И в самом конце, тихо и ласково:

— Semper fi.

Возле места, где шип проткнул Койл, в темной глубине зарождаются золотистые огоньки, они расцветают, вспыхивают все ярче, завораживающе красивые и пугающие, точно тысячи светлячков, сияющих в бесконечной ночи.

По Церкви разносится предсмертный крик Койл — пронзительный, жалобный, детский:

— Мама, мамочка! Не надо, я не готова, мама, подожди! Мамочка!

Все космодесантники — дети: до, в преддверии и во время конца.

Губы Койл застывают.

Огоньки движутся вверх, к шее и голове Койл, делая ее похожей на полупрозрачную светящуюся изнутри скульптуру. Слетаются к глазницам, и те вспыхивают зеленоватым огнем. После этого светлячки покидают застывшее тело капитана и возвращаются в усеянный шипами отросток колонны.

Глаза Койл темнеют.

В пещере повисает тишина, прерываемая лишь мягким плеском волн и едва слышным звоном растущих шипов.

Диджей поднимается с колен, испускает дрожащий вздох, проталкивается мимо нас и вытирает глаза. Слезы оставляют на его щеках зеленые полосы. Диджей становится рядом с нами и вытягивает руки по швам, словно примерный ребенок в церкви. Очень древней Церкви.

И тут сверху на пещеру обрушивается страшный удар, словно великан со всей силы топнул ногой.

Колонна вибрирует, подпорки гнутся и трещат. Частички кристаллов откалываются от башни, бьются о верхние галереи, плюхаются в озеро, разлетаются по каменным мосткам.

— Нам тут больше делать нечего, — говорит Джо.

И это действительно так. Мы уходим.

— Оказаться посреди Красной пустыни во время бури, в окружении антагов, да еще в одной пижаме… И все-таки выжить. Охренеть можно, — удивляется Элис.

— Ага, — поддакиваю я, все еще во власти воспоминаний о Койл.

Мы едем в северном направлении, по широким новым мостам, мимо ферм, лесопилок, казино и торговых центров. Все здания построены десятилетия назад, поэтому футуристического в них мало, напротив, они выглядят чертовски обыденно и старомодно.

— Знаешь, я уже готова поверить во что угодно. Например, в то, что вы с Тил поженитесь и наплодите кучу маленьких лобстеров.

— Отвратительно.

— Разве? — Элис испытующе смотрит на меня.

— Так не выйдет.

— Откуда ты знаешь?

— Они мертвы. Погибли миллиарды лет назад… и не могут вернуться вот так запросто.

— Как ты чувствуешь себя сейчас? Тебя все еще посещают видения?

Возможно, этот разговор не принесет пользы ни мне, ни ей. Ума не приложу, почему Элис так со мной носится. Понимает ли она хоть что-то из моих косноязычных объяснений?

— Нет, — отвечаю я, — по крайней мере, не такие, как раньше. Но состояние какое-то странное. Словно я не до конца осознаю, где я и кто я.

— Что такого особенного в третьем поколении? На что они рассчитывали?

— Прозрение. Мудрость. Не знаю наверняка.

— А если кто-то знает, но противится этому плану? Не хочет, чтобы мы расширили поле зрения и поумнели?

Я пристально смотрю на нее.

— Мы едем не к Джо, так?

— Именно к нему, — настаивает Элис.

— Но мы движемся в сторону Канады. Будь добра, останови тачку и дай мне выйти, — мой голос звучит холодно и спокойно.

Я ведь знал, чувствовал, подозревал неладное, но не был уверен. Я словно застрял на стыке нескольких миров.

— Джо в Канаде.

— Канада не участвует в войне.

— Резонное замечание.

Водитель, отделенный от нас пластиковой перегородкой, оборачивается — проверяет, все ли в порядке. Держу ли я себя в руках.

Держу — пока. Один бог знает, как мне это удается.

— Что он делает в Канаде?

— Скрывается от неприятностей. Интересная все-таки штука этот космолин. Засыпаешь там… пробуждаешься здесь. Но я даже не представляю, каково это — ощущать себя уродливым членистоногим, в панцире, да еще под слоем льда из расколовшегося спутника. Клево. А что происходит, когда зеленая пыль тебя отпускает? Все исчезает?

Мной все больше овладевает чувство, что я не имею права продолжать рассказ. Я думаю о капитане Койл, о сестрах из ее команды. Только две из них вернулись домой вместе с нами, вместе со мной, хоть и на другом космо-фрейме.

Джо, Диджей, Тек, Казах и Ви-Деф — тоже на другом фрейме.

Мишлен, и Бром, и Акерли, и многие другие…

— Мы будем в Блейне через полчаса, — сообщает Элис. — Канадские власти встретят нас там, если, конечно, они не рассекретили твою личность. Если никто не предупредил американских пограничников. И если ты последуешь за мной. Хочешь, я расскажу тебе, что случится дальше?

— Я уйду из космодесанта?

— Твоя жизнь уже не будет прежней. Но ты и сам это понимаешь, ты же умный парень.

— Капитан Койл и ее особые приказы… Она готова была убить и себя, и нас. Почему?

— До того как стать медработником, я тренировалась вместе со спецназом, — отвечает Элис. — Я хорошо помню Койл, классная была космодесантница, может, лучшая из всех, кто мне встречался. В какой-то момент я была готова поступить как она, выполнить те же приказы… А потом появился Джо и вырвал меня из клешней заблуждений. Фигурально выражаясь. Я, кстати, ничего не имею против клешней, панцирей, моллюсков или с чем ты там себя теперь ассоциируешь.

Она что, играет со мной, эта непредсказуемая женщина, ставшая в один момент грубой и насмешливой? Проверяет меня? Хочет убедиться, что я контролирую собственные мысли?

И что в моей голове есть хоть какие-то мысли?

— Один в’прос з’дать надо, — сказала Тил тогда в южном гараже, я до сих пор помню ее задумчивое, сочувствующее и в то же время отстраненное выражение лица. — Каким образом этот крепкий чай, как вы его з’вете, до людей д’бирается? Как в наши ткани, в наши гены пр’никает?

— Расскажи мне, — бормочу я.

— Нет уж, ты первый, — возражает Элис Харпер. — Расставь все точки над «i», и тогда я открою тебе остальное. То, что я узнала от Джо и до чего дошла своим умом. Нужно увидеть перспективу событий, и ты можешь мне в этом помочь.

В южном гараже Мишлен и Казах заканчивают последние приготовления к прорыву. Еще не оправившиеся от шока Муза и Сулейма — остатки команды Койл — тоже присоединились к нашему отряду. Их приняли — отчасти потому, что никто не знает всей правды про их подвиги, отчасти потому, что так или иначе они — наши сестры.

Сыграло роль и то, что девушки изо всех сил старались загладить вину — придя в себя, они вызвались осмотреть «гавань» перед северными воротами и оценить состояние брошенных снаружи машин. Сестры соорудили из мотка старой проволоки что-то вроде веника и расчистили двор от игл. Справились сами, без посторонней помощи. Так нам сказали Ними и Бродски.

После того как сестры вернулись, Ними и Берингер вышли во двор и попытались установить связь со спутником. Безуспешно. Мы по-прежнему отрезаны от своих.

Картина ясна. Северные ворота подверглись мощной бомбардировке и наглухо завалены камнями. Все «дьюсы», оставленные перед южными воротами, уничтожены. «Трандл» поврежден, но один из установленных на нем расщепителей, возможно, еще работает. Джип «скелл» должен быть на ходу, две «тонки» целы и невредимы и не задеты бактериальными иглами. Пыльная буря по-прежнему затягивает рассветное небо темной пеленой и скрывает от наших глаз брошенные перед «гаванью» машины.

Мы успели загнать в гараж «тонку» с двумя исправными расщепителями и задней мультикалиберной пушкой, «Чести» с четырьмя пушками «Эгида-7» и джип «скелл», оснащенный по минимуму — только кинетические ружья.

Джо и собравшийся с силами Бойцовый Петух обсуждают, как переставить расщепитель и его блок питания с «трандла» на «генерала Пуллера». «Чести» хоть и создан прежде всего для боя, но оборудован складным подъемным краном и может буксировать, переставлять с места на место, а иногда и чинить военную технику.