После умки много объедков остается. Медведи едят нерпу по-разному: один головы любит, другой только жир снимает. Так и кормятся зимой песцы около медведя, когда в тундре нет мышей.

Песцы в сторонке бегают, а вороны по торосам расселись и каркать перестали, чтобы не мешать умке охотиться. Знают, что и им кое-что останется.

Поднялась и опустилась вода в лунке, показался носик нерпы. Рановато, пусть еще раз дохнет. Снова черный носик из воды выглянул. Нерпа даже присвистнула, втягивая воздух. Теперь и уходить бы ей вглубь, но не тут-то было: обеими лапами ухватил умка круглую нерпичью голову и втащил нерпу на лед. Кусается нерпа, пробует вырваться, но медведь прижал ее легонько, и она навсегда успокоилась. Взял ее умка нежно зубами и осторожно поволок в сторону, где снежок помягче. Песцы облизываются, а нельзя умку во время еды тревожить. Вороны, каркая, с тороса на торос все ближе к месту медвежьей трапезы пересаживаются.

Был медведь голоден — стал медведь сыт: весна!..

Но случаются и неудачи.

Вот лежат две нерпы у промоины, греются на солнышке, дремлют. Зашел умка против ветра и стал подкрадываться. За торосами хорошо: не видно медведя. На ровном месте хуже.

Старается умка. Распластался на льду, крадется. Глядит нерпа — перед ней желтая льдинка, а на льдинке три черные точки. Льдинка все ближе и ближе. Да какая же это льдинка? Медвежья голова! Бултых в воду! А вторая за ней.

Остался умка ни с чем и печальный побрел дальше…

Опять нерпа. Закрыл умка морду лапой, чтобы черные глаза и нос снова не выдали, и пополз. Попалась нерпа медведю в лапы.

Погрелся умка на солнышке, погулял по торосам, в воде покупался да на льду повалялся. Снова есть захотелось.

Лахтак — морской заяц — нежится у промоины. А лахтак хитрее нерпы, осторожнее. Медведь нырнул в соседнее разводье. Лахтак греется, ничего не слышит, а медведь подо льдом плывет. Глянул лахтак в лунку, а оттуда мокрая медвежья голова с черными глазами да носом. Сграбастал медведь лахтака и потащил в торосы.

Несколько дней не отходил умка от лахтака. Сам ел и новых иждивенцев — чаек, которые уже давно с теплых мест прилетели, — подкармливал.

Теперь моржатинки бы попробовать. Пошел по льду, а лед уже отдельными льдинами плавает. Видит умка: на льдине морж лежит. Переплыл разводье, взобрался на льдину. К моржу надо только сзади подкрадываться: клыки у моржа острые. Прижался умка ко льду, изловчился и вскочил на спину моржа. Не ожидал морж нападения, сдался.

Вот так и хозяйничает умка в Чукотском море. Дружбу с песцами водит: они его об опасности предупреждают. Крикливых ворон ненавидит: всегда своим карканьем охотникам выдадут, а на чаек внимания не обращает…

Морж — спокойное, безобидное морское животное. Питается донными моллюсками и мелкими рачками и никогда не нападает на других зверей.

Клыки у моржа, хотя и имеют угрожающий вид, служат для добывания пищи. Опустится морж на морское дно, посрывает водоросли, расковыряет ил, перевернет камни — и подхватывает белых плоских червей. Но иногда вырастают и моржи-хищники.

Далеко в море, на льдине лежит моржиха с моржонком. Моржонок прижался к теплому животу матери, уткнулся тупой мордочкой под ласт и не чувствует, что лежит у самого края льдины и волны нет-нет, да и подкатятся под него. Передним ластом моржиха легонько придерживает моржонка и не дает ему скатиться в воду.

Море спокойно, льдина плавно покачивается на волнах, припекает солнышко. Хорошо! Изредка во сне моржиха похлопывает себя от удовольствия ластом или почесывает подсохшую шкуру задней конечностью. И как только ухитряется это неловкое животное доставать задними ластами до всех частей тела?!

Далеко над водой разносится громкий моржовый храп, который временами переходит в тонкий, нежный присвист. Даже и не подумаешь, что так могут насвистывать моржи.

Ничто не тревожит моржиху. Льдина далеко от берега, кругом пустынно. Но опасность приходит, когда ее меньше всего ждут. Так было и на этот раз. Грянул выстрел, сверкнул огонь, и моржиха осталась лежать на месте, а моржонок выкатился из-под ласта и плюхнулся в воду.

Глубоко нырнул моржонок от страха и плыл все дальше и дальше, зная, что мать обязательно подберет его, подхватив ластом. Но мать не подобрала моржонка. Она лежала на льдине неподвижно. На лед струйкой стекала кровь.

Долго искал моржонок свою мать. Вернулся обратно. Несколько раз подплывал к льдине, по каждый раз запах крови и какие-то темные предметы отпугивали его. Осиротел малыш, плавает между льдинами, все свою мать найти пытается. Увидел на одной льдине моржа. Подплыл, хотел было на лед взобраться. Вдруг морж зашевелился, неуклюже повернулся, поднял голову с огромными клыками и страшно рыкнул на моржонка. Тот со страха ушел в воду. Сколько ни пытался моржонок присоединиться к другим моржам, но никто не принял его: у всех свои детеныши, а у моржей их только по одному бывает.

Грянуло что-то громкое, сверкнул огонь, и моржиха осталась лежать на месте.

Так и стал моржонок один по Чукотскому морю скитаться… Не умел он еще, да и не знал, как надо из-под водорослей моллюсков и рачков вылавливать. Проголодался. Пробовал морской капустой питаться, но невкусной она ему показалась. Отощал моржонок, ослаб. Недалеко от берега нашел на дне труп лахтака, который со всех сторон креветки — кэнирит облепили. Стал их слизывать. Все хоть еда какая-то! А потом и мяса с жирком попробовал. Так и прожил несколько дней около лахтака, пока всего его не обглодал. С тех пор и стал он всякой падалью питаться.

А сколько страху натерпелся за это время! Всего сначала боялся. Уставится на него своими черными глазищами нерпа — и моржонок что есть мочи работает четырьмя ластами, уйти от нее спешит. А однажды появились какие-то громадные черные чудовища с большими острыми горбами — косатки. От них все звери морские к берегу помчались, туда, где море помельче. Кое-как и моржонок успел от них скрыться, хорошо, что у берега был.

Через год у моржонка появились небольшие клыки. Теперь ему легче стало защищаться от врагов. От моржей он по-прежнему в стороне держится. Они его чужим считают: запах от него какой-то неморжовый идет. Привык моржонок к животной пище, хотя и видел, как моржи на дне клыками цопаются. Кровь свежая да мясо ему вкуснее кажутся. Научился зазевавшихся нерпушек вылавливать, птиц плавающих хватать.

Прошло несколько лет. Вырос морж. Клыки длинные, на конце чуть желтоватые и сильно избитые. На шее бугорки и большие складки. Он кажется громаднее обыкновенных моржей.

Многому научился за это время. Постоянное одиночество и опасность сделали его ловким, сильным и свирепым. Укроется морж где-нибудь под водой в складках льда и выжидает, когда нерпа или лахтак появятся. Молниеносно выплывет из своего убежища, зажмет добычу между клыками и с исполинской силой грудью душит ее. Затем вытащит на льдину, прижмет ластом и давай клыками на куски кромсать. От жира и пожелтели у него кончики клыков.

Весной заплывет под тонкий лед, уйдет поглубже и высматривает очередную жертву. Лед тонкий, просвечивает, и из воды на свет все хорошо видно. Как появится темное пятно, взломает лед своим крепким лбом и хватает добычу, которой может быть и нерпа, и лахтак, и медведь, и человек. Нет предела его коварству и жадности, на всех он озлоблен. Иногда набрасывается на больших моржей и побеждает их. Никого и ничего не боится такой морж, и чукчи называют его кэглючин — морж-одиночка.

Кэглючин — страшный и опасный хищник. Он опасен даже для охотников. Когда голоден, набрасывается на байдары, подкарауливает у разводий или в морской шуге охотников, а в поединке побеждает и белого медведя.

Охотники стараются убить кэглючина, очень уж много вреда приносит он.