Следующим утром Бонд на «Бентли» выехал в Женеву. Мысленно он готовил себя к объяснениям по поводу предстоящих жалоб из Турции. Но их не поступало. Станция «Н» возобновила свой контроль над британской агентурной сетью в Турции. Мэддокс был благодарным Бонду за помощь, и Бонд решил ничего не рассказывать ему о своей оплошности. Хотя окончательно успокоиться по поводу того, что же произошло с теми двадцатью тысячами фунтами стерлингов, он не мог. И лишь восемнадцать лет спустя он узнал ответ.

Во время своего повторного пребывания в Турции (о котором Флеминг написал в романе «Из России с любовью»), Бонд встретился там со своим другом Назимом Калкаваном, который пообещал показать ему одно хорошее местечко в Стамбуле. Оно располагалось возле мечети Соколлу Мехмед-паши. Местечко оказалось рестораном, в котором, по словам Калкавана, подавали самую вкусную еду в Турции и владельцем которого был один его старый друг. Ресторан находился у воды и представлял собой красивое старое здание в турецком стиле. «Я представлю тебя его владельцу, — сказал Калкаван, едва они вошли туда. — Познакомься, это — Юсуф Разид». Бонд увидел коротко остриженного человека с пышными усами, который почти не изменился за эти восемнадцать лет. Чёрные глаза остановились на Бонде, и их хозяин подмигнул ему. «Один раз мы уже виделись с этим господином, — сказал он Назиму, — но так и не познакомились.» «Его зовут Джеймс Бонд»,

— ответил тот. «Мистер Бонд, — продолжил Юсуф, — до сих пор мне так и не представилось случая поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, и поэтому позвольте мне сделать это прямо сейчас. И впредь, каждый раз, когда будете в Стамбуле, я жду вас в своём ресторане».

Это был один из самых незабываемых ужинов за всю карьеру Бонда — он до сих пор вспоминает о нём как о настоящем банкете. Сперва были икра и водка — особая турецкая водка и серая крупно-зерновая икра из Самсуна*, потом — рыба луфарь, встречающаяся только в Босфоре.

//город на севере Турции на берегу Чёрного моря//

Основное блюдо состояло из жареных цыплят, нафаршированных рисом, кедровыми орешками, изюмом и печенью, после которого шли другие кушанья — ещё более экзотические. Как и следовало ожидать, Разид отказался выписывать им счёт, и Назим спросил его, в чём дело. «Вопрос уже улажен на уровне британского правительства»,

— пояснил ему Бонд.

Всё лето 1938 года Бонд был занят и л

ишь

на несколько дней смог вырваться к тёте Чармиан в Кент. Поездка несколько взволновала его. Нет, дом и тётя были на месте, и тётя была всё так же лояльна к нему, как и прежде, но Бонд чувствовал, что она догадывается, что все её опасения в отношении того, кем он стал, оправдались. Он хотел было убедить её в том, что это не так, но потом подумал, что она слишком умна для этого. Уезжая, он пообещал ей, что скоро приедет ещё, но они оба знали, что этого не будет.

Через несколько дней Бонда отправили в Россию. Он словно вернулся в детство — к тем страшным дням, проведённым в Перловске. Предстояла поездка на поезде через Негорелое, чтобы встретиться с человеком в Москве. Бонд путешествовал официально — по дипломатическому британскому паспорту. Несмотря на это, едва он пересёк польскую границу, как им овладел страх.

В контакт с нужным ему человеком он вступил без проблем. Тот был учёным-биохимиком и вместе с женой и детьми проживал в двухкомнатной квартире в квартале Ленинские Горы рядом с университетом. Разочарованный своей работой в Москве, он захотел продолжить научные изыскания в Кембридже — информация об этом поступила в Лондон по академическим каналам. Бонд должен был сообщить ему, что в Кембридже его уже ждут, и обговорить с ним детали переезда.

Ленинские Горы были новой Москвой русской революции — чудовищной, невыносимой и серой, с утёсообразными домами для рабочих. Биохимик Федёв проживал на восьмом этаже одного их них. Это был маленький небритый человек с яркими напуганными глазами. В квартире его витала атмосфера безнадёжности.

Бонд был тронут любезностью этого человека. Его упитанная жена подала им чай. Бонд выпил его и передал учёному бумагу с сообщением. Когда тот прочитал его, на глазах его выступили слёзы. Он поблагодарил Бонда, но сказал, что его правительство никогда не разрешит ему уехать. Тогда Бонд сказал, что есть и другие способы безопасно попасть на Запад. На лице учёного тут же отразился ужас. Он попросил Бонда прекратить этот разговор — за ним ведь могли вести наблюдение. На этом беседа и закончилась.

Хотя Бонд и не ожидал особого успеха от этой встречи, всё же он остался разочарован. Проведя грустный вечер с чиновником из посольства, он рано отправился спать — назавтра предстояла обратная поездка. Он остановился в пристройке к посольству — во-первых, это спасало его от проблем с русской полицией, а во-вторых, гарантировало ему достойный завтрак. Уже утром, когда он ел, к нему вошёл глава Канцелярии.

— Скверное дело с этим учёным, — сказал тот.

— Каким учёным? — спросил Бонд.

— Разве вы не слышали? Некто Федёв выбросился этой ночью из окна восьмого этажа. Сообщение газеты «Правда».

У Бонда тут же пропал аппетит.

— Вы думаете, что это было самоубийство? — спросил он.

Дипломат пожал плечами.

— Кто его знает? В этой стране много кровавых отходов.

Всю обратную дорогу Бонда посещали мрачные мысли. С одной стороны он понимал, что Федёв фактически был обречён, но с другой, если бы не его вмешательство, тот сейчас был бы жив. Неожиданно он вспомнил о судьбе своей матери. Вокруг него было слишком много смертей. Жизнь казалась ему чёрной и унылой — как безбрежные российские равнины.

Он надеялся, что по возвращении в Париж похоронные настроения пройдут. Этого, однако, не произошло. Что-то было неправильно. Он плохо спал по ночам, и снились ему кошмары, похожие на те, которых он видел после смерти своих родителей. Ни алкоголь, ни снотворные не помогали. И, как и в прошлом, поделиться со своими переживаниями ему было не с кем. На его счастье, Мэддокс заметил, что что-то с ним было не так. «Тебе нужен отдых, — сказал Мэддокс. — Причём активный, на свежем воздухе».

Так Бонд и познакомился с Флемингом. Без его поездки в Кицбюэль не было бы книжек о нём, да и я бы не узнал, что Джеймс Бонд существует на самом деле! Ведь именно в Кицбюэле Бонд познакомился с Марией Кюнцлер, которая написала мне об этом.

В 1938 году Кицбюэль был небольшим населённым пунктом у подножья одноимённой горной цепи в Тироле*

//область Австрии//.

Уже много лет это было любимым местом отдыха Флеминга, который регулярно приезжал туда, начиная с 1920 года.

Осенью 1938 года Бонд приехал в этот городок и поселился в отеле «Хирзингерхоф». Отель был небольшим, и его встреча с Флемингом была неизбежной. Постояльцами в основном были австрийцы; англичан, а тем более привлекательных англичан, там было немного, и поэтому и Бонд, и Флеминг тут же обратили на себя внимание женщин, устроив, таким образом, нечто типа соревнования. Оба с характером, оба шотландцы и оба выпускники Итонского колледжа, они получали удовольствие, противопоставляя себя друг другу. Кроме возраста, отличие заключалось ещё и в том, что Бонд держал себя серьёзно, а Флеминг любил подшучивать над теми, кто был серьёзен.

В целом Бонд признавал, что присутствие Флеминга было для него удачей. По его собственным словам, Ян вывел его из того гнетущего состояния, в котором он находился. Кроме того, он познакомил его с девушками, одной из которых была мисс Кюнцлер. Согласно Джеймсу Бонду, последняя была настолько лёгкого поведения, что не избегала возможности переспать со всеми желающими. Бонд был очень огорчён, узнав о том, что она уже умерла.

Каким-то образом Флеминг прознал про то, что Бонд связан с Секретной службой, и подшутил над ним по этому поводу. «С одной стороны это было, конечно, неправильно, — сказал Бонд, — но с другой я понимал, что вёл себя чересчур уж напыщенно, а Флеминг не любил напыщенности».