— Я голосую сначала за него, потом за бильярдный стол, а затем пинг-понг. Можно поставить у задней стены. Другими словами, после этого, может быть на первом этаже в ванной комнате ты сделаешь сауну, а также гидромассажную ванну, — добавила я, как бы само собой разумеющееся.

Он проиграл свой бой с улыбкой и тихо приказал:

— Иди сюда, Душистый горошек.

Я подошла к нему, и он обхватил меня руками.

Я запрокинула голову назад, и его губы прикоснулись к моим.

Оторвавшись от меня, он прошептал:

— Хорошо, они могут выйти на свет.

— Спасибо, малыш, — прошептала я в ответ. — Но они уже вышли, не так ли?

Его брови соединились вместе.

— Что-что прости?

— Это кресло, ковер, стол и светильник, — ответила я. — Они из той твоей жизни с ними.

Его руки крепче меня сжали, очень крепко, и я близко-близко прижалась к нему, было видно, что он сражался сам с собой, а потом расслабился и кивнул.

— Ее родители были ужасными родителями, поэтому она практически выросла с бабушкой и дедушкой. Они из их дома. Они переехали во Флориду, когда мы уже были вместе, поэтому отдали эти вещи нам, и Симоне нравилось, что они остались с нами, она так и не смогла выкинуть их. Когда она кормила грудью Софи, всегда садилась в это кресло, а если я кормил ее, я всегда брал мою девочку и тоже садился в это кресло. Мы тогда жили не в Денвере, а в Южной Каролине, когда они погибли, и я вернулся из армии, при первой же возможности я сделал все, чтобы вернуться в Денвер. Я продал все, все вещи, которые как-то связывали меня с ними, за исключением кресла, ковра, стола и торшера.

Я закрыла глаза, положив руки ему на грудь, и вздохнула.

Думаю, если он хотел что-то от них сохранить, то он выбрал правильные вещи. Вещи, напоминавшие о Симоне, окружали его своими воспоминаниями о жене, и как он растил дочь.

Господи.

— Я не могу представить всю тяжесть твоей потери, малыш, — прошептала я ему в грудь, и он взял меня сзади за шею.

— Надеюсь, что Бог никогда не позволит тебе этого испытать, — прошептал он.

Я кивнула, поскольку тоже очень надеялась.

Его рука отпустила мою шею и двинулась к моему подбородку, приподнимая его вверх. Я посмотрела на него, он провел костяшками пальцев по моей щеке.

И мне очень понравилось, как он это сделал.

— Кстати, Душистый горошек, тебе нужно позвонить родителям.

Я снова вздохнула, затем кивнула.

— Но, сначала, — заявил он, когда я начала отстранятся.

Я замерла и посмотрела на него, наклонив голову в сторону.

Он усмехнулся и провозгласил:

— Мы начнем с гидромассажной ванны.

Я прижалась опять к нему и улыбнулась.

— Детка, ты серьезно?

Я подскочила на месте и резко развернулась, Хок стоял в дверях ванной комнаты, одетый в темно-серый костюм и темно-красную рубашку с расстегнутым воротом, выглядя неимоверно сексуально.

— Господи, Кейб, ты напугал меня до чертиков.

Его взгляд прошелся по всему моему телу.

— Я опоздал на двадцать минут, а ты еще не готова?

Я повернулась к зеркалу в ванной комнате, подняла кисточку туши и перестала обращать внимание на его возгласы.

— И тебе добрый вечер, дорогой.

— Гвен, милая, нам пора уже выходить. Почему ты копаешься? Ты даже еще не одета.

— Ну, я решила поменять свои туфли, — я еще раз провела кисточкой туши по ресницам. — Я решила не одевать туфли Джимми Чу. Я надену Валентино.

— Решение поменять туфли задержало тебя более чем на двадцать минут?

— Джимми Чу — серебряные. Валентино имеют розоватый оттенок. Конечно, Валентино также имеют кристаллы, но к ним я предпочла нечто серо-дымчатое и более броское. Оттенок розового требует более мягкие тона, лучистые и блестящие. Поэтому мне потребовалось смыть предыдущий макияж и все нанести по новой, — объяснила я.

Хок молчал, поэтому мой взгляд переметнулся к нему.

Неа, он совсем не успокоился, несмотря на мои объяснения.

Тогда я попробовала другую тактику.

— Я долго не задержусь, — уверила я его, хотя понимала, что лгала.

Он достал свой телефон из внутреннего кармана пиджака, открыл и нажал какие-то кнопки, поднеся к уху. Его глаза внимательно следили за мной. Я же перевела взгляд на зеркало, внимательно следя за своей кисточкой туши, делая очередной взмах по ресницам.

Потом я поняла, что он отошел от двери ванной комнаты, но услышала, как он сказал:

— Бакс, Гвен закопалась. Мы все еще дома, но выедем через пять минут.

Я закончила свой макияж и направилась в спальню. Хок испарился в неизвестном направлении. Такое случалось довольно часто, хотя мой дом не был огромным особняком, заполненным различными приведениями и тайными коридорами. Я поняла, что Хок мог исчезать также, как и легко появляться, словно материализовавшись из тонкого воздуха.

Сначала меня это нервировало, сейчас же я привыкла.

Я попрыскала на себя духи, вдела бриллиантовые сережки в уши, которые папа и Мередит подарили мне на окончание университета, выскользнула из халата и начала одеваться.

Поскольку это был особый случай, конечно же я прошлась по магазинам и кое-что прикупила. Я совершила немыслимое, изменив черному маленькому платью. Я купила маленькое, поблескивающее платье серого цвета. Оно имело маленькие лямки, удерживающие драпированный лиф и остальную часть платья на моей груди. Спина была открыта. Почти полностью. Маленькие складки ткани внизу спины прикрывали верхнюю часть моей задницы. Оно было коротким, облегающим бедра, материал утягивал все тело.

Оно идеально подходили для туфель Джимми Чу. Но дело в том, что три недели назад, я прошлась с Эльвирой по магазинам, и я померила туфли от Валентино. Эти туфли были мечтой, туфли из страны грез и фантазий. Розового оттенка, из сатина. Четыре и три четверти дюйма шпилька с платформой. С открытым носком и с огромным прозрачным, многослойным бантом с подкладкой из атласа и кристаллами, кристаллы также шли вокруг ноги, соединяясь у бантика на мыске. За такие туфли можно было умереть. Они были просто убийственными. Они были нереальной мечтой.

Пока я благодарила продавца, который укладывал их обратно в коробку, Эльвира достала свой телефон и позвонила Хоку, и расплатилась за них картой компании.

Эльвира действовала явно в порыве экстаза. Я позвонила Хоку и сказала ему, что он, наверное, не совсем представляет их стоимость, потому что они стоят в два раза дороже, чем туфли Джимми Чу.

Его ответ был:

— Детка, — и он отключился.

Итак, Эльвира купила туфли. Тридцать минут спустя, я накупила кучу сексуального нижнего белья, настолько сексуального, что я облачилась в него, чтобы Хок смог его получше изучить, словно я представляла для него подарок, который он мог развернуть. Когда он развернул подарок и увидел, его зрачки мгновенно расширились и ему потребовалось примерно три ноль двадцать пять сотых секунды, чтобы его снять.

В этот момент я решила, что мне придется найти другую форму благодарности.

Я все еще нахожусь в поиске.

Я натянула на себя платье и присела на край кровати, открыв коробку и сняв бумагу с туфель Валентино.

Я поклялась себе вернуть их в магазин.

Но я передумала.

Тогда я поклялась себе, что никогда ни разу их не одену. Я не могу ходить в туфлях, которые стоили больше, чем ежемесячные выплаты по кредиту у большинства людей.

Однако, я опять передумала.

Я надела туфли, когда Хок вошел в дверь моей спальни.

Я опустила ноги на пол и взглянула на него, вставая.

— Рада, что ты пришел, малыш, ты должен помочь мне с браслетом.

Я подошла к комоду и открыла ящик с ювелирными украшениями, достав браслет от Тиффани.

Он подарил мне бриллиантовый браслет, как и сказал, буквально на следующий день после того, как мы вновь стали парой… повторно. Я же сказала ему в магазине, что не в состоянии выбрать, поэтому он сделал это сам.