ничего не могло остановить поток. — Ну так что, Блекджек? Если бы у тебя был выбор не быть охранницей, то кем бы ты была? А? — он добрался до первой коробки и начал взламывать замок, стиснув в зубах заколку.

И, если быть честной, я не знала что ответить. Я всегда считала что застряла в охране, что и вызывало раздражение. Но, если подумать, это было неплохой работой. Контроль за списанием самцов просто делал ее хуже. Мне приходилось много работать со Смотрительницей, но, если подумать, то моя работа была не самой хлопотной: многим приходилось ещё хуже, ведь от них зависела безопасность всего стойла.

— Думаю, ты прав. Работа в охране была не такой уж и плохой для меня, — призналась я. Изнурённая лихорадкой и слишком уставшая, я не могла сделать ничего, кроме как просто усесться на круп и наблюдать за его работой.

Он взглянул на меня, а затем открыл замок. Внутри лежали два лечебных зелья и немного Рад-Икс. «Не позволяй радиации уложить тебя» — гласила этикетка.

— Я бы хотел быть учителем, — сказал он тихо.

— Учителем? — я вздрогнула от собственного сомнения в голосе. Я просто не могла представить что жеребец мог делать… нечто подобное.

— Да, учителем.

Он работал над ржавым замком в другой коробке, воткнув в него отвертку и резко провернув. С щелчком она открылась.

— До того, как я стал П-1, я старательно изучал все естественные науки, которые только были мне доступны. Именно так я познакомился с Дакт Тейп ближе — я учился у неё, пока она проходила тренировки. Я думал, что если буду знать достаточно, то Смотрительница позволит мне обучать других. Я бы хорошо выполнял обе работы.

Открыв ящик, он достал оттуда два пустых шприца и что-то вроде консервированного мяса.

— И знаешь что сказала Смотрительница? Она сказала, что позволит мне преподавать половое воспитание в мой период спаривания.

Я поморщилась. Да, это было похоже на неё. Я прилегла, ощущая головокружение. Мой взгляд остановился на третьей коробке, замок которой он атаковал заколкой и отверткой.

— Что ж… учитель, — сказала я, прикрыв глаза и чувствуя усталость. — Могу поспорить, ты был бы в этом хорош. Я видела, как ты управлялся с Крестоносцами.

Он оглянулся на меня, а затем осторожно поправил отмычку. Был слышен тихий шуршащий звук его работы, то, чем он там занимался, было для меня загадкой. А затем раздался тихий щелчок и замок открылся.

Внутри лежали три чистых пластиковых пакета, наполненных желтоватой жидкостью. «Антирадин — ваша помощь при облучении» — гласила этикетка.

— Ну, если тебя это утешит, то я думаю, что ты была одной из лучших кобыл в охране. Никто не попытался бы остановить Дейзи и Мармеладку от побоев жалкого жеребца. И именно ты придумала как вывести Деуса из Стойла.

— Ты даже не представляешь, насколько это удручающе, — сказала я, протянув ему копыто. Он присоединил кончик пакета к моему ПипБаку и через несколько секунд пакет был пуст, а я почувствовала покалывания, бегущие вверх по моей ноге. Дозиметр показывал значения гораздо ближе к желтой зоне. П-21 уже влил в меня все три дозы Антирадина, а стрелка всё продолжала качаться в центре жёлтой зоны. Я всё ещё чувствовала себя облучённой, но теперь мне было гораздо лучше, чем раньше. Надеюсь, я не потеряю свою гриву или превращусь в одну из этих гуле-штук.

— Я опять сделала глупость, — пробормотала я, смотря в пол. — У меня уже выработалась привычка.

— У тебя есть привычка быть безрассудной, Блекджек. Это был смелый поступок, особенно с тем светящимся гулем. Я никогда бы не решился заговорить с ним или делать эти трюки с копытами, — сказал он спокойно, продолжая обыскивать повозку в то время, как лекарство делало свое дело. К сожалению, в небесных фургонах министерства Мира невозможно было найти патроны. Однако, он смог найти светящийся шарик в обломках беседки.

— Что это?

Я протянула свои копыта и взглянула на шар поближе. Ну, он не был ни радиоактивным, ни поврежденным, ни съедобным. Я закинула его в сумку и нахмурилась, так как в моем инвентаре появился «Шар памяти озера Макинтош». Откуда, чёрт возьми, мой ПипБак знает что это, когда я не имею об этом ни малейшего представления? «Не важно, разберусь с этим позже». Встав, я должна была признать, что чувствую себя сильнее… я всё ещё не была абсолютно здоровой, но всё же чувствовала себя намного лучше.

— Итак. Значит ли это, что в следующий раз, когда я увижу Наблюдателя, я смогу сказать ему что мы — друзья?

Я была серьёзна лишь наполовину, однако другой моей половине всё же было интересно его мнение.

— Нет, — твердо ответил он, а затем наградил меня скупой улыбкой, — но мы уже ближе, чем были до этого.

— Ну, значит я становлюсь лучше.

Дневник Смотрительницы, запись 11-#231:

Моё стойло и мои пони в опасности. Опасности, с которой я должна разобраться. У этого стойла множество проблем, и я уверена в том, что причина — пони по имени Риветс. Она стала сопротивляться ещё когда я только заняла пост Смотрительницы по праву. Высокомерно. Оскорбительно. Не подчиняющаяся и противостоящая мне на каждом шагу. Я Смотрительница! Стойл-Тек назначил меня на это место, дал МНЕ полномочия, но эта кобылка верит, что стойло принадлежит ей. Хуже того, она имеет существенное влияние на пони-охранников. Сама начальница охраны посмела отменить мой приказ об аресте! Она утверждала, что это беззаконие, но я и есть закон! С этой пони нужно что-то делать. Я не позволю ей вытворить подобное ещё раз.