Вставая из-за стола, Бонд почувствовал, что кто-то задел его руку. Повернулся. Рядом с ним стояла высокая эффектная блондинка.

— Прошу прощения, — сказал он.

Блондинка улыбнулась.

— Сожалею о вашем проигрыше, — сказала она.

— Благодарю.

— Завтра вы обязательно должны попробовать ещё раз. Вот увидите — на сей раз удача от вас не отвернётся.

— Вы гарантируете это?

— Конечно, — снова улыбнулась девушка.

— Что ж, в таком случае, кстати, завтра вы тоже будете здесь?

— Я здесь каждый вечер.

Бонд уже хотел предложить ей выпить, но вовремя остановился. Она, конечно, молода и выглядит доступной, да и он кавалер что надо — богатый Питер Цварт, который проиграл всего лишь пятьсот тысяч франков, однако сейчас были дела поважнее. Он вышел из казино, выждал полчаса, а затем поднялся по винтовой лестнице на второй этаж — к менеджеру Де Лессепу.

— Боже мой, боже мой, — прощебетал тот, едва Бонд вошёл в его офис. — А я-то думал, что румыны достаточно наигрались за прошлый сезон. Нет, вернулись снова.

— И никак невозможно их остановить?

— Мы уже всё перепробовали.

— И крупье проверяли?

— Даже уборщиц туалетов. Я уже и сам себе не доверяю. К каждому из столов приставлено по одному сотруднику охраны, а они всё побеждают и побеждают!

Бонд подумал, что его собеседник сейчас заплачет. Слушая его, он чувствовал себя и смущённым, и беспомощным одновременно. Ни одно из этих чувств не было ему по душе.

Наконец кто-то постучал в дверь, и Бонд вздохнул более свободно. Широкоплечий человек в форме дежурного вошёл в кабинет.

— Рене Матис из Второго бюро, — представил его Де Лессеп.

Бонд изучил умное и решительное лицо своего коллеги из-за рубежа — того, о котором говорил ему Мэддокс. Ещё раньше он пытался высмотреть его в зале.

— Вы Бонд? — спросил Матис, и Бонд кивнул. — Мы всё проверили. — Тон Матиса был вежливым и несколько пренебрежительным. — Похоже, что ничего не остаётся, как прибегнуть к крайним средствам.

Бонд хорошо знал французов и хорошо знал их «крайние» средства.

— Кстати, как вам показалась любовница Влачека? — спросил Матис.

— Кого вы имеете в виду? — не понял Бонд.

— Ту, с которой вы разговаривали после проигрыша.

— Так это его любовница? А мне показалось, что секс Влачека не интересует.

Де Лессеп рассмеялся.

— Этих румын не интересует табак и алкоголь, — сказал он. — А с женщинами всё наоборот. Мне кажется, что секс помогает им настроиться на игру.

— Возможно, это и так, — ответил Бонд.

Несмотря на поздний отход ко сну (в четыре утра), встал Бонд рано. День был пригожим, светило солнце, и кое-какие мысли в его голове уже созрели. С тех пор как он встретил Матиса, в нём загорелось нечто вроде духа соперничества. Сейчас он продемонстрирует своему коллеге, как нужно безболезненно уладить возникшую в казино проблему.

Для начала он заказал себе завтрак. Для него это была наиболее важная трапеза дня. Ещё встречаясь с Мартой де Брандт, он понял, что хорошего дня без хорошего завтрака не бывает. Марта, как типичная представительница французской буржуазии, научила его обращать внимание и на такие «мелочи». «Двойной свежевыжатый апельсиновый сок, крепкий чёрный кофе из дважды прожаренных зёрен, тост из цельно-зерновой муки и два варёных яйца», — сделал он заказ служащему.

Ясно, что привычки Бонда, так очаровавшие Флеминга, выработались у него ещё в юности, и делая заказ, Бонд даже указывал время, необходимое для варки яиц: три минуты и двадцать секунд. Он действительно верил в то, что на свете бывает такая вещь, как идеально сваренное яйцо.

Чтобы не терять зря времени, Бонд заказал также и разговор с Парижем. Эспозито ответил ему, едва он разделался с завтраком. В голосе учителя сквозила лёгкая обида на то, что его оставили в глубоком тылу, однако когда Бонд начал рассказывать ему о румынах, учитель как-то повеселел.

— Это всё крупье, — сказал он после того как Бонд ввёл его в курс дела.

— Я тоже так думаю, но не могу понять механизма.

— Уловка стара как чёрт, — ответил Эспозито тоном эксперта. — Удивительно, как Де Лессеп ещё не заподозрил. Тёмные очки. Они сразу всё выдают. Я уже давно не слышал, чтобы кто-либо прибегал к подобному трюку, но ты можешь найти его в труде Матиньона «Трактат о картах». Трюк называется «Ясновидец».

В течение следующих нескольких дней Джеймс Бонд с удовольствием играл роль Питера Цварта, лихо разъезжая на «Бугатти», изысканно питаясь и безрассудно спуская деньги в казино. Он взял за правило спускать по три-четыре тысячи фунтов за ночь, причём всегда с улыбкой. Матис, наверное, считал его чокнутым. Также Бонд взял себе за правило регулярно общаться с любовницей Влачека. Оказалось, что она была англичанкой и звали её Памелой. Что же она нашла в этом суровом румыне? Но прежде чем найти ответ на этот вопрос, Бонд должен был переговорить с Мэддоксом. Тот взорвался, услышав, что его подопечный просадил пятнадцать тысяч фунтов за четыре дня, но Бонд заверил его, что всё идёт по плану. «К выходным румын здесь уже не будет», — пообещал он. Мэддоксу ничего не оставалось, как выписать ему ещё кредитов.

Памела опасалась общаться с Бондом на людях, но не смогла отказать себе в удовольствии прокатиться с молодым миллионером. Бонд отвёз её в Ментон, где они пообедали в ресторанчике, принадлежавшем одному итальянцу. Позже, когда они занимались любовью в сосновом лесу, девушка призналась, что не испытывает симпатии к Влачеку. «Что же тебя удерживает рядом с ним?» — спросил Бонд. «Карточный долг, — ответила девушка. — Влачек рассчитался за меня, но долговую расписку по-прежнему держит при себе. У меня нет выбора. И ещё он такой. в общем, он извращенец».

Бонд посочувствовал девушке, и ещё раз занявшись с ней любовью, предложил выпить. «Я решу твою проблему, — пообещал он. — Но при одном условии.»

Следующим днём была пятница. В распоряжении Бонда оставалось двое суток. С некоторой неохотой он обратился за помощью к Матису. Тот был всё так же вежлив и высокомерен, и скептически отнёсся к затее Бонда. «Может, я всё-таки разговорю их в нашем стиле?» — предложил он. «А что мешает нам сперва попробовать мою идею? — ответил Бонд. — Разговорить-то всегда успеется». «И с чего предлагаешь начать?» «С того, что нам следует найти самого хорошего оптика на юге Франции».

Относясь недоверчиво к идее Бонда, Матис всё же нашёл для него оптика. Его звали Альфонс Дюверже, и он был из Канн. Худой и высокий, в синем берете, он внимательно выслушал Бонда, задал ему необходимые вопросы, а потом, улыбнувшись своими ослепительно белыми зубными протезами, пообещал помочь.

Пятничный вечер прошёл как обычно. Бонд вошёл в игорный зал, увидел там румын и проиграл им несколько тысяч. Он намеренно не смотрел на Памелу, но Влачек на сей раз казался более приветливым. Кроме Бонда, Влачеку проиграли ещё несколько богатых американцев. На все поражения румын отвечал вежливой улыбкой. «Не падайте духом, мистер, — сказал он Бонду, когда тот уже вставал из-за стола. — Играйте ещё, и может быть, вам повезёт». «Спасибо», — ответил ему Бонд. Позади Влачека стоял Матис, который, смотря на Бонда, слегка ему подмигнул.

К четырём утра казино начало пустеть. К тому времени как из него вышли румыны, Бонд уже сидел вместе с Матисом в его взятом напрокат «Пежо» и наблюдал за парадным входом. Все четверо появились на пороге торжественно, словно страдающие запором владельцы похоронных бюро, вместе с девушкой сели в лимузин с затемнёнными стёклами и укатили.

Спешить было некуда. По словам Памелы, Влачек — любовник неторопливый и раньше чем через час спать не ляжет. Выждав некоторое время, Бонд с Матисом двинулись за ними следом. Подъехали к их вилле, припарковались в укромном месте и стали ждать. Ближе к пяти на вилле погасли огни, а в десять минут шестого открылась её задняя дверь. Бонд вышел из автомобиля и, стараясь всё время оставаться в тени, подошёл к ней. Появившаяся на пороге девушка передала ему предмет, взяв который, он тут же вернулся в автомобиль. Через три минуты они с Матисом уже были у дома Альфонса Дюверже. Огни его горели, и хозяин ждал. Бонд передал ему очки. «Сделаем всё в лучшем виде», — пообещал Альфонс.