Снег. Белый и пушистый. Он покрывал всю землю, ватой оседал на ветках, мягким, пуховым одеялом ложился на крыши домов. Раньше, очень давно, невероятно давно, он любил ловить их ртом, и чувствовать, как снежные красавицы, тая во рту, приятно покалывают язык. Как давно это было? Где и когда? Что он чувствовал при этом? Кем был? Мысли неясными, причудливыми формами, словно разноцветный дым, клубились где-то в глубине памяти, то исчезая, то появляясь вновь. Окраина заснеженного маленького поселка. Жемчужно-серое утро. Холодное зимнее солнце нехотя показало свой край над заснеженной равниной. Неразличимая в сугробах тропка между двумя покосившимися облезлыми заборами, некрашеные доски одного, и темно-зеленая краска другого. Со стороны второго явственно тянет навозом. Замерзший колодец, и рыжая водяная колонка, тоже вмерзшая в лед у своего основания. Дорожка, и так почти едва угадываемая, совсем теряется среди пепельно-белых мусорных куч и разросшихся неухоженных деревьев. Где-то слышен плеск и журчание реки, почему-то не замерзшей. Красноватый луч играет на заснеженных холмах и белых стволах спящих деревьев. Что это за место? Что за время? Зачем ты здесь? Кто ты здесь сейчас?? Картинка мигнула и сменилась другой. Сонная серая река, почти пруд, почти болото. Ряска и кувшинки. Течения практически нет. Правый берег зарос камышом. По левому бежит лента широкой проселочной дороги, вот она раздваивается на два рукава, левый и правый. В центре развилки, среди бурелома старых веток и стволов, как указатель направления, торчит высокая палка-рогатина. Вот и она осталась где-то сбоку, и тут в враз все изменилось. Река зажурчала куда веселей, переливаясь ярким изумрудным цветом, солнце стало палить по-летнему жарко, а берег укрыл чистый белый песок. Невероятно, но это место было обитаемо! Вот сколоченный из шершавых и неровных стволов молодых деревьев несколько кособокий причал, обнесенный крест-накрест связанными палками огород, сарай, по двору бродит коза, куры купаются в пыли, маленький домик с красной крышей и блестящей на солнце медной трубой..... Он всегда думал, что оборотень-река после того, как изменит свой цвет, убивает все живое, что по своей беспечности попадет в нее. А тут целое хозяйство! Дальше река начинала петлять между зелеными холмами, и на одном из них .......что это? Он не поверил своим глазам. Город? Прямоугольные черные крыши, кубы и параллелепипеды темно-синих зданий, белые ленты дорог.......... Солнце на небе странного, зеленоватого оттенка. На горизонте - голубоватые горы. Но тут картинка, мигнув, сменилась вновь. Огромное пламя до небес! Он невольно зажмурился, чувствуя, как жар пышет в лицо, обдавая щеки и лоб раскаленными волнами. Прошла минута-другая, и уже воздух не набрасывается на него такими раскаленными волнами. Зато появился удушливый запах гари. Он открыл глаза. Внизу, насколько хватало взгляда, горела и дымилась черная земля. И не только земля. Горели остовы жилищ и строений, бешеный ветер гонял раскаленные угли и пепел деревьев. Вот маленький городок, полностью поглощенный все уничтожающим пламенем. От домов остались одни дымящиеся стены, улицы забиты горящими остовами каких-то странных овальных механизмов. Картинка стала замедлять свой бег. Теперь можно было различить некоторые детали умирающего в огне города. Вот дымящаяся улица, вся черная от сажи, полуобвалившиеся стены домов покрыты грязным горячим пеплом. На дороге догорает масса каких-то продолговатых механизмов причудливой формы, тускло поблескивающих грязным металлом через толщу покрывающей их копоти. Вот еще какие-то уже сгоревшие лохмотья, горой лежащие в центре жирных дымных черных потоков, какие обычно бывают в подсвечнике от полностью расплавленной огнем свечи. Горячие и уже потухшие угли, а среди них большая куча чего-то круглого и белого......Единый, это человеческие черепа! И их много, никак не меньше сотни! Вдруг новый, ужасный взрыв потряс сожжённую землю. Тучи пыли и песка вихрем взметнулись в небо, сметая все на своем пути. Неизвестно откуда вмиг возникли огромные провалы, которые клокотали расплавленным камнем. Еще один жуткий взрыв, и не выдержавшая издевательств земля, казалось, разлетелась в клочья, миллионами больших и малых камней кинувшись ему прямо в лицо. Он попытался крикнуть, все еще чувствуя страшный привкус гари на языке, но жуткое видение мигнуло и сменилось большим (не горевшим, слава Единому!) парком, осенним заросшим парком. Он видел такие в те времена, когда жил в Рек-Риве. Гарь исчезла, воздух чист и по-осеннему прохладен. По засыпанной желтыми листьями аллее бредет человек. Бесформенное потертое пальто серо-бежевого цвета, нелепый розовый шарф, шапочка с дурацким мохнатым шариком наверху, грязные ботинки со сбитыми носками...... Грузная фигура, бессильно опущенные плечи, руки спрятаны в растянутых карманах, скорбно сжатый рот, двойной подбородок зарос грязной щетиной, в глазах - отчаяние и какая-то тупая решимость. Он поежился. Какой мерзкий человек. Не хотел бы он оказаться сейчас рядом с ним! Хотя, что в этом пузане такого ужасного и отталкивающего? Он за свою жизнь встречал уродов и нечестивцев значительно более страшных и омерзительных. А тут просто какой-то толстяк с маниакальным взглядом, казавшийся к тому же каким-то подозрительно знакомым. Где он мог его видеть? Он перебрал своих знакомых. "Нет, вроде никто не похож. И все же, я вроде бы знаю этого человека. Где я его мог видеть? Может, если убрать этот щетинистый подбородок и обрюзгшие щеки, тогда.....". Он еще раз заглянул в угрюмое лицо незнакомца. И вдруг неприятный холодок пробежал по его спине. На него смотрело его собственное лицо. Картинка мигнула и исчезла, уступая место настоящему глубокому сну. И на этот раз сну без сновидений.
Дни тянулись серой, одинаковой вереницей. За первую неделю вынужденных выходных он хорошенько выспался, заучил имена главных героев бесконечных сериалов, которые целыми днями смотрела его мать, перерешал гору разнообразных кроссвордов и поправился еще на 3 килограмма. И как назло, его чудо-шар почему-то молчал, вероятно, луна либо только росла, либо уже убывала. В общем, развлечений никаких. На улицу он выходить не хотел, а старенькая мама и не настаивала. "Ничего, Витюшечка" - приговаривала она - "бог с ней, с этой работой-то! Ничего, проживем как-нибудь. Нам много и не надо, вот, пенсию в пятницу принести с почты должны.... Главное, все живы, и войны за окном нет! А ты отдохнешь, наконец, как следует, а там - глядишь, и еще себе лучше место найдешь! Эти твои буржуи, подлецы проклятые, пожалеют еще, что от такого умницы отказались! Да, да, Витюшенька, не возражай, ты очень талантливый мальчик! Другие-то, э-э-эх! Вот даже сравнить не с кем! Вот, у Михайловны, соседки-то нашей, сын пьет! Пьет и мать бьет! А у Самсонихи, на рынке что торгует, женится в третий раз! Двоих деток нарожал, и бросил! А у кумы-то, Васильевны, вообще беда, Пашка, ну ты же помнишь его? Вместе с ним в школу ходили! Вроде бы смышленый был мальчуган! По улицам не хулиганил, все компьютерами занимался, умница был такой.... А что в результате? Сбежал от родного дома родительского в эту, как ее, в Англию! Как будто тут ему плохо жилось! Как будто чего-то не доставало! Мать с таким трудом ему место кассира в "Золотом Тельце" выбила! Это сейчас-то, после кризиса этого проклятого! Зарплата огромная! Целых три тысячи новыми деньгами! Нет, подался на чужбину! Ты представляешь, ужас-то какой? Вот что другие детки-то делают, совсем родителей не жалеют! Так что ты про работу-то забудь, было бы от чего переживать-то! Эти кровопийцы-буржуи, знай себе наживу все рвут, Сталина на них нет! Вот и отец твой, царство ему небесное, погиб от рук таких же сволочей, от лап этих нелюдей!" Отец... уже прошло восемь лет, а он помнит тот вечер, будто это было вчера....... отца сократили вместе со всем коллективом когда-то знаменитого на всю страну, но ставшего вдруг в одночасье никому не нужным, завода по производству подшипников. Завода, где он так любил бывать в детстве. Огромный цех, а в нем гигантские ящики, как будто вагоны, которые где-то потеряли колеса. А в ящиках - совсем крошечные, маленькие, среднего размера и огромные стальные шарики. С горошину, с виноградину, с куриное яйцо, с небольшое яблоко....Он помнил это прекрасное ощущение, когда мальчишкой-школьником, украдкой погружал руки в эту теплую и маслянистую массу, одновременно и твердую и податливую... На этом заводе отец работал бухгалтером. Составлял документы по планируемому выпуску готовой продукции, делал разнообразные отчеты, корпел ночами еще над какими-то бумажками... Он отдал заводу больше сорока лет жизни, но когда его сократили, как ни странно, он будто бы даже приободрился. "Ну а что, мать?"- частенько говаривал он, если мама принималась плакать и причитать по поводу его увольнения-"чего греха таить, жили-то мы бедно! Не то, что машины или дачи, пальто нормального дома ни у кого нет! За всю жизнь только два раза на море были! А теперь жизнь пошла новая, потерпим чуть-чуть, глядишь, и наладится все! Было бы желание! Меня, вон, Вася Пантелеев, сослуживец с работы, с бывшего отдела снабжения, в кооператив зовет, будем грибы, вешенки, на шелухе выращивать, на семечке, то есть, он говорит, прибыльное дело! Вася за производство отвечать будет, ну а вся бухгалтерия на мне! Хватит на дядю-то непонятного горбатиться, пора уже и на себя поработать!"
