- Новые земли!.. - толковали солдаты. - Уже на Эспаньоле, на Фернандине по берегам рек исчезло золото, оскудели рудники. Прошли времена, когда в руслах рек Эспаньолы находили самородки с церковное блюдо величиной; теперь и в королевских рудниках не набирают золота на тысячу песо в год. Поделены земли, розданы грамоты, кто половчее, - прибрал к рукам лучшие участки. Ни одного мирного или немирного индейца не осталось на долю вновь прибывшего человека. Надо искать новых земель!

В Старом свете, в Испании, остались семьи, жены и дети, старики, нищета. Многие солдаты не имели вестей из дому годами. Дома, в Испании, был голод, нищая крестьянская земля, злой сеньор, налоги. Здесь, на островах Нового света, эти люди надеялись стать богатыми и свободными. Мало ли было случаев в прежних походах? Нищие привозили по сто тысяч золотых песо, садились помещиками на плодородной индейской земле. Никто не знает, какие богатства ждут их всех в новых, еще никому неведомых землях.

Лопе переходил от группы к группе. Все ждали Кортеса,- он еще не вернулся от дневной мессы.

Месса кончилась. Несколько женщин показалось вдали, в конце улицы. Это шла из церкви сеньора Каталина Кортес со своей свитой. Открытая карета ехала позади. Не прикрывая лицо платком от дневного зноя, не умеряя шага, донья Каталина шла быстро и развалисто, как кавалерист, и улыбалась своим сеньоритам. В руке она держала молитвенник. Леонсико шел рядом. Осторожно ставя сильные лапы, пес нес в зубах веер сеньоры.

- Добрый день, сеньора!.. Добрый день, ваша милость, - каждый старался первый поклониться супруге генерал-капитана. Донья Каталина кивала слегка, милостиво и небрежно, точь-в-точь Мария де Толедо, жена наместника Индии. У Марии де Толедо Каталина служила прежде камеристкой.

Не останавливаясь ни с кем для разговора, донья Каталина прошла к себе в комнаты. За нею важно проплыли ее сеньориты.

Нет, Кортес был не таков. Став генерал-капитаном, он нисколько не изменился в обращении, не стал ни груб, ни высокомерен. «Все придет!» - твердил Кортес. Он был терпелив. Он вооружал людей. Он продавал свою землю и покупал порох и пушки. Когда его суда вернутся в этот залив с трюмами, полными золота, остров Фернандина станет тесен для него. Тогда все придет. До той поры ему для себя ничего не было нужно. Походный коврик вместо постели, голые стены да добрый конь на конюшне. Он был равнодушен к лишениям.

- Я приехал сюда не для того, чтобы копаться в земле, как простой мужик, - сказал Кортес, когда впервые прибыл на индейские острова, - а для того, чтобы добыть славу и золото вот этим мечом!

Нищий дворянский сын из Эстремадуры, он узнал дома, на родине, всю горечь нищеты: протертый камзол отца, похлебка без мяса в будни и постный пирожок в воскресенье, голые стены, портреты предков и бахвальство заслугами деда. Золото, богатство, и еще сильнее, чем богатство - слава, сила, власть над людьми с первых отроческих лет привлекали Кортеса.

Путь к славе, наконец, открылся ему. Он отправлялся в новые земли, генерал-капитан большой армады.

Все ждали Кортеса. Он показался, наконец, в дальнем конце улицы, и люди перед домом пришли в движение. Каждый хотел подойти поближе, спросить, узнать, перекинуться словом или просто поклониться пониже генерал-капитану. Взволновался и Лопе, - он хотел напомнить сеньору про камзол.

Но на этот раз Кортес шел один, далеко обогнал своих капитанов, не останавливаясь для разговоров, не глядя ни на кого. Он был сердит. Ковыляя, за ним шагал длинный тощий человек в странном наряде; широких сборчатых турецких шароварах, желтом камзоле с большими пуговицами и плоском старомодном берете, сдвинутом на ухо. Это был шут губернатора, Хуан Сервантес.

- Возьмите меня, ваша милость, сеньор Кортес! - негромко умолял шут. - Возьмите меня в поход!.. Я буду вам полезен.

- Как? И ты еще просишь, чтобы я взял тебя с собой?- вдруг останавливаясь, спросил Кортес. - Ты сошел- с ума, Сервантес!

- Возьмите меня, ваша милость! Слово шута! Я буду вам полезен, слово шута! У меня есть конь - кобыла, замечательная кобыла!.. Я достану меч. Я биться буду не хуже любого из ваших капитанов!..

- А шутки шутить будешь? - очень серьезно спросил Кортес.

- Буду, ваша милость!..

- И такие шутки, как сегодня у церкви, тоже шутить будешь? - Кортес усмехнулся.

Шут побледнел; видно было, что ему стоит немалых усилий говорить с улыбкой.

- Если вашей милости мои шутки не по вкусу, - я постараюсь придумать другие.

- Я хотел бы знать, кто тебе подсказал твою сегодняшнюю шутку, - медленно сказал Кортес.

- Вы и так это очень хорошо знаете, ваша милость, - смиренно ответил шут.

Кортес улыбнулся.

- Пожалуй, ты прав.

- Возьмите меня с собою, ваша милость!.. - опять заскулил шут. - Вы теперь важный сеньор, у вас - свита; должен же в свите быть шут!

Кортес не отвечал.

- Ай-ай, как разозлится этот старый дурак, Веласкес, когда узнает, что даже его шут ушел с вами! - пропел шут.

Кортес улыбнулся.

- Пожалуй, я тебя возьму! - сказал он.

Шут подпрыгнул на месте и завертелся вокруг сеньора.

- Кортес смел! Кортес добр!.. Кортес великодушен!..

Кортес снова остановился.

- А ты меня не продашь, Сервантес? - спросил он и взглянул шуту в серые глаза.

- Нет, нет, ваша милость! Слово шута, - не продам!- ответил шут, но глаза спрятал.

Кортес поднялся на крыльцо хмурый, ушедший в свои мысли. Никто с ним не заговаривал. Лопе тоже не решился напомнить о себе, - сегодня сеньору, видимо, не до камзола.

Толпа у дома поредела.

- Сегодня в церкви, перед дневной мессой, шут Сервантес что-то громко кричал о генерал-капитане, - передавали в толпе. - Шут хотел поссорить Кортеса с губернатором.

- Поссорить? Они и без того враги,- тихо сказал Алонсо Пуэртокарреро, самый старый из капитанов.

Многие разошлись; другие стояли еще долго, до вечера, точно ожидали чего-то.

Деваться Лопе было некуда; он побродил по улицам и снова вернулся к дому Кортеса. В церкви уже отошла вечерняя месса. Горели фонари у столов, но утреннего писца уже не было; люди стояли вокруг и сидели прямо на столах. Тусклые кормовые огни одиннадцати судов светились на рейде.

Еще не все готово было к отплытию, мало запасли зерна, солонины, мало пороха и оружия. Кортес продал собственное поместье и закупал коней и боевое снаряжение. Зато людей было много - четыреста с лишним человек - большая армада.

Губернатор Веласкес тоже вложил свою долю в расходы по снаряжению армады: две бочки кислого вина.

- Губернатор и так получит свою долю доходов,- толковали вокруг столов. - Пятая часть всей добычи пойдет королю, десятая - наместнику Индии, и двенадцатая - губернатору острова.

- Да еще генералова доля, да капитанам, пушечным мастерам, арбалетчикам, мушкетерам, - всем по двойной и по тройной доле, - сказал кто-то из Темноты. - Что же тогда останется нам, простым солдатам?

Никто не ответил солдату. Людям точно не хотелось сейчас думать о будущем.

- Там видно будет! - помолчав, пробормотал пожилой солдат с обвисшими усами.

- Не бойтесь, сеньор Кортес нас не обидит! - крикнул чей-то мальчишеский неуверенный голосок.

- Не обидит, сеньор Кортес не обидит, - поддержали парня еще два - три голоса.

Кортес все еще не выходил из дому. Он заперся у себя в дальней комнате с секретарем армады и никого не велел пускать.

Было поздно. Толпа уже собиралась разойтись, когда увидели какого-то мальчишку, который бежал через площадь прямо к дому Кортеса. Мальчишка был без шляпы и очень взволнован.

- Пропустите меня!.. Пропустите меня! - кричал он, расталкивая сторожей, нырнул через боковой проход во внутренний двор дома и исчез.

- Чей это мальчик? - Откуда-то появившийся утренний писец уже шнырял между столами. - Чей это мальчик? Что ему нужно от сеньора Кортеса?

- Я знаю парня. Это слуга сеньора Мильяна де Карнаса, астролога, - сказал кто-то из толпы.