— Как-то, захмелев, она проболталась, мол, Ленечка — страшный человек, но зато настоящий мужчина. Из этого можно сделать вывод, что таксист был богатым. Ну а уж если Изольда сказала «настоящий мужчина», то тут пахло большим богатством.
— Лично вы до «мужчины» в ее понятии не дотягивали?
— Выходит, нет.
Голубев обвел взглядом бар, к которому за время разговора не подошел ни один посетитель ресторана:
— Убыточное производство?..
Аксенов, уловив намек, засмеялся:
— Веселое время прошло. На кофе, коктейлях, на пирожных сильно не разбогатеешь. — И сразу вернулся к прежнему разговору: — Любопытно, что случилось с Изольдой?
— С ней — ничего.
— Тогда чем вызван ваш интерес к ее персоне?
— Таксиста того… уже нет.
— Не понял, как…
— Выстрелом в спину.
— Подозреваете Изольду?
— Она способна на такое? — вопросом на вопрос ответил Голубев.
— Пьяная — да, трезвая — нет.
— Умеет стрелять?
— Она в таежном краю выросла. Рассказывала, что школьницей любила ходить с отцом на охоту в тайгу. Из мелкокалиберки стреляла белку лучше отца.
Слава отхлебнул пару глотков кофе:
— Анатолий, между поклонниками Изольды конфликтов из-за нее не было?
— Ни разу. Изольда умеет так ловко очаровывать своих обожателей, что каждый из них считает, что она симпатизирует только ему, и никому больше. Я сам на этом подловился. У нее дьявольский талант к организации романов. К тому же все ее увлечения кратковременные.
— А с таксистом… — намекнул Слава.
— Это какое-то исключение. По-моему, тут уж таксист на чем-то основательно подловил Изольду и крепко держал на крючке.
— На чем она могла «подловиться»?
— Не знаю.
— О жизни в Москве не рассказывала?
— Нет.
Взбодрившись второй чашкой кофе, Голубев стал расспрашивать Аксенова о поездке в Караульное. Тот спокойно припомнил, что было это неделю назад. Ездил он на собственных «Жигулях» белого цвета, которые купил в прошлом году. Приехал в село около шести вечера. В колхозной конторе узнал, что Изольда живет при сельском Доме культуры. От конторы подъехал к СДК и встретил Изольду на улице. Сразу вроде обрадовалась неожиданной встрече, но когда увидела судебную повестку, поскучнела и растерянно спросила: «Толик, а если я к тебе вернусь? Прямо сейчас сяду в машину и уедем. Вдруг у нас жизнь наладится?» Аксенов сказал категорическое нет. Изольда вспыхнула: «На нет и суда нет!»
О том, что бывшая жена поселилась в Караульном, Анатолий узнал от официанток. Изредка приезжая в Новосибирск, Изольда несколько раз забегала в ресторан и хвасталась, что устроилась — лучше не надо. В Доме культуры сама себе хозяйка. Почти ничего не делает, ни за что не отвечает и ежемесячно отхватывает зарплату в полтора раза больше, чем получала официанткой.
Об Анне Ивановне Клепиковой, как убедился Слава, Аксенов не имел ни малейшего представления. Таксистом он не работал, частным извозом на собственной машине не занимался и никакой женщины никогда от агропрома до железнодорожного вокзала не подвозил.
Догадка осенила Голубева внезапно.
— Кто в колхозной конторе вам сказал, где живет Изольда? — быстро спросил он Аксенова.
Тот равнодушно ответил:
— Толстая женщина из бухгалтерии.
Слава дотошно стал выяснять внешность женщины. Подмеченные Аксеновым приметы, особенно подбородок с крупной родинкой и придирчивый суровый взгляд, наводили на мысль, что это была Анна Ивановна Клепикова.
— Какой разговор у вас с ней состоялся? — опять спросил Голубев.
Аксенов пожал плечами:
— Почти никакого. Я спросил: «Не скажете, где живет директор вашего Дома культуры?». Женщина подозрительно оглядела меня и буркнула: «В самом СДК, там ей комнату оборудовали». Вот и вся говорильня.
— Во что вы были одеты?
— По-походному. В джинсах и в черной трикотажной рубахе.
— А головной убор?..
Аксенов молча достал из-под стойки кепку с лакированным козырьком. Озадаченный Слава посмотрел ему в глаза:
— Анатолий, насчет связи Изольды с Водорьяповым вы у этой женщины интересовались?
— Какого Водорьяпова?
— Таксиста, которого уже нет.
— Только сейчас узнал его фамилию. Чего ради мне было интересоваться их связью, если я прекрасно об этом знаю?.. — Аксенов невесело усмехнулся. — Да и сходиться с Изольдой я ни под каким предлогом не собираюсь.
— Но ведь Изольда напрашивалась к вам вернуться…
— Сомневаюсь, что это у нее было искреннее желание. Скорее всего она решила проверить, как я на такое предложение отреагирую. Изольда уверена, что она неотразима и мужчины готовы идти у нее на поводу, словно телята на веревочке.
Из-за спины Голубева к стойке внезапно подошла худощавая, явно молодящаяся блондинка лет шестидесяти. Стараясь не помять яркое импортное платье, она присела на стул рядом со Славой, поправила на плече ремень коричневой сумочки и кокетливо улыбнулась:
— Бонжур, Анатоль.
— Здравствуйте, Мэри Карловна, — чуть замешкавшись, ответил Аксенов.
— Как живешь, мой мальчик?
— Спасибо, лучше всех.
— Молодец, — женщина скосила на Голубева подведенные тенями выцветшие глаза. — Не помешала?..
Аксенов на секунду замялся:
— Нет, Мэри Карловна, с приятелем болтаем о пустяках.
— Если немного отвлеку, не возражаешь?
— Пожалуйста.
— Сделай чашечку кофе.
— Как всегда, без сахара?..
— Да, мой мальчик. Сахар — это сладкая смерть. Мне же совсем не хочется умирать… Ты что куришь, Толенька?
— При нынешнем дефиците что подвернется.
Женщина достала из сумочки непочатую пачку сигарет «Кэмэл» и великодушным жестом положила ее на стойку перед Аксеновым.
— Мерси за презент, — наигранно поклонился Аксенов.
— Дыми на здоровье, — женщина пригубила поданный Анатолием кофе. — Второй день ищу с тобой встречи…
— Вчера у меня был выходной.
— Мне сказали… Изольда звонила из деревни. Просила передать, что в суд не приедет. У нее неприятности…
Аксенов исподтишка переглянулся с Голубевым и промолчал.
— Тебе не интересно? — вроде бы удивилась женщина.
— Мэри Карловна, Изольдины дела меня не волнуют. Напрасно она увиливает от развода.
— Жестокий мальчик, Изольда безумно тебя любит.
— Скажите, кого она обошла любовью? — улыбнулся Аксенов.
— Не иронизируй. Можешь выслушать серьезно?
— Не могу. Зря убьем время, а деловые люди утверждают, что время — деньги.
— Деньги — дело наживное, мой мальчик.
— Вот и давайте их наживать, каждый по-своему.
Стараясь не размазать на губах яркую помаду, женщина несколько раз прикоснулась к чашке и заговорила напористо:
— Эгоист! Ни в грош не ценишь чужой талант! Если у нее что-то и было, не нравящееся тебе, то не от вульгарной распущенности — от повышенного любопытства. Изольда тонкая натура, творчески одаренный человек…
— Мэри Карловна, — перебил Аксенов, — порядочные люди занимаются творчеством не в постели.
— Не хами, выслушай до конца. С Ленечкой у Изольды все кончено. Со слезами умоляла любой ценой убедить тебя, упрямца, приехать срочно за ней в деревню.
— Перепила — и в слезы?
— Поверь, мой мальчик, на сей раз дело очень серьезное. Сказала, жизнь на ниточке повисла.
— У Изольды эта ниточка как бесконечная веревочка вьется. Скучно ей на белом свете.
— Ты мужчина — развесели!
— Не могу, постельного таланта не хватает.
— Послушай, Анатоль!..
— Не хочу слушать, Мэри Карловна, надоело.
Разговор откровенно не получался. Так и не переубедив Аксенова, женщина глянула на золотые наручные часики, сухо попрощалась и торопливо пошла к выходу. Слава Голубев посмотрел вслед:
— Интересная дама…
— В «Интуристе» работает, сводница, — сердито проговорил Аксенов. — Самую доходную интердевочку хочет вернуть в свои паучьи сети.
— Изольда и с иностранцами общалась?
— Проще перечислить, с кем она не общалась.
