— Я удержу тебя, детка, — прошептал он, и слезы, которые кончились, опять навернулись у меня на глазах и побежали вниз по щекам, его пальцы мгновенно переместились, чтобы стереть их. — Я сделаю все, чтобы ты не проходила через это снова, — пообещал он.

— Хорошо, — прошептала я в ответ, и моя рука непроизвольно потянулась к его щеке, и тут отчего-то я вспомнила визит его матери. — И я сделаю все, что в моих силах, если ты вдруг испугаешься и будешь испытывать внутренний дискомфорт, я не сдамся, не буду злиться, не стану стервой, глупой и эгоистичной коровой.

Он запустил пальцы в мои волосы, притянул мою голову к своим губам, коснувшись их и пробормотал:

— Все будет хорошо.

Его прикосновение было настолько мимолетным, легким поцелуем, как перышко, потом он отодвинулся от меня на дюйм.

— Рад, что все закончилось, Душистый горошек, — прошептал он.

Я убрала свои руки от его лица и постаралась забыть свои собственные слова, соглашаясь:

— Да, — но я так и не смогла сказать «рада», поскольку в этом звучала бы огромная недосказанность.

— Итак, все разрешилось, но мы не закончили наш разговор, — сказал он мне, при этом изменился даже тон его голоса.

Я внимательно следила за выражением его лица, которое тоже поменялось. В нем не было нежности, скорее оно стало каменным, твердым.

Ой-ой.

— Хм..., — промямлила я, пытаясь найти слова, чтобы как-то избежать разговора, который я точно поняла, мне не понравится.

— Я хочу тебе напомнить, что ты живешь в Крутом Мире, — заявил он, и я поняла однозначно, что это ничего для меня хорошего не предвещало.

— Хм..., — опять пробормотала я, гадая, что же последует за этим, хотя мое любопытство тут же пропало, на самом деле, у меня окончательно пропал запал что-либо выяснять.

— И в Крутом Мире, даже когда между нами происходит полный бардак, ты не должна встречаться на тротуаре перед своим домом с другим мужчиной и разрешать ему дотрагиваться и чуть ли не целовать себя.

О, парень!

— Мо тебе все рассказал, — догадалась я.

— И еще птичка на хвосте принесла.

Дерьмо.

— Он поцеловал меня в лоб, — защищаясь произнесла я. — У меня нет брата, но мне кажется, что он поцеловал меня, как брат.

— Митч Лоусон совершенно не испытывает к тебе братских чувств, поверь мне, детка, — выстрелил Хок.

На самом деле, так и есть.

Вот дерьмо!

— Хм...

— Гвен, ты позвонила мне, сказала, что сожалеешь, тем самым ты упала в мои объятия, и как бы вернулась назад ко мне. Это означает, что ты вошла в Крутой Мир с добрыми намерениями, ты сделала это по своему собственному желанию, и должна понимать, что существуют правила. Ты должна придерживаться этих правил или нести ответственность за последствия. Понятно?

Ой-ой. Оказывается, он был очень властным, и это сводило меня с ума.

— Не я же бросилась на него и ничего такого не делала с ним на тротуаре, Хок.

Он полностью проигнорировал мои слова.

— Никаких рук и, однозначно, никаких губ, Гвен, ни единого мужчины, кроме меня, только я могу встать у тебя на пути или твой отец. Больше никаких мужчин. Это касается всего. И никаких оправданий. Да?

— Хок…

— И ты больше не запрыгиваешь на чей байк, кроме как на мой, — продолжил он.

— Хок…

Его рука обхватила меня за талию, а другая рука опустилась мне на голову.

— Детка, тебе нужно подтвердить то, что я сказал, что ты поняла меня.

— Господи! — взорвалась я. — Да, хорошо, я поняла тебя. Господи!

Опять появились у него ямочки на щеках, своей тяжестью тела он прижал меня к кровати, уткнувшись мне в шею, но его руки начали сползать вниз к подолу атласной ночной рубашки Кэм.

Хм. Думаю, мы закончили наш разговор.

— Хок, мне показалось, ты сказал, что слишком устал, — заметила я.

— Да, устал, но эта вещица такая мягкая, а то, что под ней еще мягче, и твое тело прижимается ко мне, поэтому, когда я сказал, что я слишком устал, я не подумал об этом, — прошептал он мне в шею.

Ммм!

И прикоснулся своим языком за моим ухом.

Ой!

Я пробежалась руками по его спине, которая совсем не была мягкой, скорее, жесткой и накаченной, но приятной на ощупь, хотелось по ней провести руками.

Затем он прошептал:

— Твоя сестра была в беде, детка, я сделал все, чтобы она была в безопасности, насколько мог.

Я замерла, последние его слова ударили меня.

Вот о чем говорила Эльвира. Вот о какой секретной операции. Когда он взял с собой своих лучших ребят. Он вышел в офф-лайн и не проверял голосовую почту весь день. Он оказался рядом с домом Лео и Кэм, когда там показалась Джинджер. Он следил за ней, точно зная, что она придет ко мне.

Он провел весь день, несмотря на то, что я так ужасно отнеслась к нему, подвергая себя и своих парней опасности ради меня, чтобы дать мне то, чего я больше всего хотела в этой жизни.

О Боже мой.

Он наклонился и посмотрел на меня.

— Я бы заключил сделку с самим дьяволом, чтобы вернуть свою жену и дочь, — шепотом произнес он, и у меня остановилось дыхание. — Но у меня нет такой возможности, поэтому здесь я бессилен. Но я в темноте заходил в твою дверь, детка, и ты снова озарила мою жизнь, поэтому я не согласен даже пытаться вернуть их.

О Боже мой.

Но он продолжал:

— И Мередит уже является твоей настоящей мамой. Если ты хочешь, чтобы это было юридически оформлено, я готов позвонить адвокату. Но, могу тебе сказать, факт остается фактом, тебе остается только принять его. Я не могу сделать ее твоей настоящей мамой, потому что она и так уже является ею.

Слезы снова полились у меня из глаз.

— Хок.., — прошептала я, крепко обнимая его своими руками.

Он продолжил:

— Не знаю насчет Фримена, думаю, он не особо будет рад, если я влезу в его личные дела, но если ты очень хочешь, я поговорю с ним, чтобы он сделал предложение своей женщине.

— Постой, — умоляя произнесла я.

Но он как будто не слышал меня.

— Завтра мы пойдем в бутик Тиффани, и ты выберешь все, что захочешь.

Я сжала крепко ноги вокруг его талии, соединив щиколотки у него за спиной.

— Остановись, Хок.

Его руки скользили по атласным чашечкам моей груди, он еще ближе приблизил свое лицо ко мне.

— Это как-то исправило то, что я разрушил? — прошептал он. — Или ты хочешь огласить мне новый список?

Это не исправило, потому что исправлять было уже нечего, он все исправил, когда простил меня.

Я обхватила его за затылок и притянула к своему лицу, приподняв голову я потянулась к его уху и прошептала:

— Да, малыш, ты все исправил, но видно я вгоню тебя своим заявление в полный ступор, — он начал поворачивать голову ко мне, но я быстро продолжила, боясь лишиться храбрости. — Я влюбилась в тебя, Кейб.

Он замер на полпути, поворачиваясь ко мне лицом, его тело словно оцепенело, я затаила дыхание.

Возможно, слишком рано. Возможно, мне не стоило говорить, слишком рано, нужно было бы подождать, когда наши отношения окончательно наладятся, а так, казалось, что я подталкивала его.

И возможно, мне не следовало называть его Кейбом. Я не специально назвала его Кейбом, у меня случайно вырвалось. Скорее всего потому, что мужчина по имени Кейб оказался столь же потрясающим, как и мужчина в моих объятиях.

С другой стороны, я теперь познакомилась с совершенно другим Хоком, милым, добрым.

Вдруг он резко перевернулся на спину вместе со мной, я возвышалась над ним, он так же резко снял с меня ночную рубашку Кэм, отбросив ее в сторону, а потом я опять оказалась с такой же скоростью на спине, и его рот опустился на мой.

Ночная рубашка Кэм стояла на пути этого мужчины, и он просто ее убрал, как и все, что делал этот человек.

Мне достаточно было буквально наносекунды, чтобы понять, что он, на самом деле, не возражал, что я назвала его Кейбом, я уверилась в этом окончательно, когда он пробовал мои губы на вкус, помогая себе руками, исследуя мое тело. Потом я потеряла способность мыслить.