2. Именно поэтому, говорят они, так сухи пустыни Эфиопии и так мало источников встречается во внутренней Африке: климат там жаркий и почти всегда лето; вот и расстилаются там безводные пески, без деревца, без пахаря, изредка орошаемые дождем, который тут же впитывается. И наоборот: известно обилие ручьев и рек в Германии, Галлии и ближайшей к ним части Италии, а все потому, что климат там влажный и даже летом бывают дожди.

1. Ты сам видишь, что против этого можно многое возразить. Прежде всего я, как человек, усердно вскапывавший свой виноградник, заявляю тебе, что не бывает такого дождя, который промочил бы землю глубже, чем на десять футов: обычно вся влага впитывается у поверхности и ниже не опускается.

2. Так каким же образом дождь, смачивающий лишь верхний слой почвы, может питать водные потоки? Большая часть его уносится в море по руслам рек; ничтожная часть впитывается землей. Но и эту часть земля не сохраняет. Если она сухая, она поглощает то, что пролилось в нее; если уже насыщена влагой, выталкивает все, что упадет на нее сверх потребности; поэтому после первых дождей потоки не увеличиваются, ибо жаждущая земля втягивает в себя всю воду.

3. А как быть с реками, которые вырываются из гор и скал? Что могут дать им дожди, которые скатываются вниз по голым камням, не находя земли, в которую могли бы впитаться? Прибавь к этому, что в самых сухих местах колодцы, вырытые более чем на двести-триста футов вглубь, натыкаются на богатые артерии вод на такой глубине, куда дождь не проникает; ясно, что там не небесная и не собравшаяся влага, а, как обычно говорят, живая вода.

4. Вот еще аргумент, опровергающий такое мнение: некоторые источники вытекают на поверхность на самой вершине горы; очевидно, что они либо там и берут свое начало, либо поднимаются под давлением снизу, в то время как всякая дождевая вода стекает вниз.

Некоторые думают, что подобно тому, как на внешней поверхности земли лежат обширные болота и большие судоходные озера, как раскинулись здесь по огромным пространствам моря, заливая во все низменные места, так же точно и внутренность земли обильна пресными стоячими водами, которые занимают не менее обширное пространство, чем Океан с его заливами, даже, пожалуй, и более обширное: ведь в глубину земля простирается дальше. Вот из этих-то глубинных запасов и выходят все потоки. А что земля не ощущает их утечки, неудивительно: ведь и моря не чувствуют их притока.

1. Некоторым кажется верным такое объяснение: внутри земли, говорят они, есть глубокие полые расселины и в них много движущегося воздуха. Под давлением тяжкого мрака он не может не замерзать, и тогда, вялый и неподвижный, он перестает быть самим собой и превращается в воду. Точно так же как над нами изменение воздуха дает дождь, так под нами оно дает реки и ручьи.

2. Но над нами тяжелый и медлительный воздух не может застаиваться долго — порой его рассеивает солнце, порой развеивает ветер, — так что между дождями получаются большие перерывы; под землей же — неважно, что именно заставляет там воздух превращаться в воду, — оно остается всегда одним и тем же, будь то постоянный мрак, вечный холод, ничем не тревожимая плотность воздуха; а значит, там всегда будут иметься причины для возникновения источника или реки.

3. Мы полагаем, что земля способна меняться. Всякое ее испарение, которое не попадает в область свободного воздуха, сразу сгущается и превращается во влагу. Вот тебе первая причина рождения подземных вод.

1. Можешь прибавить сюда и то, что все возникает из всего: из воды воздух, из воздуха вода, огонь — из воздуха, из огня — воздух; так почему бы воде не получиться из земли? Если земля способна превращаться в другие элементы, значит, и в воду тоже. Более того: в воду по преимуществу, ибо земля и вода — вещи родственные, обе тяжелые, обе плотные, обе — оттесненные в самый низ мироздания. Из воды земля получается; почему бы не получиться и воде из земли?

2. «Но реки же очень большие». — Если ты заметил их размеры, погляди на размеры того, из чего они получаются. Ты удивляешься, откуда они берут все время новую воду, ведь они текут постоянно, а некоторые и вовсе стремительно мчатся. Тогда удивись заодно и тому, что воздух не иссякает и течение его не прекращается день и ночь, хотя ветры, казалось бы, угоняют весь воздух прочь. Да еще, в отличие от рек, он не стекает по определенному руслу, а бродит, широко разносясь по необозримым просторам неба. Удивись, пожалуй, и тому, что в море осталась хоть одна волна и вот движется к берегу^{3}, хотя уже столько волн о него разбилось.

3. То, что возвращается к самому себе, не иссякает. Все элементы переходят друг в друга; когда погибает какая-то доля одного, она превращается в другой, и природа, словно водрузив свои части на весы, внимательно следит, как бы не нарушилось их равновесие и мир не перекосился бы на сторону.

4. Все во всем. Воздух не только переходит в огонь; в нем самом всегда есть огонь: отними у него теплоту — застынет, затвердеет, остановится. Воздух может переходить во влагу, но и сам он не без влаги. Земля производит и воздух, и воду; но и сама никогда не бывает без воздуха и воды. Тем легче совершается их взаимный переход, что к каждому из них уже примешано то, во что ему предстоит перейти.

5. Итак, земля содержит влагу и выделяет ее. Содержит она и воздух; холодный зимний мрак сгущает его, и получается влага. Кроме того, сама земля тоже может превращаться во влагу и пользуется этой своей способностью.

1. «Ну, хорошо, — скажут нам, — но если причины возникновения рек и источников постоянны, почему же они иногда пересыхают, а иногда выходят на поверхность в таких местах, где их раньше не было?» — Землетрясения часто разрушают их пути, и обвал преграждает воде дорогу; задержанная, она ищет новых выходов и вырывается куда-нибудь, или же само смещение земли переводит ее русло в другую сторону.

2. У нас на поверхности земли случается обыкновенно так, что реки, потеряв русло, сначала разливаются, а затем прокладывают себе новую дорогу, поскольку утратили старую.

Теофраст сообщает о таком случае на горе Корике, где после землетрясения выбилось из-под земли множество новых источников.

3. Кроме этой, он приводит и другие причины, заставляющие воды, по его мнению, изменить течение, свернуть в сторону или выйти наверх. Некогда Гем[355] был беден водой, но когда племя галлов, преследуемое Кассандром[356], переселилось туда, обнаружилось огромное изобилие вод, которые прежде, по-видимому, выпивали окрестные леса. Леса были срублены, и влага, не потребляемая более деревьями, разлилась по поверхности.

4. То же самое, по его словам, произошло и в окрестностях Магнезии. Но, не в обиду Теофрасту будь сказано, это малоправдоподобно, ибо наиболее тенистые места всегда бывают богаче водой. Если бы деревья осушали воду, этого не могло бы быть; но деревья пьют из ближайшего слоя почвы, реки же вытекают из глубины и зарождаются гораздо дальше, чем могут достать корни. Кроме того, порубленные деревья потребят больше влаги: ведь им будет нужно не только за счет чего жить, но и за счет чего расти.

5. Тот же Теофраст рассказывает, что возле города Аркадии на острове Крите пересохли источники и ручьи, когда город был разрушен и земля перестала возделываться; когда же впоследствии вернулись земледельцы, вернулась и вода. Объясняет это Теофраст тем, что слишком уплотнившаяся земля затвердела; никто не рыхлил ее, и она не могла больше пропускать дождевую воду. Но как же тогда в самых наипустыннейших местах мы обнаруживаем множество источников?